Доехал Кальдука. Оленя на берегу оставил, по холке рукой хлопнул – в дерево обратил. Пошел. До стойбища дошел. Видит – тоже орочи живут, только печальные очень. Спросил Кальдука, почему. печалятся они. Отвечают ему, что наползает на их стойбище змея Симу, людей пожирает, юрты сжигает – спасения от нее нет.
– Как же так? – говорит Кальдука. – Неужели никто из вас убить ту змею не может?
– Пробовали, – отвечают ему орочи, – но только как дохнет та змея огнем, так у людей руки отсыхают. А без рук, сам знаешь, разве можно что-нибудь сделать?
Подумал Кальдука, говорит:
– Попробую я – может, у меня не отсохнут!.. Отточил он копье, нож направил, в стойбищекотел чугунный – взял и пошел в тот лес, где змея Симу жила. Мохом обвязался. В котел древесной смолы набрал. В речку окунулся, мокрый стал. О котел принялся копьем стучать. Шум поднялся большой.
Услыхала Симу тот шум, выползла из своей норы. Ползет, шипит. За змеей красный след остается: трава и камни горят.
Увидала змея Кальдуку, пламенем на него дохнула.
Защитил Кальдуку от огня мокрый мох. Размахнулся Кальдука изо всей силы и бросил в пасть змее свой котел. чугунный, смолой наполненный… Растопилась смола, залила Симу глотку. Забилась змея и издохла. Белая пена пошла у нее из пасти вместо огня. Набрал Кальдука этой пены и обратно пошел.
Вдруг слышит – трещат деревья. Дымится тайга, звери оттуда бегут, и птицы стаями прочь полетели.
Говорят орочи Кальдуке:
– Беда, сынок! Ты убил Симу, теперь ее брат Химу идет за сестру мстить. Беда!
– Ничего! – говорит Кальдука. – Беда, когда на плечах головы нет.
Взял он семь чугунных котлов. Один другим накрыл, сам под нижний залез.
Налетел тут Химу. Все трясется вокруг. Земля дрожит, с неба щепки сыплются. Увидал он котлы, кинулся на них да как ударит! Шесть котлов головой пробил, а седьмого не осилил – голову разбил. Зашипел Химу и пополз в тайгу – умирать! Вылез Кальдука из-под котлов. Окружили его орочи. Радуются, что такого богатыря увидали, что от змеи Симу избавились. В свой род Кальдуку приглашают, сыном хотят назвать. Девушки орочские поглядывают на него: любая замуж бы за такого парня вышла!
Говорят ему старики:
– Живи с нами.
– Нет, мне домой надо, – отвечает Кальдука-сынок.
Понравилась ему в этом стойбище девушка одна. Пошел он с нею гулять. До берега реки дошли. На дерево сели.
Говорит Кальдука:
– Будь моей женой, девушка! Со мной поедем! Хлопнул Кальдука рукой – обернулось деревооленем. Полетел олень в родное стойбище Кальдуки.
Уленда дома песни поет, думает – пропал Кальдука.
А Кальдука тут как тут, да еще с молодой женой!
Пуще прежнего озлился Уленда Кривой на брата. Думает про себя: Лучше – мне не быть, а Кальдуку я изведу и жену его себе заберу!
Пошел Кальдука к зангину – судье. Рассказал все. Сказал, что принес он слюну змеи Симу, чтобы отца оживить, как того Уленда Кривой хотел. Говорит ему зангин, одну трубку выкурив:
– Ты, березовый мальчишка, того не знаешь, что люди по два раза не родятся. Зачем старика тревожить? И не за тем тебя Уленда посылал, а за смертью!
Взял зангин слюну змеи и бросил в реку. Забурлила река, зашипела, белый пар пошел из воды. Множество рыбы кверху брюхом всплыло. Мертвая рыба стала.
– Вот видишь! – говорит зангин. – Этой слюной убил бы тебя Уленда Кривой.
Потом посмотрел зангин на Уленду Кривого.
– Иди ты, Уленда, в тайгу, – говорит. – Не место тебе среди людей. Не любишь ты людей… Иди в тайгу. Там в одиночку таежные люди живут. Будь тем, кто ты есть в душе.
И пошел Уленда в тайгу. Пока шел – шерсть выросла на нем. На руках и ногах – когти. Сначала на двух ногах Уленда шагал, потом на четырех побежал. Медведем стал Уленда Кривой.
А Кальдука-сынок хорошо с женой зажил. Детей у него много было, и во всем ему удача…
Давно это было. Столько лет назад, что если по пальцам считать, то во всем стойбище у стариков, столько пальцев не найдешь. Надо у ребят занимать. А ребята бегают, не даются. Вот и узнай, когда это было!
Заяц и сорока
Жил один заяц. Только, кто его знает почему, любил он перед другими похвастать тем, чего у него и не было: и сильный он, и храбрый он, и охотник он…
Вот однажды заяц на поле убитую косулю нашел.
Только подсел зайчишка к косуле – сорока летит.
Увидала, какую добычу заяц упромыслил, подсела на ветку, поздоровалась, говорит:
– Эй, сосед, ты где такую тушу добыл?
– Убил, – говорит заяц. Удивилась сорока: заяц косулю убил! А хвастун не унимается:
– Я охотник такой, что если бы по-настоящему охотился, всех бы зверей давно перебил! Я сколько хочешь могу зверя добыть! Вот косулю съем, пойду медведя добывать.
Поклонилась сорока зайцу:
– Эй, сосед, научи меня! Я всегда несытая.
– Отчего не научить! – отвечает заяц. – Это совсем простое дело – так охотиться-то. Надо только пошире рот раскрыть да крикнуть. Совсем это простое дело. Разве ты кричать не умеешь?
– Как – не умею?! Я кричать хорошо умею, – говорит сорока, а сама думает: Зачем я пойду медведя искать, когда под носом у меня заяц?
Взлетела сорока повыше, рот пошире раскрыла да ка-ак крикнет! Так крикнула, что синицы, которые поблизости на ветках сидели, на землю свалились.
Только сорока зайца и видела… Перепугался он до смерти, кинулся бежать. Куда убежал – никто не знает.
Посидела сорока, подумала: Как так – не упал заяц, а удрал? Видно, мало я кричала. Ну, другой раз, как добычу увижу, сильней кричать буду.
Стала сорока по лесу летать. Как увидит зверя – давай кричать, давай стрекотать что есть силы.
Сама она ни одного зверя своим криком не убила. А охотники приметили, что сорока над зверем кричит. Как застрекочет в лесу – охотник туда! Старается сорока, стрекочет, рот разевает, крылья распустит, хвостом стрижет, думает: Вот я его сейчас убью! Вот-вот А охотник тут как тут – в зверя выстрелит, с собой унесет.
Только бывает и так, что сорока охотника в засаде увидит. Радуется: Ох какой большой! Вот я его сейчас! И всех зверей криком перепугает: ни себе, ни охотнику.
Хвастун
Хвастуну верить – беды себе нажить.
Жил однажды в тайге заяц. По виду он был как и все зайцы: уши длинные, две ноги короткие, чтобы ими еду держать, две ноги длинные, чтобы от врагов бежать. Только был тот заяц хвастун. Таких хвастунов заячий народ еще никогда не видал.
Вот один раз зайчишка маленький корешок сараны съел, а своим родичам рассказывает:
– Бежал я по лесу, еды искал. Вдруг как ударюсь обо что-то! Чуть голову не разбил. Вот, глядите – губу себе разорвал!
Смеются зайцы:
– Да, это верно, губа у тебя раздвоена. У всех зайцев такая губа.
А зайчишка говорит:
– Это у всех зайцев такая губа, а у меня особенная… Хотите слушать – не перебивайте… Ударился я, вижу – сарана стоит, таких еще никто не видал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
– Как же так? – говорит Кальдука. – Неужели никто из вас убить ту змею не может?
– Пробовали, – отвечают ему орочи, – но только как дохнет та змея огнем, так у людей руки отсыхают. А без рук, сам знаешь, разве можно что-нибудь сделать?
Подумал Кальдука, говорит:
– Попробую я – может, у меня не отсохнут!.. Отточил он копье, нож направил, в стойбищекотел чугунный – взял и пошел в тот лес, где змея Симу жила. Мохом обвязался. В котел древесной смолы набрал. В речку окунулся, мокрый стал. О котел принялся копьем стучать. Шум поднялся большой.
Услыхала Симу тот шум, выползла из своей норы. Ползет, шипит. За змеей красный след остается: трава и камни горят.
Увидала змея Кальдуку, пламенем на него дохнула.
Защитил Кальдуку от огня мокрый мох. Размахнулся Кальдука изо всей силы и бросил в пасть змее свой котел. чугунный, смолой наполненный… Растопилась смола, залила Симу глотку. Забилась змея и издохла. Белая пена пошла у нее из пасти вместо огня. Набрал Кальдука этой пены и обратно пошел.
Вдруг слышит – трещат деревья. Дымится тайга, звери оттуда бегут, и птицы стаями прочь полетели.
Говорят орочи Кальдуке:
– Беда, сынок! Ты убил Симу, теперь ее брат Химу идет за сестру мстить. Беда!
– Ничего! – говорит Кальдука. – Беда, когда на плечах головы нет.
Взял он семь чугунных котлов. Один другим накрыл, сам под нижний залез.
Налетел тут Химу. Все трясется вокруг. Земля дрожит, с неба щепки сыплются. Увидал он котлы, кинулся на них да как ударит! Шесть котлов головой пробил, а седьмого не осилил – голову разбил. Зашипел Химу и пополз в тайгу – умирать! Вылез Кальдука из-под котлов. Окружили его орочи. Радуются, что такого богатыря увидали, что от змеи Симу избавились. В свой род Кальдуку приглашают, сыном хотят назвать. Девушки орочские поглядывают на него: любая замуж бы за такого парня вышла!
Говорят ему старики:
– Живи с нами.
– Нет, мне домой надо, – отвечает Кальдука-сынок.
Понравилась ему в этом стойбище девушка одна. Пошел он с нею гулять. До берега реки дошли. На дерево сели.
Говорит Кальдука:
– Будь моей женой, девушка! Со мной поедем! Хлопнул Кальдука рукой – обернулось деревооленем. Полетел олень в родное стойбище Кальдуки.
Уленда дома песни поет, думает – пропал Кальдука.
А Кальдука тут как тут, да еще с молодой женой!
Пуще прежнего озлился Уленда Кривой на брата. Думает про себя: Лучше – мне не быть, а Кальдуку я изведу и жену его себе заберу!
Пошел Кальдука к зангину – судье. Рассказал все. Сказал, что принес он слюну змеи Симу, чтобы отца оживить, как того Уленда Кривой хотел. Говорит ему зангин, одну трубку выкурив:
– Ты, березовый мальчишка, того не знаешь, что люди по два раза не родятся. Зачем старика тревожить? И не за тем тебя Уленда посылал, а за смертью!
Взял зангин слюну змеи и бросил в реку. Забурлила река, зашипела, белый пар пошел из воды. Множество рыбы кверху брюхом всплыло. Мертвая рыба стала.
– Вот видишь! – говорит зангин. – Этой слюной убил бы тебя Уленда Кривой.
Потом посмотрел зангин на Уленду Кривого.
– Иди ты, Уленда, в тайгу, – говорит. – Не место тебе среди людей. Не любишь ты людей… Иди в тайгу. Там в одиночку таежные люди живут. Будь тем, кто ты есть в душе.
И пошел Уленда в тайгу. Пока шел – шерсть выросла на нем. На руках и ногах – когти. Сначала на двух ногах Уленда шагал, потом на четырех побежал. Медведем стал Уленда Кривой.
А Кальдука-сынок хорошо с женой зажил. Детей у него много было, и во всем ему удача…
Давно это было. Столько лет назад, что если по пальцам считать, то во всем стойбище у стариков, столько пальцев не найдешь. Надо у ребят занимать. А ребята бегают, не даются. Вот и узнай, когда это было!
Заяц и сорока
Жил один заяц. Только, кто его знает почему, любил он перед другими похвастать тем, чего у него и не было: и сильный он, и храбрый он, и охотник он…
Вот однажды заяц на поле убитую косулю нашел.
Только подсел зайчишка к косуле – сорока летит.
Увидала, какую добычу заяц упромыслил, подсела на ветку, поздоровалась, говорит:
– Эй, сосед, ты где такую тушу добыл?
– Убил, – говорит заяц. Удивилась сорока: заяц косулю убил! А хвастун не унимается:
– Я охотник такой, что если бы по-настоящему охотился, всех бы зверей давно перебил! Я сколько хочешь могу зверя добыть! Вот косулю съем, пойду медведя добывать.
Поклонилась сорока зайцу:
– Эй, сосед, научи меня! Я всегда несытая.
– Отчего не научить! – отвечает заяц. – Это совсем простое дело – так охотиться-то. Надо только пошире рот раскрыть да крикнуть. Совсем это простое дело. Разве ты кричать не умеешь?
– Как – не умею?! Я кричать хорошо умею, – говорит сорока, а сама думает: Зачем я пойду медведя искать, когда под носом у меня заяц?
Взлетела сорока повыше, рот пошире раскрыла да ка-ак крикнет! Так крикнула, что синицы, которые поблизости на ветках сидели, на землю свалились.
Только сорока зайца и видела… Перепугался он до смерти, кинулся бежать. Куда убежал – никто не знает.
Посидела сорока, подумала: Как так – не упал заяц, а удрал? Видно, мало я кричала. Ну, другой раз, как добычу увижу, сильней кричать буду.
Стала сорока по лесу летать. Как увидит зверя – давай кричать, давай стрекотать что есть силы.
Сама она ни одного зверя своим криком не убила. А охотники приметили, что сорока над зверем кричит. Как застрекочет в лесу – охотник туда! Старается сорока, стрекочет, рот разевает, крылья распустит, хвостом стрижет, думает: Вот я его сейчас убью! Вот-вот А охотник тут как тут – в зверя выстрелит, с собой унесет.
Только бывает и так, что сорока охотника в засаде увидит. Радуется: Ох какой большой! Вот я его сейчас! И всех зверей криком перепугает: ни себе, ни охотнику.
Хвастун
Хвастуну верить – беды себе нажить.
Жил однажды в тайге заяц. По виду он был как и все зайцы: уши длинные, две ноги короткие, чтобы ими еду держать, две ноги длинные, чтобы от врагов бежать. Только был тот заяц хвастун. Таких хвастунов заячий народ еще никогда не видал.
Вот один раз зайчишка маленький корешок сараны съел, а своим родичам рассказывает:
– Бежал я по лесу, еды искал. Вдруг как ударюсь обо что-то! Чуть голову не разбил. Вот, глядите – губу себе разорвал!
Смеются зайцы:
– Да, это верно, губа у тебя раздвоена. У всех зайцев такая губа.
А зайчишка говорит:
– Это у всех зайцев такая губа, а у меня особенная… Хотите слушать – не перебивайте… Ударился я, вижу – сарана стоит, таких еще никто не видал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186