Из всех, с кем ему пришлось иметь дело за время их расследования по делу Бержере, никто не показался ему столь загадочным, как эта светловолосая женщина со спокойным и суровым выражением лица…
Да, приходится признаться, их расследование зашло в тупик. Но у инспектора Ошкорна еще теплилась надежда, и он со дня трагедии упорно продолжал вникать в жизнь цирка. После смерти месье Бержере сразу стало ясно, кто на самом деле истинный его владелец: мадам Лора, которая до тех пор считалась просто владелицей части акций. И она передала управление цирком не Жану де Латесту, что казалось бы вполне естественным, а Рожеру Дюбуа, знаменитому клоуну, выступающему под именем Штут. Кое-кто утверждал, будто Штут – любовник мадам Лора и что именно он заставил ее выкупить акции Бержере.
Ошкорн вдруг подумал, что как раз сегодня – ровно полгода со дня убийства месье Бержере.
– Уже полгода! – пробормотал он. – Как быстро бежит время!
Целый месяц он вместе с инспектором Патоном сел расследование, но они так и не сдвинулись с мертвой точки. Потом подоспело другое дело, и они несколько ослабили свое рвение. Но драма в Цирке-Модерн не выходила у Ошкорна из головы. Дело казалось ему интересным, и он боялся, как бы комиссар Анье не передал его кому-нибудь другому. Оно до сих пор не закрыто. У комиссара Анье никогда нельзя было просто закрыть неперспективное дело. Когда расследование затягивалось, застревало на мертвой точке, он откладывал досье в сторонку отлежаться. Потом в одно прекрасное утро снова пускал своих инспекторов по следу.
Именно так и произошло сегодня утром. Ошкорн и Па-тон получили приказ снова заняться делом Бержере. К большому огорчению Патона, который без особого энтузиазма воспринял необходимость вернуться в круг людей, которых он скопом называл шутами.
Впрочем, он совсем не разбирался в театральной иерархии. Шутами для него были все артисты, будь они даже звездами первой величины. И он не понимал того интереса, который проявлял к этой публике его напарник.
Выйдя из кабинета комиссара Анье, Патон и Ошкорн посоветовались, как им действовать. Патон считал, что нужно немедленно идти в цирк, собрать всех артистов и служащих, которые были там в вечер убийства, и снова допросить их.
Ошкорн упорно настаивал на том, что действовать надо деликатнее, и в конце концов убедил Патона пойти на вечернее представление инкогнито.
«Нам надо, – убеждал он, – посмотреть на людей со стороны».
И вот – превосходный результат! Сейчас весь цирк уже знает, что полиция снова здесь! А ведь именно этого они хотели избежать!
Двое полицейских еще не подозревали, что волею случая они присутствуют на самом сенсационном представлении!
В антракте оба полицейских остались на своих местах. Ошкорн продолжал обозревать зал. Он увидел, как Жан де Латест со своим спутником направился за кулисы. Месье Луаяль и униформисты тоже удалились. Мадам Лора, явно поколебавшись немного, накинула на плечи меховой палантин и не спеша покинула ложу.
Полицейские, каждый про себя, размышляли над убийством месье Бержере и вспоминали все детали расследования.
Ошкорну, в частности, не давало покоя одно маленькое открытие, которое он сделал на третий день расследования. На подушке одного из кресел в кабинете месье Бержере, на боковой ее стороне, он обнаружил разрез сантиметров в десять длиной.
«Вы обратили внимание, что здесь кожа порвана?» – спросил он тогда Жана де Латеста.
Тот был искренне удивлен.
«Кресла совсем новые. Еще и месяца не прошло, как мы купили их. Поставщик гарантировал нам качество».
«О, дело не в качестве кожи, – ответил ему Ошкорн. – Если быть точным, то это не разрыв, а разрез, сделанный скорее всего ножницами и наверняка с какой-то целью».
Жан де Латест пожал плечами, как бы показывая, что он и сам теряется в догадках. Они поговорили о чем-то другом, потом Ошкорн вернулся к прежней теме.
«Эта подушка могла бы послужить великолепным тайником, – сказал он. – Через прорезь в нее можно засунуть добрую пачку купюр. Жаль, что я не увидел ее в самом начале расследования!»
Это был намек на восемьдесят тысяч франков, исчезновение которых из сейфа месье Бержере было зафиксировано в деле.
И так как Жан де Латест смотрел на него в полном недоумении, он пояснил:
«Совершив злодеяние, убийца испугался, что его могут заподозрить и обыскать, и спрятал свою добычу, решив забрать ее при удобном случае. Да, я бы очень хотел, чтобы это было так! Это свидетельствовало бы о том, что убийца не только служащий цирка, но еще и один из тех, кто имеет возможность беспрепятственно входить в этот кабинет. А насколько легче было бы искать дичь здесь, а не среди зрителей!»
Но на деле все оказалось не так просто, и полгода спустя расследование пребывало на той же точке…
Антракт был довольно короткий. Публика не спеша рассаживалась по местам. Месье Луаяль с помощниками занял свой пост в проходе у выхода на манеж. Со всеми своими помощниками, кроме чеха Рудольфа. Зал снова засиял огнями.
Под куполом цирка появились Людовико и его сестра Марта. Началось второе отделение.
Жан де Латест и его спутник в своей ложе пока не появились. И мадам Лора тоже…
– Для артиста такого класса домогаться ангажемента – непростительная ошибка…
Инспектор Ошкорн вздрогнул, услышав голос Джулиано, он не заметил, когда тот вернулся. Джулиано внимательно следил за выступлением Людовико. Постепенно в зале погасли огни. Остался лишь один прожектор, направленный на гимнаста.
– Да, – продолжал Джулиано, – Людовико такой же великолепный гимнаст, как и Альфредо Кодона, и, право, я не льщу ему. К сожалению, его сестра намного слабее, ему следовало бы подыскать себе другую напарницу. И потом, если он останется здесь еще месяц, он пропал. Должен сказать вам, господин инспектор, что этот парень для нас – загадка. Он честолюбив и упорен. Он тщательно отработал свой номер, сумел обратить на себя внимание, признать себя звездой международного класса и – соответственно этому – получал самые высокие гонорары. И вот теперь – какая глупость! – подвизается здесь, жертвует своей карьерой ради Престы, которая просто смеется над ним. Полгода назад о нем шла слава как о великом артисте. Теперь же он выступает здесь только во втором отделении. Какое падение! Ведь в нашем ремесле престиж играет огромную роль. Людовико допустил ошибку, добиваясь продления контракта. Он сразу сбил себе цену. Я даже думаю, что дирекция скоро вообще расторгнет контракт с ним. Уже полгода он появляется на манеже каждый день, публике это начинает надоедать.
Патон с непроницаемым видом смотрел на воздушного гимнаста. А вот Ошкорн не мог отделаться от чувства какого-то беспокойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40