Денис смекнул, что его начальник решил подзаработать, оказывая услуги какой-то мафии. Уже позже Казарьянц немного приоткрыл завесу тайны…
Безо всякого сожаления Денис отправил на тот свет омерзительного уголовника Ковша. Казарьянц похвалил капитана и вручил запечатанный конверт. Там оказалась часть обещанного гонорара – две тысячи долларов. Они были как нельзя кстати – отец Дениса нуждался в срочном и дорогом лечении. К тому же, он втайне надеялся, что Нина все-таки согласится провести с ним отпуск в горах, и тогда их отношения станут прежними.
Но вот последнее задание, полученное от Казарьянца… Оно было Черняеву не очень по душе. Отказаться было немыслимо – он уже переступил черту, взяв деньги за смерть Ковша. Значит, оставалось взять себя в руки и продолжать идти этим же путем, полагаясь на свои собственные силы и немного – на судьбу…
* * *
– Здравия желаю, товарищ подполковник, – мрачно произнес Никулин, входя в кабинет начальника криминальной милиции. – Зачем я тебе так срочно понадобился?
– Присядь, Павел Игнатьевич.
Никулин отметил про себя, что его старый приятель прячет взгляд.
– Ты извини меня, но… Я человек подневольный. Тут открылись некоторые факты… Я, конечно, не верю…
– Валяй, не тяни кота за яйца, – сказал нетерпеливо Никулин.
– Есть постановление о твоем задержании…
– Основания?
– Подозрение в соучастии в убийстве господ Замятина и Сычева.
– Ты это серьезно?
– Более чем, Паша. Более чем… Пока дело касалось косвенных улик, я отметал все подозрения. Но сейчас все изменилось…
– Каким же образом? Нашлись прямые улики? Мне можно с ними ознакомиться?
– Конечно, это твое право. Но только после того, как ты будешь заключен под стражу.
Никулин был невозмутим.
– И кто ж меня заказал, Гена? Кто дал отмашку? Неужели Москва?
* * *
Павел Игнатьевич Никулин
Ну, сукины дети! Решили, значит, похоронить Никулина… Да не по зубам вам добыча.
– Ты, Гена, соображаешь, что делаешь?
– Не беспокойся, Паша. Не первый год замужем.
Он перегнулся через стол – как будто кто-то мог нас услышать – и, понизив голос, произнес:
– Видно, крепко ты кому-то досадил, Пал Игнатьич.
Я заставил себя рассмеяться ему в лицо.
– Да неужели ты думаешь, Гена, что я, пока лез на такой верх, о страховке для себя не позаботился? Если я пойду на дно – то со мною ох, как много народу вместе пропадет! Знаешь, что бывает, когда тонет большой корабль? Воронка образуется, и всех, кто рядом, туда засасывает.
– Не пугай, Пал Игнатьич – пуганые мы, – сказал он. Но я почувствовал, что голос его слегка дрогнул. – А насчет страховки… Не ты один тут такой умный и предусмотрительный.
Гена полез в небольшой сейф у себя за спиной и вынул какие-то бумажки, судя по виду – ксерокопии.
– Гляди.
Я стал читать… И понял, что дело плохо.
– Ну как? – ехидно поинтересовался негодник в милицейской форме, что сидел напротив меня. – Это Сыч покойный постарался. Тоже на всякий пожарный запасся, против заклятого друга. Достаточно, чтобы проделать пробоину – ма-аленькую такую – в борту большого корабля?
– Как это к вам попало?
– Да нашелся человечек… Кстати, сын Аркаши Сычева. Приехал из Питера. Счел, так сказать, своим гражданским долгом…
– Сын Сычева? У него что, был сын? – только и смог спросить я; удар был слишком силен, чтобы сразу от него опомниться.
– Был. И есть. На суде, кстати, он может выступить свидетелем. Подтвердит, что папаша его опасался за свою жизнь, и угрозы ждал именно от тебя!
«Одно слово – Сыч», – подумал я с ненавистью.
– Ну так что, колоться будем? – донеслось до меня. – Кого нанял, когда и за сколько? Мотивы?
– Размечтался…, – процедил я. – Иди-ка ты, Геннадий Яковлевич…
– А вот это уже – оскорбление при исполнении, – побагровел он. – До сих пор я с тобой как с человеком, Паша…
– Да ладно! – отмахнулся я. – Когда это ты человеком был, Гена? Мент, да и только! Скольким задержанным ты тут, в этом кабинете, ребра переломал?! У скольких «бабки» брал – ты, служитель Фемиды! А кому ты задницу лизал, чтоб это место получить – тебе напомнить?!
Он нажал кнопку вызова, и в дверях появился двухметровый сержант.
– Сопроводите гражданина в следственный изолятор, – распорядился Гена, вытирая пот со своего низкого, морщинистого лба…
Москва, 2003й год
Андрей Огородников
Вечером маме стало плохо. Она ушла к себе после разговора со мной, а потом позвала меня и попросила позвонить в «Скорую». Впервые на моей памяти… Конечно, то, что я услышал, и меня повергло в шок. Я люблю дочь Никулина – того самого Никулина! И она ждет ребенка!
Я мигом припомнил тот наш вечер, когда мы с Ленкой рассматривали фотографии, сидя на диване. Она тогда обратила внимание на один снимок и спросила, кто это. Я не придал этому особого значения. И напрасно… Оказалось, она рассматривала фото моего деда. Я почти ничего не знал о нем, кроме имени и того, что в последние годы он жил в Америке, в Майами. А потом пришла мама и сообщила, что дедушку убили в его доме – наверное, грабители. Мама даже не рассказала мне, что встречалась с дедушкой, когда ездила в Штаты по делам.
Но вот откуда Ленка могла знать моего деда? Это никак не укладывалось у меня в голове.
Врач из «Скорой» сделал маме какой-то укол и успокоил меня, сказав, что это – простое переутомление. Но я все же позвонил дяде Саше. Он примчался сразу же – хотя было уже далеко за полночь. И оптимизма доктора он не разделял… Он присел на край маминой кровати, пощупал ей пульс. Я вспомнил, что он в свое время попутешествовал по миру, изучая разные разности, в том числе и тибетскую медицину.
– Вот что, Андрюша, – сказал он мне. – Твоей маме нужно в больницу.
– Неужели так серьезно? – спросил я. Голос мой, наверное, в ту минуту выдавал мой испуг.
– Надеюсь, что нет. Тот доктор был прав – это действительно переутомление. Но оно может привести к очень плохим последствиям. У вас есть какие-нибудь знакомые, чтобы ее устроили в приличное место?
– Да-да, конечно! – тут же сказал я и бросился к телефону – набирать номер тети Лиды – главврача частной клиники в Митино.
Оксана Огородникова
… Вокруг меня кружились какие-то тени. Я не могла их разглядеть. Кто-то все время повторял на разные лады слово «переутомление». Пере-утом-ление. Пе-реу-томление. Томление…Томление… пере…утом…
Я хорошо помню, как мне сделали укол. Но тени не ушли. Обеспокоено лицо Андрюши… Потом появился еще кто-то. Я пыталась разглядеть, кто это, но не смогла. Голос был, безусловно, знакомым. Потом меня положили на носилки (вот только зачем?) и куда-то понесли… Я видела черноту перед собою. Потом – свет…
Стена, увитая дикими растениями… Существа на копытах… Откуда они?.. Деревья…Вишневые деревья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Безо всякого сожаления Денис отправил на тот свет омерзительного уголовника Ковша. Казарьянц похвалил капитана и вручил запечатанный конверт. Там оказалась часть обещанного гонорара – две тысячи долларов. Они были как нельзя кстати – отец Дениса нуждался в срочном и дорогом лечении. К тому же, он втайне надеялся, что Нина все-таки согласится провести с ним отпуск в горах, и тогда их отношения станут прежними.
Но вот последнее задание, полученное от Казарьянца… Оно было Черняеву не очень по душе. Отказаться было немыслимо – он уже переступил черту, взяв деньги за смерть Ковша. Значит, оставалось взять себя в руки и продолжать идти этим же путем, полагаясь на свои собственные силы и немного – на судьбу…
* * *
– Здравия желаю, товарищ подполковник, – мрачно произнес Никулин, входя в кабинет начальника криминальной милиции. – Зачем я тебе так срочно понадобился?
– Присядь, Павел Игнатьевич.
Никулин отметил про себя, что его старый приятель прячет взгляд.
– Ты извини меня, но… Я человек подневольный. Тут открылись некоторые факты… Я, конечно, не верю…
– Валяй, не тяни кота за яйца, – сказал нетерпеливо Никулин.
– Есть постановление о твоем задержании…
– Основания?
– Подозрение в соучастии в убийстве господ Замятина и Сычева.
– Ты это серьезно?
– Более чем, Паша. Более чем… Пока дело касалось косвенных улик, я отметал все подозрения. Но сейчас все изменилось…
– Каким же образом? Нашлись прямые улики? Мне можно с ними ознакомиться?
– Конечно, это твое право. Но только после того, как ты будешь заключен под стражу.
Никулин был невозмутим.
– И кто ж меня заказал, Гена? Кто дал отмашку? Неужели Москва?
* * *
Павел Игнатьевич Никулин
Ну, сукины дети! Решили, значит, похоронить Никулина… Да не по зубам вам добыча.
– Ты, Гена, соображаешь, что делаешь?
– Не беспокойся, Паша. Не первый год замужем.
Он перегнулся через стол – как будто кто-то мог нас услышать – и, понизив голос, произнес:
– Видно, крепко ты кому-то досадил, Пал Игнатьич.
Я заставил себя рассмеяться ему в лицо.
– Да неужели ты думаешь, Гена, что я, пока лез на такой верх, о страховке для себя не позаботился? Если я пойду на дно – то со мною ох, как много народу вместе пропадет! Знаешь, что бывает, когда тонет большой корабль? Воронка образуется, и всех, кто рядом, туда засасывает.
– Не пугай, Пал Игнатьич – пуганые мы, – сказал он. Но я почувствовал, что голос его слегка дрогнул. – А насчет страховки… Не ты один тут такой умный и предусмотрительный.
Гена полез в небольшой сейф у себя за спиной и вынул какие-то бумажки, судя по виду – ксерокопии.
– Гляди.
Я стал читать… И понял, что дело плохо.
– Ну как? – ехидно поинтересовался негодник в милицейской форме, что сидел напротив меня. – Это Сыч покойный постарался. Тоже на всякий пожарный запасся, против заклятого друга. Достаточно, чтобы проделать пробоину – ма-аленькую такую – в борту большого корабля?
– Как это к вам попало?
– Да нашелся человечек… Кстати, сын Аркаши Сычева. Приехал из Питера. Счел, так сказать, своим гражданским долгом…
– Сын Сычева? У него что, был сын? – только и смог спросить я; удар был слишком силен, чтобы сразу от него опомниться.
– Был. И есть. На суде, кстати, он может выступить свидетелем. Подтвердит, что папаша его опасался за свою жизнь, и угрозы ждал именно от тебя!
«Одно слово – Сыч», – подумал я с ненавистью.
– Ну так что, колоться будем? – донеслось до меня. – Кого нанял, когда и за сколько? Мотивы?
– Размечтался…, – процедил я. – Иди-ка ты, Геннадий Яковлевич…
– А вот это уже – оскорбление при исполнении, – побагровел он. – До сих пор я с тобой как с человеком, Паша…
– Да ладно! – отмахнулся я. – Когда это ты человеком был, Гена? Мент, да и только! Скольким задержанным ты тут, в этом кабинете, ребра переломал?! У скольких «бабки» брал – ты, служитель Фемиды! А кому ты задницу лизал, чтоб это место получить – тебе напомнить?!
Он нажал кнопку вызова, и в дверях появился двухметровый сержант.
– Сопроводите гражданина в следственный изолятор, – распорядился Гена, вытирая пот со своего низкого, морщинистого лба…
Москва, 2003й год
Андрей Огородников
Вечером маме стало плохо. Она ушла к себе после разговора со мной, а потом позвала меня и попросила позвонить в «Скорую». Впервые на моей памяти… Конечно, то, что я услышал, и меня повергло в шок. Я люблю дочь Никулина – того самого Никулина! И она ждет ребенка!
Я мигом припомнил тот наш вечер, когда мы с Ленкой рассматривали фотографии, сидя на диване. Она тогда обратила внимание на один снимок и спросила, кто это. Я не придал этому особого значения. И напрасно… Оказалось, она рассматривала фото моего деда. Я почти ничего не знал о нем, кроме имени и того, что в последние годы он жил в Америке, в Майами. А потом пришла мама и сообщила, что дедушку убили в его доме – наверное, грабители. Мама даже не рассказала мне, что встречалась с дедушкой, когда ездила в Штаты по делам.
Но вот откуда Ленка могла знать моего деда? Это никак не укладывалось у меня в голове.
Врач из «Скорой» сделал маме какой-то укол и успокоил меня, сказав, что это – простое переутомление. Но я все же позвонил дяде Саше. Он примчался сразу же – хотя было уже далеко за полночь. И оптимизма доктора он не разделял… Он присел на край маминой кровати, пощупал ей пульс. Я вспомнил, что он в свое время попутешествовал по миру, изучая разные разности, в том числе и тибетскую медицину.
– Вот что, Андрюша, – сказал он мне. – Твоей маме нужно в больницу.
– Неужели так серьезно? – спросил я. Голос мой, наверное, в ту минуту выдавал мой испуг.
– Надеюсь, что нет. Тот доктор был прав – это действительно переутомление. Но оно может привести к очень плохим последствиям. У вас есть какие-нибудь знакомые, чтобы ее устроили в приличное место?
– Да-да, конечно! – тут же сказал я и бросился к телефону – набирать номер тети Лиды – главврача частной клиники в Митино.
Оксана Огородникова
… Вокруг меня кружились какие-то тени. Я не могла их разглядеть. Кто-то все время повторял на разные лады слово «переутомление». Пере-утом-ление. Пе-реу-томление. Томление…Томление… пере…утом…
Я хорошо помню, как мне сделали укол. Но тени не ушли. Обеспокоено лицо Андрюши… Потом появился еще кто-то. Я пыталась разглядеть, кто это, но не смогла. Голос был, безусловно, знакомым. Потом меня положили на носилки (вот только зачем?) и куда-то понесли… Я видела черноту перед собою. Потом – свет…
Стена, увитая дикими растениями… Существа на копытах… Откуда они?.. Деревья…Вишневые деревья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60