Сам Аттик Константинопольский указывал Кириллу на требования народа и, наконец, двора. Кирилл возражал: «Зачислить низложенного Иоанна в епископы — это все равно что Иуду поместить среди апостолов». Кирилл говорит, что его дядя Феофил был судьей на соборе и он — Кирилл — хорошо знает дело. Есть даже основание предполагать, что и сам Кирилл в окружении дяди Феофила был на соборе «под Дубом».
Кирилл не соглашался внести имя Златоуста в диптихи. Но… как показывает все его дальнейшее поведение, при всей его страстности и пристрастности Кирилл был человек смелой воли, умел себя обуздывать в большой церковной политике. Вскоре он понял, что разрыв его дядюшки с Римом был элементарно неумен. Кирилл смело повернул руль и, ради восстановления мира с Римом, внес после 415 г. имя Иоанна Златоуста в диптихи…
Христологические споры
Споры о двух природах во Христе оказались догматической болезнью еще более тяжкой, чем затяжные арианские смуты, завершившие трехсотлетний период споров триадологических. Таких же три новых столетия понадобились древней, главным образом восточной, церкви для изживания поднявшихся и никак не улегавшихся споров о двух природах в Богочеловеке. После победы над арианским богословием оно исчезло с поля истории. Ни одной упорствующей арианской церкви не осталось. Наоборот, новые христологические споры не поддались тотальному завершению и победе церкви Вселенской. В результате споров родились и до наших дней остались живыми целые обширные национальные еретические церкви на христианском Востоке.
Антиохийский район восточного богословия раньше других натолкнулся еще на языческую отраву, разлагавшую самый оригинальный, новаторский догмат христианства — вочеловечение Бога. Широкому языческому сознанию была близка идея явлений небожителей в разных формах на земле. Но эти теофании были, по существу, призрачной природы, не нуждались в полноте реальности. Параллельно и в ветхозаветной религии откровения проповеданы были многообразные теофании, a не воплощения. Проповедь евангельского реализма о воплотившемся Сыне Божием легко перерождалась на этой почве восточной религиозности в чистый докетизм. И, по посланиям св. Игнатия Антиохийского, атмосфера сирского и малоазийского районов быстро растворяла проповедь о Рожденном, Распятом и Воскресшем Богочеловеке в докетическую доктрину о призрачном богоявлении. И докетизм еще долго бытовал на этих территориях. Еще через 100 лет в Антиохийском районе некий Серапион проповедовал докетизм и опирался на какую-то свою священную литературу. Маркиониты и гностики III в. довольно пышно цвели в этих же районах. Еще в VI в. здесь упоминаются докеты. По полемическим возражениям и св. Афанасия Великого, и Василия Великого, сирийские докеты проповедовали, что и самая плоть евангельского Христа была «с неба»; ссылались на выражения апостола Павла: «Первый человек от земли смертен, вторый человек — Господь с небесе».
Новоявленное арианство по-своему нуждалось в принижении божественной природы Христа, чтобы проще и рациональнее соединять во Христе природу земную, конечную, с природой небесной, но не абсолютной, a тоже относительной, иначе говоря, упрощать чудо богочеловечества до естественного соединения конечного с конечным. Смелый и грубый Евдоксий так и пишет в своем вероизложении: «Веруем во Единого Господа воплотившегося, но не вочеловечившегося , потому что не душу человеческую принял Он, но стал плотию : не два естества, потому что он не был совершенным человеком, но вместо человеческой души был Богом во плоти ». Арианствующий Лукий Александрийский писал: «Посему и вопиет Иоанн „Слово плоть бысть“, т.е. Оно сложилось с плотию, но не с душой . Если же бы Он имел и душу, то движения Бога и движения души были бы противуположны друг друту. Ибо и Тот (Бог), и друтая (душа) самоподвижны (???????????) и определяют себя каждое к различным действиям». Таким образом, человеческая природа здесь взята не вся: отброшена ее душа и заменена природой Божества. Один из видов будущего монофизитства.
Аполлинарий Лаодикийский
Курьез истории, что с арианством сошелся в разрешении этого вопроса о двух природах во Христе самый твердый антиарианин, блестящий богослов эпохи, Аполлинарий Младший (Аполлинарий Старший — это его отец), епископ Лаодикии Сирской. Он был столь строгий, непримиримый «староникеец» на Востоке, что не признавал иерархической власти даже Мелетия Антиохийского, не говоря уже о маленьком Павлине. Под предлогом этих арианских смут он просто объявил себя здесь главой автономной церкви. Как талантливый писатель и профессор, он имел достаточно выдающихся сторонников и приверженцев, и св. Василий Великий в молодости почтительно дружил с ним, и сам великий Афанасий ценил Аполлинария за ревность по никейской вере.
Исходя из платоновской трихотомии (дух, душа и тело) в человеке, Аполлинарий, как известно, заменил в Иисусе Христе третью, высшую часть человеческой природы, т.е. «дух» человеческий (??????), иначе «ум» человеческий (????), Логосом Божественным, т.е. Второй Ипостасью Св. Троицы. Но при жизни св. Афанасия это учение Аполлинария не проповедовалось еще громко, a проводилось глухо, не без дипломатии. Так, на соборе 362 г. в Александрии монахи Аполлинария подписали, что «Христос принял человеческое тело не бездушное и не безумное ». Но какой подразумевался здесь «дух» и «ум», не было ясно. Афанасий не хотел враждовать с Аполлинарием и молча принял эти формулы. В соседних с Аполлинарием областях уже раздались возражения Аполлинарию. Возражали и Диодор Тарсский, и Флавиан Антиохийский. Но голоса их еще не прозвучали на широком церковном поле. Папа Дамасий в Риме осудил самую доктрину, не огласив имени Аполлинария. По мере распространения и оглашения этой доктрины ее громко осуждали при случае и Мелетий Антиохийский, и Василий Великий, и западные никейцы, сосланные на Восток (Евсевий Веркелльский и Лукифер Каларисский). Но Аполлинарий постарался организовать для себя целую «церковку» из нескольких епископов с главной кафедрой в Вирите (Бейрут). Эти епископы подняли агитацию в защиту своей доктрины. Но шум агитации только повредил им. Он вызвал осуждение их доктрины как еретической с высоты II Вселенского Константинопольского собора 381 г. A затем в эдикте императора Феодосия I 383 г. аполлинаристы приравнены к евномианам и македонианам; им запрещено иметь иерархию и церковные собрания. По смерти Аполлинария огорченные, но и озлобленные его ученики прибегли к самозащите и вместе к нападению на православную церковь довольно сильным и ядовитым способом. Тетради с лекциями Аполлинария они надписали разными именами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209
Кирилл не соглашался внести имя Златоуста в диптихи. Но… как показывает все его дальнейшее поведение, при всей его страстности и пристрастности Кирилл был человек смелой воли, умел себя обуздывать в большой церковной политике. Вскоре он понял, что разрыв его дядюшки с Римом был элементарно неумен. Кирилл смело повернул руль и, ради восстановления мира с Римом, внес после 415 г. имя Иоанна Златоуста в диптихи…
Христологические споры
Споры о двух природах во Христе оказались догматической болезнью еще более тяжкой, чем затяжные арианские смуты, завершившие трехсотлетний период споров триадологических. Таких же три новых столетия понадобились древней, главным образом восточной, церкви для изживания поднявшихся и никак не улегавшихся споров о двух природах в Богочеловеке. После победы над арианским богословием оно исчезло с поля истории. Ни одной упорствующей арианской церкви не осталось. Наоборот, новые христологические споры не поддались тотальному завершению и победе церкви Вселенской. В результате споров родились и до наших дней остались живыми целые обширные национальные еретические церкви на христианском Востоке.
Антиохийский район восточного богословия раньше других натолкнулся еще на языческую отраву, разлагавшую самый оригинальный, новаторский догмат христианства — вочеловечение Бога. Широкому языческому сознанию была близка идея явлений небожителей в разных формах на земле. Но эти теофании были, по существу, призрачной природы, не нуждались в полноте реальности. Параллельно и в ветхозаветной религии откровения проповеданы были многообразные теофании, a не воплощения. Проповедь евангельского реализма о воплотившемся Сыне Божием легко перерождалась на этой почве восточной религиозности в чистый докетизм. И, по посланиям св. Игнатия Антиохийского, атмосфера сирского и малоазийского районов быстро растворяла проповедь о Рожденном, Распятом и Воскресшем Богочеловеке в докетическую доктрину о призрачном богоявлении. И докетизм еще долго бытовал на этих территориях. Еще через 100 лет в Антиохийском районе некий Серапион проповедовал докетизм и опирался на какую-то свою священную литературу. Маркиониты и гностики III в. довольно пышно цвели в этих же районах. Еще в VI в. здесь упоминаются докеты. По полемическим возражениям и св. Афанасия Великого, и Василия Великого, сирийские докеты проповедовали, что и самая плоть евангельского Христа была «с неба»; ссылались на выражения апостола Павла: «Первый человек от земли смертен, вторый человек — Господь с небесе».
Новоявленное арианство по-своему нуждалось в принижении божественной природы Христа, чтобы проще и рациональнее соединять во Христе природу земную, конечную, с природой небесной, но не абсолютной, a тоже относительной, иначе говоря, упрощать чудо богочеловечества до естественного соединения конечного с конечным. Смелый и грубый Евдоксий так и пишет в своем вероизложении: «Веруем во Единого Господа воплотившегося, но не вочеловечившегося , потому что не душу человеческую принял Он, но стал плотию : не два естества, потому что он не был совершенным человеком, но вместо человеческой души был Богом во плоти ». Арианствующий Лукий Александрийский писал: «Посему и вопиет Иоанн „Слово плоть бысть“, т.е. Оно сложилось с плотию, но не с душой . Если же бы Он имел и душу, то движения Бога и движения души были бы противуположны друг друту. Ибо и Тот (Бог), и друтая (душа) самоподвижны (???????????) и определяют себя каждое к различным действиям». Таким образом, человеческая природа здесь взята не вся: отброшена ее душа и заменена природой Божества. Один из видов будущего монофизитства.
Аполлинарий Лаодикийский
Курьез истории, что с арианством сошелся в разрешении этого вопроса о двух природах во Христе самый твердый антиарианин, блестящий богослов эпохи, Аполлинарий Младший (Аполлинарий Старший — это его отец), епископ Лаодикии Сирской. Он был столь строгий, непримиримый «староникеец» на Востоке, что не признавал иерархической власти даже Мелетия Антиохийского, не говоря уже о маленьком Павлине. Под предлогом этих арианских смут он просто объявил себя здесь главой автономной церкви. Как талантливый писатель и профессор, он имел достаточно выдающихся сторонников и приверженцев, и св. Василий Великий в молодости почтительно дружил с ним, и сам великий Афанасий ценил Аполлинария за ревность по никейской вере.
Исходя из платоновской трихотомии (дух, душа и тело) в человеке, Аполлинарий, как известно, заменил в Иисусе Христе третью, высшую часть человеческой природы, т.е. «дух» человеческий (??????), иначе «ум» человеческий (????), Логосом Божественным, т.е. Второй Ипостасью Св. Троицы. Но при жизни св. Афанасия это учение Аполлинария не проповедовалось еще громко, a проводилось глухо, не без дипломатии. Так, на соборе 362 г. в Александрии монахи Аполлинария подписали, что «Христос принял человеческое тело не бездушное и не безумное ». Но какой подразумевался здесь «дух» и «ум», не было ясно. Афанасий не хотел враждовать с Аполлинарием и молча принял эти формулы. В соседних с Аполлинарием областях уже раздались возражения Аполлинарию. Возражали и Диодор Тарсский, и Флавиан Антиохийский. Но голоса их еще не прозвучали на широком церковном поле. Папа Дамасий в Риме осудил самую доктрину, не огласив имени Аполлинария. По мере распространения и оглашения этой доктрины ее громко осуждали при случае и Мелетий Антиохийский, и Василий Великий, и западные никейцы, сосланные на Восток (Евсевий Веркелльский и Лукифер Каларисский). Но Аполлинарий постарался организовать для себя целую «церковку» из нескольких епископов с главной кафедрой в Вирите (Бейрут). Эти епископы подняли агитацию в защиту своей доктрины. Но шум агитации только повредил им. Он вызвал осуждение их доктрины как еретической с высоты II Вселенского Константинопольского собора 381 г. A затем в эдикте императора Феодосия I 383 г. аполлинаристы приравнены к евномианам и македонианам; им запрещено иметь иерархию и церковные собрания. По смерти Аполлинария огорченные, но и озлобленные его ученики прибегли к самозащите и вместе к нападению на православную церковь довольно сильным и ядовитым способом. Тетради с лекциями Аполлинария они надписали разными именами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209