В довершение он объявил о своем намерении начать политику умиротворения в Европе, устранить причины несогласий и разрешить иезуитам обращать еретиков только путем убеждения и примером добродетели.
Эта декларация предрешила его участь. Испания ясно поняла, что ей нечего надеяться на папу, преисполненного миролюбия, поэтому гибель его была предрешена. 30 декабря 1591 года, два месяца спустя после его избрания, те, кто возвел Иннокентия девятого в высший сан, отравили его ядом — излюбленным средством добрых католиков.
КЛИМЕНТ ВОСЬМОЙ.
Через девять дней по окончании погребальных церемоний по несчастному Иннокентию девятому на конклаве собрались пятьдесят два кардинала.
Несмотря на ловкие маневры испанского посла в пользу своего протеже, папой избрали кардинала Ипполита Альдобрандини под именем Климента восьмого. Новому папе к этому времени было пятьдесят шесть лет. По свидетельству итальянского летописца, Климент восьмой был «более наглым, чем Бонифаций восьмой и Иоанн двадцать третий, более высокомерным и честолюбивым, чем Григорий седьмой и Сикст пятый, более вероломным, чем Александр шестой».
Он начал свое правление с решительных мер. Парижскому архиепископу, который собирался везти в Рим мирные предложения Генриха четвертого, он сообщил, что не желает слышать ни о каких переговорах с королем-еретиком, запретив архиепископу покидать Париж под страхом лишения сана и папского благословения.
Климент начал энергичную борьбу против Генриха четвертого и издал буллу, в которой обязывал всех французских католиков «избрать себе повелителя, соответствующего их верованиям».
ОБРАЩЕНИЕ НЕЧЕСТИВОГО ГЕНРИХА.
Испанцы, с нетерпением ожидавшие чудодейственных результатов собора, созванного Климентом восьмым, были весьма разочарованы. Появилась знаменитая «Мениппова сатира». Эта сатира способствовала поражению Католической лиги и ее иностранных сообщников. Кроме того, решительный удар Лиге нанесло отречение короля от протестантизма. Генрих четвертый, который считал, что «Париж стоит мессы», совершил «смертельный прыжок» (как он писал своей возлюбленной) и 25 июля 1593 года в старинной церкви аббатства Сен-Дени торжественно отрекся от протестантизма и тем самым освободил себя от анафемы, наложенной на него святым престолом. Апостольский нунций, верный слуга испанского правительства, изо всех сил протестовал против того, что он называл «ложным обращением», и утверждал, что «еретический раскольник мог быть обращен только самим папой». Генрих четвертый тотчас же снарядил посла к папе с просьбой снять отлучение с его королевской особы. Но глава церкви наотрез отказался и заявил даже, что намерен отрешить Генриха от французского престола.
ТРЕБОВАНИЕ ЦАРЕУБИЙСТВА.
Климент восьмой действовал энергично. «Генерал» черной армии отправил своим солдатам, находившимся в Париже, тайный приказ как можно скорее найти убийцу, чтобы навсегда разделаться с экс-гугенотом Генрихом четвертым. Добрые отцы, рассказывает один историк, принялись искать как в столице, так и в провинциях фанатика, готового пожертвовать жизнью ради религии. Их усилия увенчались успехом, и несчастный безумец Барьер, потерявший рассудок, после того как его покинула любовница, предложил иезуитам убить короля. Покинув Париж, чтобы проникнуть к королю, убийца, снабженный отравленным кинжалом, был, однако, арестован. Его тотчас же подвергли допросу, признали виновным в покушении на жизнь монарха и приговорили к смертной казни, немедленно приведенной в исполнение.
К сожалению, было уничтожено лишь орудие преступления, а не его вдохновители, которые всегда держались в тени.
Генрих четвертый не преминул ловко воспользоваться этим покушением.
Склонив на свою сторону правителей основных городов и провинций, он 22 марта 1594 года торжественно въехал в Париж.
ВПЕРЕД, НА ИЕЗУИТОВ!
Находившиеся под влиянием святого престола религиозные ордена, и в особенности дражайшие сыны Лойолы, не захотели следовать примеру местных властей, подчинившихся королю, и отказались допустить Генриха четвертого к участию в публичных молитвах. Они так резко оскорбляли его в своих проповедях, что король решил возобновить давний спор между обществом Иисуса и университетом.
Готовясь к борьбе, университетские мужи и иезуиты обрушивались друг на друга с памфлетами. Первые именовали воронов Лойолы «отравителями, виновниками беспорядков, подстрекателями к убийству». «Черные мужи» подняли против университета целую армию святош и фанатиков. Когда обе партии предстали перед парижским парламентом, известный теолог Антуан Арно, которому была поручена защита университета, произнес знаменитую речь, в которой красноречиво охарактеризовал гнусных сынов Лойолы: "Настало время народам узнать, что представляют собой иезуиты, пора осудить кровавых коршунов, которые, кружась над нашими головами, стремятся сожрать нас. Эти мерзкие заговорщики собираются повторить во Франции подвиги, совершенные ими в Америке, где двадцать миллионов мужчин, женщин и детей были осквернены, сожжены или удавлены во славу истинной религии. Пусть все знают, что любовь иезуитов к золоту так же ненасытна, как их жажда крови: они уничтожили население целых островов, дабы утолить свою алчность, принуждая мужчин погребать себя заживо в шахтах, а женщин обрабатывать землю, покрасневшую от крови их детей. Они изобрели новые, массовые пытки, которым подвергали четыре тысячи человек одновременно, раздевая их донага, приковав друг к другу железными цепями. В течение нескольких месяцев они избивали их трижды в день, требуя, чтобы несчастные открыли, где находятся спрятанные сокровища. А так как жертвам нечего было сообщить, их до смерти избивали палками. Чтобы спастись от варваров-иезуитов, несчастные индейцы убегают в горы, где от отчаяния вешаются в лесу на деревьях вместе с женами и детьми.
Последователи Игнатия Лойолы охотятся на беглецов, как на кабанов или оленей, бросая их на съедение псам. Оставшихся в живых заставляют собирать мед и воск в лесах, где несчастных душат змеи и пожирают тигры.
Жадность иезуитов и презрение к роду человеческому таковы, что, перевозя рабов с одного острова на другой, они не заботятся о величине кораблей и при малейшем волнении людей бросают в открытое море. Не нужен ни компас, ни морская карта для плавания между островами — достаточно ориентироваться по остаткам трупов индейцев, плавающих в море…" Смелый защитник университета требовал осудить всех иезуитов и немедленно изгнать их из Французского королевства.
Сначала «черные мужи» растерялись, но вскоре приободрились: Климент восьмой, еще не давший Генриху четвертому отпущения, которого тот столь страстно добивался, без труда добился согласия короля на то, чтобы дебаты и процесс были отложены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
Эта декларация предрешила его участь. Испания ясно поняла, что ей нечего надеяться на папу, преисполненного миролюбия, поэтому гибель его была предрешена. 30 декабря 1591 года, два месяца спустя после его избрания, те, кто возвел Иннокентия девятого в высший сан, отравили его ядом — излюбленным средством добрых католиков.
КЛИМЕНТ ВОСЬМОЙ.
Через девять дней по окончании погребальных церемоний по несчастному Иннокентию девятому на конклаве собрались пятьдесят два кардинала.
Несмотря на ловкие маневры испанского посла в пользу своего протеже, папой избрали кардинала Ипполита Альдобрандини под именем Климента восьмого. Новому папе к этому времени было пятьдесят шесть лет. По свидетельству итальянского летописца, Климент восьмой был «более наглым, чем Бонифаций восьмой и Иоанн двадцать третий, более высокомерным и честолюбивым, чем Григорий седьмой и Сикст пятый, более вероломным, чем Александр шестой».
Он начал свое правление с решительных мер. Парижскому архиепископу, который собирался везти в Рим мирные предложения Генриха четвертого, он сообщил, что не желает слышать ни о каких переговорах с королем-еретиком, запретив архиепископу покидать Париж под страхом лишения сана и папского благословения.
Климент начал энергичную борьбу против Генриха четвертого и издал буллу, в которой обязывал всех французских католиков «избрать себе повелителя, соответствующего их верованиям».
ОБРАЩЕНИЕ НЕЧЕСТИВОГО ГЕНРИХА.
Испанцы, с нетерпением ожидавшие чудодейственных результатов собора, созванного Климентом восьмым, были весьма разочарованы. Появилась знаменитая «Мениппова сатира». Эта сатира способствовала поражению Католической лиги и ее иностранных сообщников. Кроме того, решительный удар Лиге нанесло отречение короля от протестантизма. Генрих четвертый, который считал, что «Париж стоит мессы», совершил «смертельный прыжок» (как он писал своей возлюбленной) и 25 июля 1593 года в старинной церкви аббатства Сен-Дени торжественно отрекся от протестантизма и тем самым освободил себя от анафемы, наложенной на него святым престолом. Апостольский нунций, верный слуга испанского правительства, изо всех сил протестовал против того, что он называл «ложным обращением», и утверждал, что «еретический раскольник мог быть обращен только самим папой». Генрих четвертый тотчас же снарядил посла к папе с просьбой снять отлучение с его королевской особы. Но глава церкви наотрез отказался и заявил даже, что намерен отрешить Генриха от французского престола.
ТРЕБОВАНИЕ ЦАРЕУБИЙСТВА.
Климент восьмой действовал энергично. «Генерал» черной армии отправил своим солдатам, находившимся в Париже, тайный приказ как можно скорее найти убийцу, чтобы навсегда разделаться с экс-гугенотом Генрихом четвертым. Добрые отцы, рассказывает один историк, принялись искать как в столице, так и в провинциях фанатика, готового пожертвовать жизнью ради религии. Их усилия увенчались успехом, и несчастный безумец Барьер, потерявший рассудок, после того как его покинула любовница, предложил иезуитам убить короля. Покинув Париж, чтобы проникнуть к королю, убийца, снабженный отравленным кинжалом, был, однако, арестован. Его тотчас же подвергли допросу, признали виновным в покушении на жизнь монарха и приговорили к смертной казни, немедленно приведенной в исполнение.
К сожалению, было уничтожено лишь орудие преступления, а не его вдохновители, которые всегда держались в тени.
Генрих четвертый не преминул ловко воспользоваться этим покушением.
Склонив на свою сторону правителей основных городов и провинций, он 22 марта 1594 года торжественно въехал в Париж.
ВПЕРЕД, НА ИЕЗУИТОВ!
Находившиеся под влиянием святого престола религиозные ордена, и в особенности дражайшие сыны Лойолы, не захотели следовать примеру местных властей, подчинившихся королю, и отказались допустить Генриха четвертого к участию в публичных молитвах. Они так резко оскорбляли его в своих проповедях, что король решил возобновить давний спор между обществом Иисуса и университетом.
Готовясь к борьбе, университетские мужи и иезуиты обрушивались друг на друга с памфлетами. Первые именовали воронов Лойолы «отравителями, виновниками беспорядков, подстрекателями к убийству». «Черные мужи» подняли против университета целую армию святош и фанатиков. Когда обе партии предстали перед парижским парламентом, известный теолог Антуан Арно, которому была поручена защита университета, произнес знаменитую речь, в которой красноречиво охарактеризовал гнусных сынов Лойолы: "Настало время народам узнать, что представляют собой иезуиты, пора осудить кровавых коршунов, которые, кружась над нашими головами, стремятся сожрать нас. Эти мерзкие заговорщики собираются повторить во Франции подвиги, совершенные ими в Америке, где двадцать миллионов мужчин, женщин и детей были осквернены, сожжены или удавлены во славу истинной религии. Пусть все знают, что любовь иезуитов к золоту так же ненасытна, как их жажда крови: они уничтожили население целых островов, дабы утолить свою алчность, принуждая мужчин погребать себя заживо в шахтах, а женщин обрабатывать землю, покрасневшую от крови их детей. Они изобрели новые, массовые пытки, которым подвергали четыре тысячи человек одновременно, раздевая их донага, приковав друг к другу железными цепями. В течение нескольких месяцев они избивали их трижды в день, требуя, чтобы несчастные открыли, где находятся спрятанные сокровища. А так как жертвам нечего было сообщить, их до смерти избивали палками. Чтобы спастись от варваров-иезуитов, несчастные индейцы убегают в горы, где от отчаяния вешаются в лесу на деревьях вместе с женами и детьми.
Последователи Игнатия Лойолы охотятся на беглецов, как на кабанов или оленей, бросая их на съедение псам. Оставшихся в живых заставляют собирать мед и воск в лесах, где несчастных душат змеи и пожирают тигры.
Жадность иезуитов и презрение к роду человеческому таковы, что, перевозя рабов с одного острова на другой, они не заботятся о величине кораблей и при малейшем волнении людей бросают в открытое море. Не нужен ни компас, ни морская карта для плавания между островами — достаточно ориентироваться по остаткам трупов индейцев, плавающих в море…" Смелый защитник университета требовал осудить всех иезуитов и немедленно изгнать их из Французского королевства.
Сначала «черные мужи» растерялись, но вскоре приободрились: Климент восьмой, еще не давший Генриху четвертому отпущения, которого тот столь страстно добивался, без труда добился согласия короля на то, чтобы дебаты и процесс были отложены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150