– Ке-ра, ке-ра, ке-ра, ке-ра, – будто уговаривала она кого-то.
Старик перестал шевелиться. Я понял: прислушивается. Потом услышал его шепот:
– На гнезде…
Вскоре донеслись голоса и других чаек, такие же негромкие и дремотные: мы проезжали мимо острова Тьатьр-ур – острова Крачек.
Разговор маленьких легкокрылых чаек не нарушал тишину. Он звучал в ней как музыка, подчеркивая умиротворение и спокойствие.
– На гнездах сидят, – как и прежде, шепотом сказал старик.
Вдруг раздался невероятный гвалт, и в воздухе взмыло белое облако, будто взорвало остров.
Меня бросило в жар. Потом словно окунули в холодную воду. В утлой лодчонке я почувствовал себя очень неуютно. Я в ужасе таращил глаза и вертел головой, но не мог понять, что происходит вокруг. Я с надеждой посмотрел на старика: может, он поможет чем-нибудь. Но и старик в напряжении смотрел на остров, смутно темнеющий в стороне от нас. Голова старика в брезентовой шапке поворачивалась из стороны в сторону на длинной худой шее и походила то на вопросительный знак, то на его же обгорелую трубку. Я на миг забыл о своем страхе и усмехнулся нелепому виду старика. Я, конечно, и не подумал, как выглядел сам со стороны.
И тут меня всего передернуло: будто скала обвалилась в воду. Гвалт перешел в грай. Стон, свист, скрежет, визг…
И мой старик вдруг замахал руками, гулко ударил веслом по лодке. Удар. Еще удар. И невероятный вопль:
– У-лю-лю-лю! Га-га-га! Улю-лю-лю! Улю-лю-у-у-у!
Старик перешел на дискант. Еще энергичнее замахал руками и тонко завопил:
– И-ги-ги-и-и!
И осатанело захохотал:
– Так его! Так его! Ха-ха-ха-ха-а-а-а-а!
Только теперь я заметил: от острова, шумно отфыркиваясь, быстро плыло что-то большое и темное. А над ним, прочеркивая темноту, тысячи белых стрел с пронзительным криком вонзались в спину большому зверю. А зверь, беспомощно взревывая и тяжело отфыркиваясь, в панике уплывал в ночь.
А старик распалялся все больше и больше. И восклицал восхищенно:
– Вот что делают! Вот что делают маленькие мерзавцы, когда они вместе: медведя прогнали! Ай-яй-яй, медведя прогнали!
Старик еще долго не мог угомониться. Наконец он перевел дыхание, замолчал, о чем-то задумавшись. Потом зашуршал рукой под брезентовой курткой – я понял: полез за кисетом.
Старик курил, положив весло перед собой. И я перестал грести. А он все молчал, задумчиво попыхивая трубкой. Я знал старика: он к чему-то готовится. И не ошибся. Вот что он рассказал мне.
Раньше чайки не жили вместе. На самом деле, зачем им жить вместе! Ведь каждая из них имеет сильные крылья, такие сильные, что они могут перенести чайку через море. Каждая из них имеет крепкий клюв, чтобы цепко схватить добычу или отбиваться от врагов.
Так думали и крачки. Как думали, так и жили: каждая в отдельности вила гнездо.
Но не всегда легко найти рыбу: море большое, и рыба плавает где ей захочется.
И летают чайки каждая сама по себе. Вот над пенистой волной пролетела черноголовая крачка. Как ни зорко всматривалась она в волну – не нашла серебристых рыбешек. Так ни с чем, голодная, и улетела черноголовая крачка.
Вот над тем же местом пролетела красноклювая крачка. Зря она здесь летала: у черноголовой глаза не хуже, чем у красноклювой. И красноклювая улетела ни с чем, голодная.
И еще много крачек пролетали над пенистой волной, потому что не знали, что здесь уже побывали другие.
Вернулась черноголовая крачка к своему гнезду уже в потемках, так и не найдя рыбешку. И что видит: сидит у ее гнезда большая ворона и склевывает яйцо.
Забилась чайка, закричала тревожно.
Прилетела на крик красноклювая крачка, сама вся в слезах. Жалуется:
– А мое яйцо украла мышь.
Прилетает третья крачка и тоже жалуется:
– Кто-то разорил мое гнездо.
А ворона склевывает уже второе яйцо.
Взлетели крачки, прокричали. На их крик явились и другие чайки. Налетели они на ворону: от нее только перья полетели.
И вот держат совет крачки.
Черноголовая говорит:
– Худо, когда мы живем каждая по себе. Даже ворона и та обижает нас.
– Худо, худо, – сказали крачки.
– Худо, когда мы по отдельности летаем за пищей. Одной трудно найти рыбу в большом море, – сказала красноклювая.
– Худо, худо, – сказали крачки.
– Нам надо вместе жить. Когда мы вместе, нам не страшен никакой враг, – сказала черноголовая.
– Вместе! Вместе! – сказали крачки.
С тех пор и живут вместе. Живут большими колониями. Им вместе легче найти рыбу в море. Найдет крачка стаю рыбы, прокричит, и слетаются к ней другие крачки. И все сыты.
А если появится какой враг, крачки тучей налетают на него, тот бежит сломя голову. От одного только крика их у самого черта волосы дыбом встанут.
– Видел: они медведя прогнали! – сказал старик. – Медведь хотел полакомиться яйцами, да не тут-то было.
Легкий туман стал белесым и так же, как и час назад, парил неслышно и невесомо. Луна побледнела, будто ей стало зябко от сырости, и поплыла в сторону гор на покой.
А за нами раздавалось негромкое, умиротворенное:
– Ке-ра, ке-ра, ке-ра, ке-ра…
Чайки садились на свои гнезда.
Старик погрузил в воду кормовое весло. И я взмахнул своими веслами. Было приятно грести: с каждым гребком по озябшему телу растекалось тепло.
Мы плыли в рассвет.
Жили старик и старуха
Старик со старухой жили. Бедной, голодной жизнью жили. Даже запаха хорошей пищи не знали. Когда мертвую рыбу на берег выбрасывало, и ту брали и ели.
У старика со старухой дочь росла. Незаметно как-то красивой девушкой стала. Так втроем жили. Что земля даст, – ели, что вода даст, – ели.
Весной однажды сильно голодали. Никакой пищи в доме не было. Старик к морю спустился, долго по берегу ходил:
– Хотя бы мертвого морского зверя на песке увидеть!
Долго ходил, искал, ничего не нашел. Камень большой на берегу лежал. На камень этот сел, голову руками обхватил:
– Как пойду домой? Чем накормлю старуху и дочь?
Так горевал, долго сидел. Потом на море посмотрел. Море страшное какое-то стало. Вода в нем как в огромное котле закипела.
Вдруг на берег большого кита выбросило. За ним шесть морских хозяев – великанов-сивучей из моря выпрыгнули. Этого кита саблями изрубили, опять в море скрылись.
Наш старик за камнем притаился, не дышал почти. Потом ползком к киту подкрался, видит – он мертвый, а рядом одна сабля лежит.
– Ох, – обрадовался старик, – морское счастье ко мне пришло!
Эту саблю взял, кусок мяса из кита вырезал, все домой принес: старухе отдал. Старуха саблю в большой ящик спрятала, потом огонь развела, китовое мясо сварила, своего старика, свою дочку накормила.
Сытно поели, старик уснул, старуха тоже уснула, дочь куда-то из дома вышла.
К рассвету уже старик со старухой проснулись, видят – дочери на постели нет. Друг на друга посмотрели, заплакали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186