Этот глава христианского мира, перед которым преклонялся весь Запад, взялся объединить всех христиан в одну великую армию, во главе которой стояло бы духовенство. Он легко склонил к этому Евгения третьего, которому, кстати говоря, нечем было заняться во время своих скитаний.
В учебниках истории пространно изложено, сколь трагичен был второй крестовый поход, и потому мы не будем распространяться о нем. Достаточно сказать, что из двух громадных армий, отправившихся на восток, до Палестины добралось лишь несколько отрядов.
По словам одного историка, пламенный фанатик Бернард, ратуя за святой поход, заставил пустить слезу даже короля Людовика седьмого, а ведь этот благочестивый король незадолго перед тем сжег церковь, в которой была заперта тысяча человек.
В красноречивой проповеди Бернард говорил об опасностях, грозящих церкви, о заслугах крестоносцев, принявших обет отомстить за спасителя; он обещал от имени папы отпущение грехов каждому, кто возьмет крест. В заключение Бернард предсказал блестящие победы и триумфальное возвращение христиан после полного истребления неверных. По словам того же историка, «толпа ликующими криками, как некогда в Клермоне, отвечала на проповедь Бернарда. Когда у него не хватило готовых крестов, он разорвал на себе платье, чтобы приготовить из него новые».
Однако, будучи святым, Бернард заблуждался, как обыкновенный смертный. Никогда еще предсказания очковтирателей не проваливались с таким треском.
Но даже и после полного крушения крестового похода святой плут пытался изворачиваться. Прибегая к ловким уверткам, он объяснял удивленным христианам, будто пророчество его не сбылось главным образом потому, что их позорные грехи вызвали гнев Христа и в наказание за совершенные преступления он помешал крестоносцам выполнить их обет.
Таких шарлатанских приемов не мог вытерпеть даже иезуит Мэмбур.
«Подобными рассуждениями, — пишет он, — каждый жулик может объяснить свои лживые пророчества».
Несмотря на то что святой Бернард одному обману противопоставил другой, он не утратил ни одной крупицы своей славы святого. Он скончался приблизительно через месяц после смерти Евгения третьего, и кончина его вызвала настоящее религиозное помешательство у тогдашних фанатиков. Огромная толпа заполнила часовню, в которой было выставлено его тело, облаченное в священные одежды. Из окрестных городов и провинций вереницей стекались верующие в Рим на поклонение новоявленному святому. Дикая свистопляска вокруг тела Бернарда длилась целых два дня. В первый день верующие довольствовались тем, что прикладывали к трупу монеты, ткани, куски хлеба и другие предметы. Монеты становились реликвиями, ткани предназначались для целебных перевязок, а из хлеба изготовляли пилюли для исцеления больных. Если больные, проглатывая эти пилюли, не выздоравливали, добрые христиане слепо верили, что они либо одержимы сатаной, либо закоренелые преступники. На второй день верующие стали отрезать клочки одежды святого, вешая их на шею в виде ладанок, затем они перешли к волосам, а когда волос не осталось, обезумевшие фанатики принялись за останки. У трупа срезали ногти, отрезали нос, уши и разные частицы кожи. Эта благочестивая профанация останков Бернарда кончилась тем, что перед погребением тело святого превратилось в страшную бесформенную массу.
АДРИАН ЧЕТВпРТЫЙ.
После смерти Евгения третьего на папском престоле в течение года восседал Анастасий четвертый, понтификат которого не оставил никакого следа в истории.
После него папой стал англичанин, принявший при интронизации имя Адриана четвертого. В ранней юности этот папа, происходивший из беднейших слоев, нищенствовал в буквальном смысле слова. Невероятный случай словно по волшебству изменил всю его жизнь. Переплыв Ла-Манш, молодой англичанин каким-то образом встретился с настоятелем одного французского монастыря; почтенный аббат, находившийся уже на склоне лет, сразу почувствовал расположение к юноше, сделал его монахом, а позднее, на смертном одре, наказал братии избрать своего любимца настоятелем. Молодой аббат вздумал заняться исправлением нравов вверенной ему обители и, естественно, восстановил против себя всю братию, привыкшую к беспечной и веселой жизни. Монахи отправили делегатов в Рим, непосредственно к папе Анастасию четвертому, с жалобой на аббата, обвинив его в чудовищных преступлениях. Туда же явился и сам аббат; вероятно, он и впрямь родился в сорочке, потому что сразу покорил папу, и тот не только прогнал монахов, но даже оставил аббата при себе. После смерти Анастасия народ выдвинул его кандидатом на папский престол в надежде, что он будет более демократичен и либерален, чем его предшественник.
Адриан четвертый, однако, обманул ожидания народа. Этот баловень судьбы очень быстро забыл о своем происхождении и показал себя столь же высокомерным, сколь смиренным он казался в начале карьеры.
Через несколько дней после его интронизации к нему явились сенаторы с просьбой возвратить Риму его старинные вольности. Адриан четвертый тоном, не допускающим никаких возражений, заявил сенаторам, что власть папы, установленная богом, выше всех законов — она безгранична — и он не намерен уступать ее никому. Как только ему попытались возразить, папа прекратил аудиенцию, а попросту говоря, прогнал сенаторов. Превосходно понимая, что его поведение вызовет недовольство народа, Адриан четвертый, опасаясь за свою жизнь, превратил свой дворец в крепость.
Опасения папы были не напрасны. Арнольд Брешианский немедленно возобновил борьбу против папской тирании и поднял всеобщее восстание против Латерана.
Несмотря на крайнее возбуждение, мятежники вели себя поразительно сдержанно.
Повинуясь вдохновенному проповеднику, римляне не предпринимали никаких насильственных мер против церкви.
Арнольд Брешианский мечтал без пролития крови добиться торжества справедливости и свободы. Последующие события показали, сколь ошибочны были действия этого мечтателя: с духовенством нельзя было поступать так, как советовал римлянам этот пламенный, но наивный реформатор.
Поначалу римлянам казалось, что они победили; волнения в городе понемногу улеглись. Тогда расчетливый папа, который умел выжидать, пустил в ход превосходное средство для восстановления своей власти. Он наложил на римлян общее отлучение: церковная служба была прекращена до того момента, пока папа не даст прощения, двери церкви наглухо заперты, иконы завешены, колокола замолкли.
Папа действовал наверняка. Этот мастерски задуманный трюк поверг в отчаяние население города. В ту пору любовь к обрядам у суеверного народа была гораздо сильнее их любви к свободе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
В учебниках истории пространно изложено, сколь трагичен был второй крестовый поход, и потому мы не будем распространяться о нем. Достаточно сказать, что из двух громадных армий, отправившихся на восток, до Палестины добралось лишь несколько отрядов.
По словам одного историка, пламенный фанатик Бернард, ратуя за святой поход, заставил пустить слезу даже короля Людовика седьмого, а ведь этот благочестивый король незадолго перед тем сжег церковь, в которой была заперта тысяча человек.
В красноречивой проповеди Бернард говорил об опасностях, грозящих церкви, о заслугах крестоносцев, принявших обет отомстить за спасителя; он обещал от имени папы отпущение грехов каждому, кто возьмет крест. В заключение Бернард предсказал блестящие победы и триумфальное возвращение христиан после полного истребления неверных. По словам того же историка, «толпа ликующими криками, как некогда в Клермоне, отвечала на проповедь Бернарда. Когда у него не хватило готовых крестов, он разорвал на себе платье, чтобы приготовить из него новые».
Однако, будучи святым, Бернард заблуждался, как обыкновенный смертный. Никогда еще предсказания очковтирателей не проваливались с таким треском.
Но даже и после полного крушения крестового похода святой плут пытался изворачиваться. Прибегая к ловким уверткам, он объяснял удивленным христианам, будто пророчество его не сбылось главным образом потому, что их позорные грехи вызвали гнев Христа и в наказание за совершенные преступления он помешал крестоносцам выполнить их обет.
Таких шарлатанских приемов не мог вытерпеть даже иезуит Мэмбур.
«Подобными рассуждениями, — пишет он, — каждый жулик может объяснить свои лживые пророчества».
Несмотря на то что святой Бернард одному обману противопоставил другой, он не утратил ни одной крупицы своей славы святого. Он скончался приблизительно через месяц после смерти Евгения третьего, и кончина его вызвала настоящее религиозное помешательство у тогдашних фанатиков. Огромная толпа заполнила часовню, в которой было выставлено его тело, облаченное в священные одежды. Из окрестных городов и провинций вереницей стекались верующие в Рим на поклонение новоявленному святому. Дикая свистопляска вокруг тела Бернарда длилась целых два дня. В первый день верующие довольствовались тем, что прикладывали к трупу монеты, ткани, куски хлеба и другие предметы. Монеты становились реликвиями, ткани предназначались для целебных перевязок, а из хлеба изготовляли пилюли для исцеления больных. Если больные, проглатывая эти пилюли, не выздоравливали, добрые христиане слепо верили, что они либо одержимы сатаной, либо закоренелые преступники. На второй день верующие стали отрезать клочки одежды святого, вешая их на шею в виде ладанок, затем они перешли к волосам, а когда волос не осталось, обезумевшие фанатики принялись за останки. У трупа срезали ногти, отрезали нос, уши и разные частицы кожи. Эта благочестивая профанация останков Бернарда кончилась тем, что перед погребением тело святого превратилось в страшную бесформенную массу.
АДРИАН ЧЕТВпРТЫЙ.
После смерти Евгения третьего на папском престоле в течение года восседал Анастасий четвертый, понтификат которого не оставил никакого следа в истории.
После него папой стал англичанин, принявший при интронизации имя Адриана четвертого. В ранней юности этот папа, происходивший из беднейших слоев, нищенствовал в буквальном смысле слова. Невероятный случай словно по волшебству изменил всю его жизнь. Переплыв Ла-Манш, молодой англичанин каким-то образом встретился с настоятелем одного французского монастыря; почтенный аббат, находившийся уже на склоне лет, сразу почувствовал расположение к юноше, сделал его монахом, а позднее, на смертном одре, наказал братии избрать своего любимца настоятелем. Молодой аббат вздумал заняться исправлением нравов вверенной ему обители и, естественно, восстановил против себя всю братию, привыкшую к беспечной и веселой жизни. Монахи отправили делегатов в Рим, непосредственно к папе Анастасию четвертому, с жалобой на аббата, обвинив его в чудовищных преступлениях. Туда же явился и сам аббат; вероятно, он и впрямь родился в сорочке, потому что сразу покорил папу, и тот не только прогнал монахов, но даже оставил аббата при себе. После смерти Анастасия народ выдвинул его кандидатом на папский престол в надежде, что он будет более демократичен и либерален, чем его предшественник.
Адриан четвертый, однако, обманул ожидания народа. Этот баловень судьбы очень быстро забыл о своем происхождении и показал себя столь же высокомерным, сколь смиренным он казался в начале карьеры.
Через несколько дней после его интронизации к нему явились сенаторы с просьбой возвратить Риму его старинные вольности. Адриан четвертый тоном, не допускающим никаких возражений, заявил сенаторам, что власть папы, установленная богом, выше всех законов — она безгранична — и он не намерен уступать ее никому. Как только ему попытались возразить, папа прекратил аудиенцию, а попросту говоря, прогнал сенаторов. Превосходно понимая, что его поведение вызовет недовольство народа, Адриан четвертый, опасаясь за свою жизнь, превратил свой дворец в крепость.
Опасения папы были не напрасны. Арнольд Брешианский немедленно возобновил борьбу против папской тирании и поднял всеобщее восстание против Латерана.
Несмотря на крайнее возбуждение, мятежники вели себя поразительно сдержанно.
Повинуясь вдохновенному проповеднику, римляне не предпринимали никаких насильственных мер против церкви.
Арнольд Брешианский мечтал без пролития крови добиться торжества справедливости и свободы. Последующие события показали, сколь ошибочны были действия этого мечтателя: с духовенством нельзя было поступать так, как советовал римлянам этот пламенный, но наивный реформатор.
Поначалу римлянам казалось, что они победили; волнения в городе понемногу улеглись. Тогда расчетливый папа, который умел выжидать, пустил в ход превосходное средство для восстановления своей власти. Он наложил на римлян общее отлучение: церковная служба была прекращена до того момента, пока папа не даст прощения, двери церкви наглухо заперты, иконы завешены, колокола замолкли.
Папа действовал наверняка. Этот мастерски задуманный трюк поверг в отчаяние население города. В ту пору любовь к обрядам у суеверного народа была гораздо сильнее их любви к свободе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150