– Я тут подумал… Пожалуй, все-таки стоит позвонить этому Казарьянцу.
Глава шестнадцатая
Санкт-Петербург, 2003й год
Александр Тимофеевич Сычев
Аркаша родился в послевоенном, сорок девятом году. Мне было тридцать два, а моей Веронике – двадцать восемь. До этого она дважды была беременна, но… Врачи объясняли выкидыши тяжелым ранением, которое моя жена получила под Будапештом. Мы ведь познакомились на войне. Вероника была медсестрой, а я поступил в их полевой госпиталь практически в безнадежном состоянии – уходя через линию фронта после выполнения очередного задания в немецком тылу, мы с двумя моими товарищами, тоже «серыми совами», напоролись на засаду. Положили полдюжины фрицев, но и самим крепко досталось – одного из моих спутников смертельно ранили, другого я едва дотащил на себе до наших позиций, где нами тут же занялись врачи. Спасенный мною боец так в строй и не вернулся…
А я с самого начала знал, что снова буду воевать. И опять смог взять в руки оружие, и бил врага, как раньше – благодаря Веронике. И судьбе было угодно, чтобы я отплатил ей тем же – бессонными ночами у ее больничной койки, после того, как немецкая мина разорвалась в расположении медсанчасти. Но это было позже, когда исход войны был уже ясен.
Для меня девятого мая война не кончилась – я продолжал быть тем, кем и был, пока гремели бои. Разведчиком. Диверсантом. Ликвидатором… Разыскивал военных преступников. Воевал с «лесными братьями» в Прибалтике и в Западной Украине. Тайно выезжал в другие страны, чтобы участвовать в особых операциях.
А в 56-ом попал в охваченный мятежом Будапешт. Во второй раз в своей жизни…
Приговор врачей был окончательным и обжалованию не подлежал – «задет позвоночный столб, паралич, полная неподвижность». Пуля, выпущенная каким-то придурком с крыши одного из домов, положила конец моей удачливой офицерской карьере. И опять я выжил только благодаря Веронике. И еще – улыбке Аркашки. Он, конечно, не осознавал, какое несчастье постигло его папу. Но мне казалось – он меня понимает… Я снова захотел двигаться, я раздумал умирать. И переборол страшную болезнь. Почти… Я стал разговаривать, двигать руками, поворачивать голову… На это ушли годы. И лишь ноги остались во власти паралича. Я сделался получеловеком. Вся моя жизнь сосредоточилась только на моей семье. Сидя в четырех стенах, я жил исключительно успехами и неудачами моего Аркаши. Он рос неплохим парнем, и я до сих пор не могу понять, как мы с Вероникой пропустили момент, когда он связался с дурной компанией. Это случилось примерно после окончания школы; я настойчиво уговаривал сына начать военную карьеру. Но не встретил с его стороны понимания. Он даже в армию по повестке идти не хотел. Кое-как все же отслужив, он по возвращении домой сразу же угодил в милицию за пьяную драку, и мне стоило больших усилий (моральных) вытащить его из всей этой истории, сделав несколько звонков бывшим боевым товарищам, до сих пор занимавшим видное положение. Однако наукой это ему, увы, не стало. У него, неведомо откуда, начали появляться деньги. Несколько раз он приходил избитый. А пару раз я заметил, что он, перед тем как выйти из дому, прячет в карман финку. От переживаний за сына здоровье моей Вероники стало стремительно ухудшаться. Она уже не могла держать дом на своих плечах. Когда я уговорил, наконец, ее пройти обследование, то врачи обнаружили у нее рак. Трагическую новость сообщили не ей, а Аркаше. Но долго оставаться тайной это не могло…
Мы похоронили Веронику, а через год с небольшим сын привел в дом тихую девушку по имени Настя. Будущую мать моего единственного внука… И я сам предложил молодым разменять нашу прекрасную квартиру на две. Причем свою я тут же, в течение нескольких месяцев, поменял на Ленинград – город моей юности, где у меня оставались еще друзья по школе, по ремесленному училищу. Они и помогли мне с переездом. Я снова обрел свой Питер. Хотя теперь уже не мог гулять по его широким проспектам и любоваться набережной Невы.
А у Аркаши родился мальчик, и назвали его Петей – в честь Петра Первого, которого мой сын очень уважал. Когда ребенок чуть подрос, они стали приезжать ко мне. А в остальное время я довольствовался обществом приходящих нянечек и сиделок.
Аркаша же постепенно, шаг за шагом, превращался в закоренелого бандита. Получил срок за крупную кражу. Вышел по амнистии. Снова был арестован и лишь чудом не угодил повторно за решетку. Как я узнал уже значительно позже, вором «в законе» он стать не мог – мешало наличие семьи. Но свою группировку все-таки сколотил. Когда рухнул Союз (эта новость обернулась для меня сердечным приступом и вызовом «Скорой»), Аркаша еще раз был привлечен к суду и отбыл три года за соучастие в подделке документов. Я понял, что теряю сына…
Внук Петя к тому моменту жил у меня – Настя, его мать, после развода с моим сыном настояла, чтобы ребенка отправили подальше от дурного влияния. Они и сама прожила в моей квартире какое-то время, пока внезапно не стала пить и не уехала, не выдержав груза бытовых проблем и постоянных конфликтов с Петей.
Мы остались вдвоем – Петя и я. Аркаша иногда звонил и пару раз присылал деньги. Но я отсылал их ему обратно. Сам не зная почему, надеялся, что в один день все снова станет на свои места – вернется Настя; приедет Аркаша и предложит мне вновь переехать к нему; Петя найдет девушку своей мечты, и я увижу правнуков… Но вся эта прекрасная мечта рухнула в одночасье, когда я, просматривая вечером телевизионную криминальную хронику, услыхал имя Аркаши и увидел тот страшный сюжет…
Областной центр, 2003й год
– Ты говоришь, этот человек работает в ФСБ? – переспросил Петя.
– Да, – терпеливо повторила Нина Вавилова. – Он охраняет полковника Казарьянца, одного из замов начальника областного управления. Вообще-то он числится помощником, но на самом деле работает в качестве телохранителя. Этот его шеф курирует программу по борьбе с оргпреступностью. И вполне обоснованно опасается за свою жизнь.
– Как его зовут?
– Кого – полковника? Казарьянц, я же сказала.
– Нет, твоего охранника.
– И вовсе он не мой! – возмутилась Нина. – Его зовут Денис. Он, если хочешь знать, замечательный парень и однажды спас меня из очень неприятной истории…
Областной центр, 1998й год
Получение диплома журфака Нина отмечала с подругой в ресторане. Где-то в полночь подруга уехала с каким-то парнем, оставив Нину одну. Домой идти не хотелось, на душе было весело, и Нина заказала еще бутылку шампанского. А потом официант принес дорогой коньяк, сказав, что это – от господина за соседним столиком.
Нина присмотрелась к соседу повнимательнее. Мужчина ей понравился – хорош собой, видный, одет аккуратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60