Она поделилась своими сомнениями с Буравиным:
— Виктор, я хочу тебе сказать одно: твоя дочь подстроила, организовала отвратительную ситуацию. Она рассорила Машу и Алешу.
— Ты говоришь о ней, как о законченной интриганке! — отмахнулся Буравин.
Полина настаивала:
— Я не знаю, законченная она или начинающая, но ведет себя Катя отвратительно. Мало она сталкивала нас всех лбами в прошлом. Но сейчас… сейчас ее поведение выходит за рамки дозволенного!
— Подожди, остынь, — попросил Буравин. — Давай не будем вспоминать все прошлые Катины грехи. Лучше сконцентрируемся на настоящем. Только так я смогу во всем разобраться и помочь детям.
— Хорошо… Я расскажу тебе все, что знаю. Машу я встретила на улице, она убегала вся в слезах. И Алешка говорит, что теперь не знает, как все исправить! Но он-то считает случившееся недоразумением. А я уверена, что все было подстроено специально.
Буравин посмотрел на нее строго:
— Что специально? Сердечный приступ?
— Ну, нет… Приступ придумать невозможно. Хотя довести человека до стресса… я не знаю. Я только знаю одно — не просто так и не случайно Катерина оказалась в квартире, где Алешка собирался побыть с Машей.
Буравин хмуро напомнил: — Я же пообещал, что разберусь.
— И чем скорее это произойдет, тем лучше. Буравин не стал возражать, он взял в руки телефон и набрал номер:
— Алло! Катя, мне нужно с тобой поговорить. Нет, не по телефону. Зайди ко мне обязательно. Я денег тебе с мамой дам.
Катя стояла с веником и ворохом лепестков, превратившихся в горку мусора:
— Зачем, папа? Мне сейчас не до встреч. Нет настроения.
— Надо. Я сказал — надо. Обязательно.
— Но зачем? Ты можешь сказать по-человечески?
— Во-первых, я передам деньги маме. Во-вторых… нам надо поговорить.
— Именно сейчас?
— Немедленно!
Вскоре Катя была на месте: Полина и Буравин услышали звонок — и Буравин пошел открывать. Вернулся он с Катей. Полина демонстративно ушла в другую комнату, сухо кивнув Кате.
— Здравствуйте! Не очень-то приветлива со мной Полина Константиновна! — поджала губы Катя.
— Здравствуй, дочь. Полина имеет на то основания. Катя дернула плечом:
— Ладно, я знаю, что она меня не любит! И не хочу переживать по этому поводу. Давай деньги, и я побежала!
— Подожди. Я хочу узнать, что произошло вчера у Алексея?
— Тебе, наверное, Полина Константиновна все рассказала, — холодно ответила дочь.
— А я хочу услышать твою версию, — настаивал Буравин.
Катя пожала плечами:
— Алеше стало плохо. Я ему помогала прийти в себя.
— Плохо — отчего? Что перед этим произошло?
— Я не знаю. Но я видела, что у него был внезапный сердечный приступ, — ответила Катя, — и все. А почему ты меня допрашиваешь, как врага?
Буравин глядел ей прямо в глаза:
— Потому что у меня есть информация, что ты специально воспользовалась приступом Алеши, чтобы Маша уличила его в измене. Признайся, так?
Катя пустила в ход свои незаурядные актерские способности, она приняла вид оскорбленной невинности:
— Ой, я не знаю, как это смотрелось со стороны. Но пойми, папа, когда человеку плохо, бросаешься ему помогать и совершенно не думаешь, как это смотрится со стороны! В конце концов, искусственное дыхание рот-в-рот, которое делают утонувшему, тоже можно принять за поцелуй.
— И ты что, делала Алеше искусственное дыхание? Катя продолжала свою игру:
— Не издевайся! Нет, конечно… Но я… могла позволить себе какие-то вольности. Расстегнула ему рубашку, например… Но только для того, чтобы ему было чем дышать! Чтобы обеспечить свежий воздух! Или я об этом тоже должна была спрашивать Машу? А Машу, как будущего врача, совершенно не красит тот факт, что она сбежала от больного!
— Вот это ты уже зря сказала. Как же ты похожа на свою мать! — осадил ее Буравин.
Катя возмущенно воскликнула:
— Ты что, не веришь мне? Или со мной ты тоже развелся? Мне, родной своей дочери, ты не веришь! Эх ты, папа!
Буравин угрюмо смотрел на нее:
— Я бы тебе поверил, но есть еще один свидетель событий. Его мнение ты не хочешь послушать? Полина! Можно тебя на минуту? — позвал он, и в комнату вошла Полина.
— Катя, и ты, и я знаем правду, — сказала она. — Мне кажется, что сейчас еще не прошел момент, когда все можно исправить. Ты попыталась все разрушить между Алешей и Машей. И ты же должна теперь все исправить.
— Я не понимаю, Полина Константиновна, что вы от меня хотите! — Катя притворно удивилась.
Полина посмотрела ей в глаза:
— Прекрасно понимаешь. Ты оказалась в Алешином доме не случайно, я еще не знаю, что ты сказала Маше, отчего бедная девочка убегала, не видя дороги!
— Я сказала? — взвилась Катя. Полина отмахнулась:
— Сказала, сделала… Катя, я думаю, что сейчас тебе не оправдываться нужно, а искать выход из положения. Эх, как тебе не стыдно! Ведь ты потом сама будешь раскаиваться, но будет поздно. Я понимаю, Маша тебе не нравится. Это девушка, как ты считаешь, не твоего круга. Но ведь Алеша — брат твоего жениха, Кости. Как, кстати, Костя относится к тому, что ты прибегаешь вечером к Алексею? Мне кажется, ты уже играла в эту игру, девочка. Тогда было все с точностью до наоборот. А теперь… Тебе не кажется, что ты чересчур увлеклась этой игрой?
— Не делайте из меня виноватую! Вышло недоразумение! — закричала Катя.
— Пусть. Но результатом твоего недоразумения стал разрыв Маши с Алешей. И будет правильно, если ты их и помиришь.
— Я? Да что вы говорите! Полина твердо повторила:
— Да, Катя. Ты должна пойти к Маше и все ей объяснить, рассказать, как было на самом деле.
Буравин подключился к разговору:
— Ты должна это сделать, дочка.
— Я — к Маше? Вы что, хотите, чтобы я пошла к этой Маше и уговаривала ее не сердиться на Алешу? Нет, ни за что!
— Но если ты считаешь себя правой, тебе не сложно будет рассказать Маше, как все произошло, — сказала Полина.
Катя возмутилась:
— Именно потому, что я считаю себя правой, я не намерена оправдываться и доказывать… что я не верблюд!
— Тогда мне придется поговорить с Костей. А он — попытается все объяснить брату, — вздохнула Полина.
Катя задыхалась:
— Да вы… да вы… Полина Константиновна, да вы сами своих родных сыновей друг с другом лбами сталкиваете!
— Да, Полина. Костю, мне кажется, сюда вмешивать не нужно. — Буравин поддержал дочь.
— Как хотите, господа Буравины. Но я не намерена беречь нервы одного сына, когда второй теряет покой, здоровье и любимую девушку!
Катя подняла брови:
— Да я-то тут при чем! Не я вашего Лешу с Машей знакомила, и не я должна их мирить! Ясно?
— Ой, не кричи, пожалуйста, так громко, — попросил Буравин.
Катя начала рыдать:
— Как не кричи! Если самые близкие люди… если ты, отец, мне не веришь! Если ты обманываешь меня! Ты же обманом меня сюда зазвал.
— Как это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Виктор, я хочу тебе сказать одно: твоя дочь подстроила, организовала отвратительную ситуацию. Она рассорила Машу и Алешу.
— Ты говоришь о ней, как о законченной интриганке! — отмахнулся Буравин.
Полина настаивала:
— Я не знаю, законченная она или начинающая, но ведет себя Катя отвратительно. Мало она сталкивала нас всех лбами в прошлом. Но сейчас… сейчас ее поведение выходит за рамки дозволенного!
— Подожди, остынь, — попросил Буравин. — Давай не будем вспоминать все прошлые Катины грехи. Лучше сконцентрируемся на настоящем. Только так я смогу во всем разобраться и помочь детям.
— Хорошо… Я расскажу тебе все, что знаю. Машу я встретила на улице, она убегала вся в слезах. И Алешка говорит, что теперь не знает, как все исправить! Но он-то считает случившееся недоразумением. А я уверена, что все было подстроено специально.
Буравин посмотрел на нее строго:
— Что специально? Сердечный приступ?
— Ну, нет… Приступ придумать невозможно. Хотя довести человека до стресса… я не знаю. Я только знаю одно — не просто так и не случайно Катерина оказалась в квартире, где Алешка собирался побыть с Машей.
Буравин хмуро напомнил: — Я же пообещал, что разберусь.
— И чем скорее это произойдет, тем лучше. Буравин не стал возражать, он взял в руки телефон и набрал номер:
— Алло! Катя, мне нужно с тобой поговорить. Нет, не по телефону. Зайди ко мне обязательно. Я денег тебе с мамой дам.
Катя стояла с веником и ворохом лепестков, превратившихся в горку мусора:
— Зачем, папа? Мне сейчас не до встреч. Нет настроения.
— Надо. Я сказал — надо. Обязательно.
— Но зачем? Ты можешь сказать по-человечески?
— Во-первых, я передам деньги маме. Во-вторых… нам надо поговорить.
— Именно сейчас?
— Немедленно!
Вскоре Катя была на месте: Полина и Буравин услышали звонок — и Буравин пошел открывать. Вернулся он с Катей. Полина демонстративно ушла в другую комнату, сухо кивнув Кате.
— Здравствуйте! Не очень-то приветлива со мной Полина Константиновна! — поджала губы Катя.
— Здравствуй, дочь. Полина имеет на то основания. Катя дернула плечом:
— Ладно, я знаю, что она меня не любит! И не хочу переживать по этому поводу. Давай деньги, и я побежала!
— Подожди. Я хочу узнать, что произошло вчера у Алексея?
— Тебе, наверное, Полина Константиновна все рассказала, — холодно ответила дочь.
— А я хочу услышать твою версию, — настаивал Буравин.
Катя пожала плечами:
— Алеше стало плохо. Я ему помогала прийти в себя.
— Плохо — отчего? Что перед этим произошло?
— Я не знаю. Но я видела, что у него был внезапный сердечный приступ, — ответила Катя, — и все. А почему ты меня допрашиваешь, как врага?
Буравин глядел ей прямо в глаза:
— Потому что у меня есть информация, что ты специально воспользовалась приступом Алеши, чтобы Маша уличила его в измене. Признайся, так?
Катя пустила в ход свои незаурядные актерские способности, она приняла вид оскорбленной невинности:
— Ой, я не знаю, как это смотрелось со стороны. Но пойми, папа, когда человеку плохо, бросаешься ему помогать и совершенно не думаешь, как это смотрится со стороны! В конце концов, искусственное дыхание рот-в-рот, которое делают утонувшему, тоже можно принять за поцелуй.
— И ты что, делала Алеше искусственное дыхание? Катя продолжала свою игру:
— Не издевайся! Нет, конечно… Но я… могла позволить себе какие-то вольности. Расстегнула ему рубашку, например… Но только для того, чтобы ему было чем дышать! Чтобы обеспечить свежий воздух! Или я об этом тоже должна была спрашивать Машу? А Машу, как будущего врача, совершенно не красит тот факт, что она сбежала от больного!
— Вот это ты уже зря сказала. Как же ты похожа на свою мать! — осадил ее Буравин.
Катя возмущенно воскликнула:
— Ты что, не веришь мне? Или со мной ты тоже развелся? Мне, родной своей дочери, ты не веришь! Эх ты, папа!
Буравин угрюмо смотрел на нее:
— Я бы тебе поверил, но есть еще один свидетель событий. Его мнение ты не хочешь послушать? Полина! Можно тебя на минуту? — позвал он, и в комнату вошла Полина.
— Катя, и ты, и я знаем правду, — сказала она. — Мне кажется, что сейчас еще не прошел момент, когда все можно исправить. Ты попыталась все разрушить между Алешей и Машей. И ты же должна теперь все исправить.
— Я не понимаю, Полина Константиновна, что вы от меня хотите! — Катя притворно удивилась.
Полина посмотрела ей в глаза:
— Прекрасно понимаешь. Ты оказалась в Алешином доме не случайно, я еще не знаю, что ты сказала Маше, отчего бедная девочка убегала, не видя дороги!
— Я сказала? — взвилась Катя. Полина отмахнулась:
— Сказала, сделала… Катя, я думаю, что сейчас тебе не оправдываться нужно, а искать выход из положения. Эх, как тебе не стыдно! Ведь ты потом сама будешь раскаиваться, но будет поздно. Я понимаю, Маша тебе не нравится. Это девушка, как ты считаешь, не твоего круга. Но ведь Алеша — брат твоего жениха, Кости. Как, кстати, Костя относится к тому, что ты прибегаешь вечером к Алексею? Мне кажется, ты уже играла в эту игру, девочка. Тогда было все с точностью до наоборот. А теперь… Тебе не кажется, что ты чересчур увлеклась этой игрой?
— Не делайте из меня виноватую! Вышло недоразумение! — закричала Катя.
— Пусть. Но результатом твоего недоразумения стал разрыв Маши с Алешей. И будет правильно, если ты их и помиришь.
— Я? Да что вы говорите! Полина твердо повторила:
— Да, Катя. Ты должна пойти к Маше и все ей объяснить, рассказать, как было на самом деле.
Буравин подключился к разговору:
— Ты должна это сделать, дочка.
— Я — к Маше? Вы что, хотите, чтобы я пошла к этой Маше и уговаривала ее не сердиться на Алешу? Нет, ни за что!
— Но если ты считаешь себя правой, тебе не сложно будет рассказать Маше, как все произошло, — сказала Полина.
Катя возмутилась:
— Именно потому, что я считаю себя правой, я не намерена оправдываться и доказывать… что я не верблюд!
— Тогда мне придется поговорить с Костей. А он — попытается все объяснить брату, — вздохнула Полина.
Катя задыхалась:
— Да вы… да вы… Полина Константиновна, да вы сами своих родных сыновей друг с другом лбами сталкиваете!
— Да, Полина. Костю, мне кажется, сюда вмешивать не нужно. — Буравин поддержал дочь.
— Как хотите, господа Буравины. Но я не намерена беречь нервы одного сына, когда второй теряет покой, здоровье и любимую девушку!
Катя подняла брови:
— Да я-то тут при чем! Не я вашего Лешу с Машей знакомила, и не я должна их мирить! Ясно?
— Ой, не кричи, пожалуйста, так громко, — попросил Буравин.
Катя начала рыдать:
— Как не кричи! Если самые близкие люди… если ты, отец, мне не веришь! Если ты обманываешь меня! Ты же обманом меня сюда зазвал.
— Как это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95