— Он замолк и задумчиво встряхнул кости. — Я одиноко ехал по Арвону, по дороге Сарн Хелен к Каэр Сайнту, что тянется вдоль узкого пролива, который отделяет Мои от Острова. Именно там Максен Вледиг нашел серебряную доску для гвиддвилла с золотыми фигурками, которыми мы сейчас и играем. Говорят, потом они привели к падению этого князя ривайнир, от которого бритты ждали помощи при первом вторжении Хенгиста и его шайки язычников на Остров Могущества.
Мой путь шел по безрадостным холмам, крутым обрывам, по темным долинам. Я брел среди гор Эрири, оплота Гвинедда, любимого орлами. И вот пришел я в узкое ущелье. Казалось, горы по обе стороны подпирают небо. Его скалистые мрачные стены были серо-черного цвета, хмурые облака крышей нависали над ущельем, а воды озера, мимо которого я ехал, были черны как смоль. Ничто не нарушало тишины этого обширного пустынного места, кроме шума бешеного пенистого потока, прыгавшего по камням, который, затихая, впадал в длинное холодное озеро. Я слыхал, что в одной из этих гор Дивный Народ хранит свои сокровища, а в Финнон Берне я говорил со священной рыбой. Вода в ее ручье была мутной, да и ответ был туманным, сомнительным — он сулил недоброе моим замыслам. В горах Эрири звук падающего водопада — дело обычное, равно как и крики орлов и мычанье оленей-самцов. Но в тот час там стояла тяжелая тишина, неподвижная и угрожающая. Я не знал — продолжать ли путь или вернуться.
Король замолчал, нахмурившись в глубокой задумчивости.
— Лучше было бы тебе вернуться под защиту твоего святого наставника, благословенного Иллтуда, о король! — осмелился заговорить благословенный Киби. — Ты подвергал опасности свою бессмертную душу, когда нарушил клятвы, данные тобой в монастыре Лланиллтуд Ваур о том, что останешься в объятиях матери нашей церкви.
— У тебя не было выбора, — резко вмешался Талиесин, — кроме как мчаться к бессмертной и неувядаемой славе. Таков твой тингед — вернуть королевскую власть. Да и кому, кроме Мэлгона Высокого, наследника Кунедды Вледига, поддерживать Правду Земли?
Я ничего не сказал, и король продолжил:
— Наконец я услышал среди жесткой травы на моей каменистой дороге еле заметный шепот. Поначалу я подумал, что такой тихий и ласковый шепот может быть только разговорами Дивного Народа — я чувствовал, что они со всех сторон наблюдают за мной. Но затем шепот стал громче, всколыхнул неподвижный воздух, взморщил воды озера. Впереди, на севере, у входа в ущелье, я увидел вершины деревьев, раскачивавшихся под порывами ветра, приносившего брызги от далекого водопада. Буря зарождалась — я чувствовал ее приближение.
Она пришла — с громом, словно девятый вал, как ураган, что завывает в пасти Пещеры Хвит Гвинт. Не то чтобы он катился, яростно прорываясь по ущелью, — он рванулся книзу между верхушками скал, ветер сражался с ветром, по мокрым утесам потоком полился дождь, хлеща по злым пляшущим волнам озера. На какой-то ослепительный миг молния осветила каменистое ущелье, и сломанный ясень вспыхнул смоляным факелом в пустом зале. Огонь, вода и воздух кружились в схватке вокруг меня.
Внутренний голос торопил меня поступить так, как советовал сейчас ты, Киби, — вернись, Мэлгон, вернись под спасительный кров монастыря, который ты покинул! Смирись, успокойся! Но другой голос говорил, как ты, Талиесин, — иди вперед, возьми оружие, усмири ярое буйство завистливых врагов! Какой голос было мне слушать? Долго сидел я неподвижно в седле своего вымокшего коня, закутавшись в плащ, не в силах ни тронуться вперед, ни повернуть назад. Вы знаете, какой выбор я в конце концов сделал, но почему и как пришел я к этому решению, я не знаю. Что скажешь ты, сын Морврин, доселе еще ничего не сказавший? Я немного подумал, затем ответил:
— Я уверен, что ты правильно оставался там, где стоял, в оке бури, опираясь на небо над тобой, на землю у тебя под ногами, на воду вокруг тебя. Ведь королю подобает стоять подобно каменному столпу, высокому древу, крепкой колеснице в Середине своего королевства. По всей земле своей держит он мир, и правосудие, и плодородие, и правдой правления его держится кровля наследной власти в каждом племени и передается по наследству. Тебе принадлежит, Мэлгон, все, чего только пожелает мысль твоя и язык твой, покуда ветер сух, а дождь влажен, пока идет солнце, пока простираются земля и море.
Клонился к закату день, катился к концу год. Пока я говорил, стоявшая вокруг тишина вдруг рухнула. С запада потянуло ветром, зашуршали чахлые колючие кусты, цеплявшиеся за стены Динайрта, вороны, сидевшие на частоколе, забеспокоились, расхаживая по стенам и хрипло перекаркиваясь, Мэлгон вздрогнул и закутался в плащ.
— Сдается мне, что не принесет мне добра этот ветер, — прошептал он. — Это ветер с Западного Моря, по которому плывут к Острову Могущества воины Иверддона и Придина. Ветер усиливался, гоня по небу клочья облаков, чьи рваные тени летели над стенами и крепостью. Он скулил в щелях деревянных стен, хлопал шатрами, и Красный Дракон яростно бился у нас над головами. Был этот ветер острым, как меч, жестоким, как волчьи клыки, сильным и холодным. Был это бешеный ветер войны, дыханье поэтического вдохновения. Талиесин раскачивался взад-вперед на своей скамье, полузакрыв глаза. Губы его шевелились. Я знал, что если мы переживем этот день, то песнь о нем будут петь у очагов королей, доколе есть королевская власть на Острове Могущества и чистый бриттский язык остается на устах его народа:
Beird byt barnant wyr o gallon.
Co справедливым сердцем суд твори.
Летя сквозь бесконечную пустоту тверди небесной над бездной мира, ветер в муке стонал над холмами, ревел, словно напоролся на их острые отточенные хребты, яростно завывал пронзительным боевым кличем. Примчался он из пасти Пещеры Хвит Гвинт, неся на незримых крылах леденящий холод Ифферна, вопли и смятение полчищ Гвина маб Нудда, выезжающего из Бездны Аннона.
— Говорят, всего трое спаслись после битвы при Камланне, когда пал Артур, — пробормотал Мэлгон. — Как думаешь, Мирддин, хоть столько останется после нынешнего дня?
— Не знаю, — ответил я. — Грохочут волны, пенистые буруны накатывают на берег, воины идут в битву Думаю, много печальных сказаний будет поведано на этом зеленом валу, прежде чем окончится вечер.
— Облака ли, или дым, или воинов в битве вижу я ныне вокруг стен?
— Это мигедорг, боевой туман, — ответил я. — Боюсь, что вражье войско идет на нас.
Ветер стих — внезапно, как и поднялся. Серая стена густого тумана наползала на укрепления. Из него послышался жуткий крик — воины Ллоэгра с воем валили на стены тремя сильными отрядами Один прорвался сквозь завал у выбитых западных врат, прошел защитный коридор, сметая крепежные балки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220
Мой путь шел по безрадостным холмам, крутым обрывам, по темным долинам. Я брел среди гор Эрири, оплота Гвинедда, любимого орлами. И вот пришел я в узкое ущелье. Казалось, горы по обе стороны подпирают небо. Его скалистые мрачные стены были серо-черного цвета, хмурые облака крышей нависали над ущельем, а воды озера, мимо которого я ехал, были черны как смоль. Ничто не нарушало тишины этого обширного пустынного места, кроме шума бешеного пенистого потока, прыгавшего по камням, который, затихая, впадал в длинное холодное озеро. Я слыхал, что в одной из этих гор Дивный Народ хранит свои сокровища, а в Финнон Берне я говорил со священной рыбой. Вода в ее ручье была мутной, да и ответ был туманным, сомнительным — он сулил недоброе моим замыслам. В горах Эрири звук падающего водопада — дело обычное, равно как и крики орлов и мычанье оленей-самцов. Но в тот час там стояла тяжелая тишина, неподвижная и угрожающая. Я не знал — продолжать ли путь или вернуться.
Король замолчал, нахмурившись в глубокой задумчивости.
— Лучше было бы тебе вернуться под защиту твоего святого наставника, благословенного Иллтуда, о король! — осмелился заговорить благословенный Киби. — Ты подвергал опасности свою бессмертную душу, когда нарушил клятвы, данные тобой в монастыре Лланиллтуд Ваур о том, что останешься в объятиях матери нашей церкви.
— У тебя не было выбора, — резко вмешался Талиесин, — кроме как мчаться к бессмертной и неувядаемой славе. Таков твой тингед — вернуть королевскую власть. Да и кому, кроме Мэлгона Высокого, наследника Кунедды Вледига, поддерживать Правду Земли?
Я ничего не сказал, и король продолжил:
— Наконец я услышал среди жесткой травы на моей каменистой дороге еле заметный шепот. Поначалу я подумал, что такой тихий и ласковый шепот может быть только разговорами Дивного Народа — я чувствовал, что они со всех сторон наблюдают за мной. Но затем шепот стал громче, всколыхнул неподвижный воздух, взморщил воды озера. Впереди, на севере, у входа в ущелье, я увидел вершины деревьев, раскачивавшихся под порывами ветра, приносившего брызги от далекого водопада. Буря зарождалась — я чувствовал ее приближение.
Она пришла — с громом, словно девятый вал, как ураган, что завывает в пасти Пещеры Хвит Гвинт. Не то чтобы он катился, яростно прорываясь по ущелью, — он рванулся книзу между верхушками скал, ветер сражался с ветром, по мокрым утесам потоком полился дождь, хлеща по злым пляшущим волнам озера. На какой-то ослепительный миг молния осветила каменистое ущелье, и сломанный ясень вспыхнул смоляным факелом в пустом зале. Огонь, вода и воздух кружились в схватке вокруг меня.
Внутренний голос торопил меня поступить так, как советовал сейчас ты, Киби, — вернись, Мэлгон, вернись под спасительный кров монастыря, который ты покинул! Смирись, успокойся! Но другой голос говорил, как ты, Талиесин, — иди вперед, возьми оружие, усмири ярое буйство завистливых врагов! Какой голос было мне слушать? Долго сидел я неподвижно в седле своего вымокшего коня, закутавшись в плащ, не в силах ни тронуться вперед, ни повернуть назад. Вы знаете, какой выбор я в конце концов сделал, но почему и как пришел я к этому решению, я не знаю. Что скажешь ты, сын Морврин, доселе еще ничего не сказавший? Я немного подумал, затем ответил:
— Я уверен, что ты правильно оставался там, где стоял, в оке бури, опираясь на небо над тобой, на землю у тебя под ногами, на воду вокруг тебя. Ведь королю подобает стоять подобно каменному столпу, высокому древу, крепкой колеснице в Середине своего королевства. По всей земле своей держит он мир, и правосудие, и плодородие, и правдой правления его держится кровля наследной власти в каждом племени и передается по наследству. Тебе принадлежит, Мэлгон, все, чего только пожелает мысль твоя и язык твой, покуда ветер сух, а дождь влажен, пока идет солнце, пока простираются земля и море.
Клонился к закату день, катился к концу год. Пока я говорил, стоявшая вокруг тишина вдруг рухнула. С запада потянуло ветром, зашуршали чахлые колючие кусты, цеплявшиеся за стены Динайрта, вороны, сидевшие на частоколе, забеспокоились, расхаживая по стенам и хрипло перекаркиваясь, Мэлгон вздрогнул и закутался в плащ.
— Сдается мне, что не принесет мне добра этот ветер, — прошептал он. — Это ветер с Западного Моря, по которому плывут к Острову Могущества воины Иверддона и Придина. Ветер усиливался, гоня по небу клочья облаков, чьи рваные тени летели над стенами и крепостью. Он скулил в щелях деревянных стен, хлопал шатрами, и Красный Дракон яростно бился у нас над головами. Был этот ветер острым, как меч, жестоким, как волчьи клыки, сильным и холодным. Был это бешеный ветер войны, дыханье поэтического вдохновения. Талиесин раскачивался взад-вперед на своей скамье, полузакрыв глаза. Губы его шевелились. Я знал, что если мы переживем этот день, то песнь о нем будут петь у очагов королей, доколе есть королевская власть на Острове Могущества и чистый бриттский язык остается на устах его народа:
Beird byt barnant wyr o gallon.
Co справедливым сердцем суд твори.
Летя сквозь бесконечную пустоту тверди небесной над бездной мира, ветер в муке стонал над холмами, ревел, словно напоролся на их острые отточенные хребты, яростно завывал пронзительным боевым кличем. Примчался он из пасти Пещеры Хвит Гвинт, неся на незримых крылах леденящий холод Ифферна, вопли и смятение полчищ Гвина маб Нудда, выезжающего из Бездны Аннона.
— Говорят, всего трое спаслись после битвы при Камланне, когда пал Артур, — пробормотал Мэлгон. — Как думаешь, Мирддин, хоть столько останется после нынешнего дня?
— Не знаю, — ответил я. — Грохочут волны, пенистые буруны накатывают на берег, воины идут в битву Думаю, много печальных сказаний будет поведано на этом зеленом валу, прежде чем окончится вечер.
— Облака ли, или дым, или воинов в битве вижу я ныне вокруг стен?
— Это мигедорг, боевой туман, — ответил я. — Боюсь, что вражье войско идет на нас.
Ветер стих — внезапно, как и поднялся. Серая стена густого тумана наползала на укрепления. Из него послышался жуткий крик — воины Ллоэгра с воем валили на стены тремя сильными отрядами Один прорвался сквозь завал у выбитых западных врат, прошел защитный коридор, сметая крепежные балки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220