ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

На каждом дереве поют птицы, рыбы сверкают серебром под мелкими волнами. Рогатое воинство осторожно ступает по камням речного порога через пенистый поток, покуда под водительством старика не достигают они своих любимых луговых пастбищ, где срывают нежные ростки вереска и обгрызают вкусные лишайники на покрытых заклятыми узорами камнях. На черный пруд рядом с их мирным пастбищем опускается стая лебедей, взмахивая крыльями и чертя долгий след по гладкой поверхности воды.
Мой враг застонал и задрожал, цепляясь за меня, как утопающий моряк за обломок мачты. Я ощутил в нем не столько желание одолеть меня в схватке, сколько отчаянную попытку удержать навечно в своих молчаливых залах, удержать в заточении более крепком, чем то, которое познал Артур в Каэр Оэт и Аноэт или под Камнем Эхимайнт. Дух Оленя упал на колени, придавленный тяжестью внутренней борьбы, но его бычья морда с оленьими рогами по-прежнему возвышалась надо мной. В его совиных глазах, полных гордыни и мощи, я уловил неожиданный проблеск боли.
Как человек, он пытался стоять прямо, гордо поднять свои рога к сводчатому потолку, а как зверь, стремился он твердо встать копытами на пол своего святилища. Я видел, что его разрывает между небом и землей. От этой борьбы меня метало то вверх, то вниз, и эта внутренняя битва причиняла ему невообразимые страдания. Он, как мне казалось, боролся сам с собой, и борьба этих двух натур представляла вечную борьбу Гвина и Гуитира там, наверху, или борьбу Арауна и Хавгана в Преисподней Аннона.
Настал решающий миг — либо я схвачу его, либо проиграю окончательно. Ты ли с Верной Своей Рукой укрепил мою руку для удара или моя собственная решимость, страх и униженье — не помню. Знаю только, что в сердце моем и теле была такая сила, какой во мне никогда не бывало. Демон охватил меня за пояс так, что я не мог вырваться, но мои руки на мгновение высвободились. Левой рукой я схватил моего врага за бычий нос, запустил пальцы в его горячие ноздри и запрокинул ему голову. Он был весь покрыт шерстью, за исключением одного пятнышка у основания шеи, на котором росли только короткие волоски. Не медля я выхватил кинжал Карнвеннан, который некогда принадлежал Артуру, и глубоко-глубоко всадил его в глотку чудовища, прямо над плечом, в ту точку, которую я наметил.
Безжалостный страх сжал мое сердце, когда чудовище даже не застонало от боли и не ослабило своей хватки, держа меня так же крепко, как Каэр Гвидион стягивает свод небесный. Я закрыл глаза. Страх, терзавший меня, был не тот, что бесенята и демоны насылают на человека в часы сна и тьмы. Это была слабость ужасная, как сама Желтая Смерть, что пожирает человека изнутри, высасывая его силу, вытягивая ее с потом, отравляя его, пока от него не остается один остов — пустой, как бычий череп, в котором роятся пчелы.
Голова Духа Оленя лежала на моем плече, моя — на его, и я почувствовал, как он одними губами зловонно и горячо прошептал мне на ухо:
Могучий юноша, не страшись
Скажи мне — кто тебя породил?
Чувствую — кровь моя жарко бежит
По стали, что в сердце мое ты вонзил.
Скосив глаза, я увидел, как тварь, разинув в ухмылке зубастую пасть, жадно тянется к моему горлу. Понять его потаенные мысли было легко. Небезопасно доверять свое имя умирающему, ведь он может воспользоваться им, чтобы проклясть тебя. Мой ответ был осторожным и хитрым:
Меня прозывают Твердыней Морской.
Не ведаю я, кто родитель мой,
И матери не знаю родной.
По миру иду одинокой стезей.
Но демон ответил не менее хитроумно:
Коль у тебя родителя нет,
Что за чудо тебя явило на свет?
На это я, становясь все более самоуверенным, резко ответил:
Ты видел то чудо, знаю я, —
Там, у холодной волны морской
Владыка Керниу пал от копья,
Сраженный собственной рукой!
Тогда Дух Оленя заскрежетал зубами и, яростно глянув на меня, гневно спросил:
Воистину, некто Верной Рукой
Избавил тебя в час беды такой.
Уж не был ли то родитель твой?
Я увидел, что он знает, кто я такой, и что это последний приступ его гнева. И тут меня осенило, что тварь вцепилась в меня скорее для поддержки, чем для того, чтобы прикончить меня. Его щетинистые черные губы широко раскрылись, кровавая пена сочилась между оскаленными желтыми клыками, когда он попытался повернуть голову и удержать мой взгляд своими полными злобы глазами. Я чувствовал его косматую морду и горячее зловонное дыхание на своей щеке, когда он злорадно зашептал:
Ты думал, сокровища здесь найдешь —
Отраву нутра моего обретешь!
И тотчас же распахнулись его челюсти — широко, как Пещера Пени Нант Говуд на Севере, и в алой его глотке увидел я закипающий яд, пенистый, как сброженный мед в грязном чане. По тому, как давился, задыхался и кашлял мой враг, понял я, что он собирается свершить мою судьбу, к чему он и готовился с той самой минуты, как я безрассудно вступил в его королевство. Три ядовитых плевка собирались в его глотке — холодный, железный и жидкий. Они выжгли бы волосы с моей головы, сорвали бы плоть с моих костей и сплавили бы мои внутренности в хлебово для голодных псов.
Но я не стал покорно ждать этой худшей из судеб. Я тоже собрался с остатками своих сил и прокричал в вонючую морду чудовища заклятье пут, позора и боли. В душе я понимал, что это лишь крик отчаяния и зов о помощи, но, однако, молил, чтобы, несмотря ни на что, заклятье покрыло его позором, лишив шерсти, чтобы был он опутан узами и чтобы они натирали ему кожу. Последние слова которые я сумел выдавить, были просто стоном и раит пред эллилом холодной пещеры, где мы боролись, вставая и падая.
Яд закипает в глотке твоей,
Гнусный дух, гниющий мертвец!
Сгинешь сам от отравы своей
Гнусной твари — гнусный конец!
Когда я говорил эти слова, мне показалось, что в зале сверкнул ослепительно яркий луч света, вонзившись прямо в глаз Духа Оленя. При этом он так ослабел, что я прямо-таки чувствовал, как сила и отвага уходят из него. Он начал омерзительно содрогаться в приступах рвоты. Она хлынула потоком на его собственные подбородок и грудь, но я чуть не умер от тошнотворной ее вони.
Ужасен был пронзительный, устремленный на меня предсмертный взгляд моего врага, полный муки и ненависти. Ничто из того, что я видел в жизни, не повергало меня в такой страх. Я увидел его смертоносный взгляд в проблеске проникшего в зал света и услышал, как он, давясь, прохрипел:
— Ты проделал тяжкий путь, босым прошел по мечу-мосту, чтобы найти меня, Мирддин, но мне кажется, что ты не удивишься, когда узнаешь, что от меня большой выгоды ты не получишь. Вот что скажу я тебе: ты обрел лишь половину той силы, которую получил бы, если бы не искал меня Я не могу теперь отнять у тебя ту силу, которой ты ныне обладаешь, но я могу устроить так, что ты никогда не станешь сильнее, чем сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220