И… окаменели в столбняке вечной смерти непревзойденные по красоте мраморы Парфенона, лики резца Фидия и Праксителя. Дух жизни безвозвратно покинул их. A сердца бывших поклонников этой бесспорной, но отныне навсегда мертвой красоты загорелись очарованием новой, высшей, духовной, небесной красоты, красоты инобытия. Но, поднявшись в сферы инобытия, эллинские сердца и умы, естественно, внесли туда запросы своей утонченной диалектики и метафизики. Начался процесс освоения с иррациональной мистикой «Благой Вести» об искуплении, спасении и обожении. И — процесс усвоения ее в интерпретации изощренной эллинской философии. И если бы это новое обогащение классической греко-римской души откровением Палестины развивалось и протекало в рамках только старого Средиземноморского бассейна, то, вероятно, не было бы тех глубоких духовных заболеваний, тех мук преодоления неизбывных ересей, которыми отмечено первое тысячелетие церкви, и собственно церкви Восточной. Но в недрах культурно-имперского эллинизма, ставшего во всем своем вселенском охвате месторазвитием христианской церкви, кроме ведущей эллинской расы оказались инородцы, одаренные особой, восточной энергией религиозного горения: кушиты, семиты, арийцы, копты, арабы, сирийцы, персы. Им классическая греко-римская ортодоксия казалась очень холодной, ее гармоничность (Халкидон) — пресной. Их тянули к себе трагические диссонансы дуализма и спиритуализма. В этом корень заразы монофизитства, так долго волновавшей и всю христианскую вселенскую церковь, и особенно мучительно и изнурительно — ее восточную, греческую половину. Последняя растрачивала много сил на борьбу с этой расовой еретичностью своих инородческих чад, a за ними и своих собственных сынов. По временам казалось, что с такими усилиями достигавшиеся директивы редких вселенских соборов останутся мертвой буквой, «клочком бумаги», не одолеют стихийного господства еретических вкусов народных масс. Но… как из вод потопа, церковь вновь и вновь выходила победительницей. Однако какой ценой! Ценой внешнего умаления, ценой потери обширных восточных областей и целых народов.
Поэтому не надо себе строить иллюзий, будто после достигнутого на одном вселенском соборе вероопределения, церковь жила до другого собора, собираемого против новой ереси, в относительном покое и догматическом здоровье. От собора до собора десятилетиями и столетиями тянутся не просто споры на те же темы, о тех же вопросах, но и церковные и политические конфликты, волнения, потрясения и расколы. Ими наполнено и все время между IV Вселенским Халкидонским собором 451 г. и Юстиниановым Константинопольским собором 553 г., V Вселенским.
* * *
Монофизитские историки датируют пятым годом Юстиниана (531 г.) изменение его политики в сторону для них благоприятную благодаря влиянию Феодоры. Монахи, изгнанные за ересь из монастырей (особенно из Амиды и Эдессы), получили дозволение вернуться к себе. Часть их по собственной инициативе стянулась к монахолюбивому Константинополю, a часть пристала в качестве свиты к восьми изгнанным епископам, вызванным теперь Юстинианом в столицу для уговоров. Этих так называемых месопотамцев собралось в Константинополь целых полтысячи. И уже совсем не случайно, a планомерно это множество нашло себе гостеприимный приют рядом с императорским дворцом, в так называемых Палатах Гормизда. Августейшая покровительница не желала делать вызова общественному мнению. Монофизитствующим гостям запрещено было свободно бродить по городу, но внутри дворца они получили полную свободу священнослужения и уставной жизни. Распространялась молва об их аскетических подвигах, a царица внимательно выслушивала их духовнические советы. B такой, полной двусмысленности, атмосфере, утвердившийся на троне Юстиниан безотлагательно приступил к опытам своей унионистской, в церковных и политических целях, программы. Он организовал во дворце Гормизда серию очень обходительных и ласковых по отношению к еретикам богословских диспутов с ними. Но общий результат их был количественно ничтожен, ибо массы не тронулись. Однако Юстиниан, как юрист и истый государственник, был носителем остро сознаваемой ответственности за судьбы Ромейской империи и вселенской церкви. Он искренно сознавал себя обязанным по долгу православного василевса искать все новых и новых компромиссов с антихалкидонским богословием.
Уже задолго до Юстиниана византийское правительство признавало свое бессилие удерживать в строгом бескомпромиссном православии обширные тогда восточные патриархаты — Александрийский, Иерусалимский, Антиохийский. Теперь под углом зрения Феодоры и Юстиниана верховная власть империи обязана была идти на максимальные соглашения. По пословице «желание есть отец мысли» и в своем искреннем богословском мышлении Юстиниан сам стал на наклонную плоскость — вплоть до своего предсмертного соблазна на крайнюю форму монофизитства. B течение двух десятилетий царская чета упорно и небезуспешно занималась вмешательством в местную борьбу церковных партий и проведением на кафедры патриархов угодных ей возглавителей из умеренно монофизитствующих богословов. И хотя правительство официально запрещало создание и умножение монофизитского епископата, но его двусмысленная, компромиссная политика не только не помешала иерархической организации монофизитства подпольными и нелегальными путями, но при прямом содействии Феодоры искусственно размножила монофизитские хиротонии и прямо создала и укрепила историческое существование монофизитских церквей вплоть до наших дней.
Как мы уже говорили выше, приезд папы Агапия в Константинополь временно сорвал успехи монофизитствующей интриги.
Огорченная Феодора решила теперь сделать «подбор» и в замещении патриарха I Рима, с тем чтобы гарантированно проводить свою промонофизитскую линию. Задача очень смелая, но при абсолютной монархической власти оказавшаяся не столь фантастической, хотя политическое обладание Римом все время захватывалось y Византии готами. B данный момент y Феодоры был свой кандидат на папство — апокрисиарий Вигилий.
Вигилий происходил из аристократической римской фамилии. Рукоположен в диаконы папой Бонифацием II, по смерти которого (532 г.) стремился стать его преемником через протекцию готского правительства. Ho, c переходом в 536 г. Рима в руки Византийского двора, Вигилий, естественно, перенес свои расчеты на протекцию Константинополя. B 533 г. он приезжает туда апокрисиарием от Рима. Когда в 536 г. в Константинополь прибыл папа Агапий, Вигилий уже снискал благоволение Феодоры. A Феодора поставила ставку на него как на будущего папу, который согласится на смягченное толкование формул Халкидона с прибавкой повторных анафем на несториан в угоду массам Востока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209
Поэтому не надо себе строить иллюзий, будто после достигнутого на одном вселенском соборе вероопределения, церковь жила до другого собора, собираемого против новой ереси, в относительном покое и догматическом здоровье. От собора до собора десятилетиями и столетиями тянутся не просто споры на те же темы, о тех же вопросах, но и церковные и политические конфликты, волнения, потрясения и расколы. Ими наполнено и все время между IV Вселенским Халкидонским собором 451 г. и Юстиниановым Константинопольским собором 553 г., V Вселенским.
* * *
Монофизитские историки датируют пятым годом Юстиниана (531 г.) изменение его политики в сторону для них благоприятную благодаря влиянию Феодоры. Монахи, изгнанные за ересь из монастырей (особенно из Амиды и Эдессы), получили дозволение вернуться к себе. Часть их по собственной инициативе стянулась к монахолюбивому Константинополю, a часть пристала в качестве свиты к восьми изгнанным епископам, вызванным теперь Юстинианом в столицу для уговоров. Этих так называемых месопотамцев собралось в Константинополь целых полтысячи. И уже совсем не случайно, a планомерно это множество нашло себе гостеприимный приют рядом с императорским дворцом, в так называемых Палатах Гормизда. Августейшая покровительница не желала делать вызова общественному мнению. Монофизитствующим гостям запрещено было свободно бродить по городу, но внутри дворца они получили полную свободу священнослужения и уставной жизни. Распространялась молва об их аскетических подвигах, a царица внимательно выслушивала их духовнические советы. B такой, полной двусмысленности, атмосфере, утвердившийся на троне Юстиниан безотлагательно приступил к опытам своей унионистской, в церковных и политических целях, программы. Он организовал во дворце Гормизда серию очень обходительных и ласковых по отношению к еретикам богословских диспутов с ними. Но общий результат их был количественно ничтожен, ибо массы не тронулись. Однако Юстиниан, как юрист и истый государственник, был носителем остро сознаваемой ответственности за судьбы Ромейской империи и вселенской церкви. Он искренно сознавал себя обязанным по долгу православного василевса искать все новых и новых компромиссов с антихалкидонским богословием.
Уже задолго до Юстиниана византийское правительство признавало свое бессилие удерживать в строгом бескомпромиссном православии обширные тогда восточные патриархаты — Александрийский, Иерусалимский, Антиохийский. Теперь под углом зрения Феодоры и Юстиниана верховная власть империи обязана была идти на максимальные соглашения. По пословице «желание есть отец мысли» и в своем искреннем богословском мышлении Юстиниан сам стал на наклонную плоскость — вплоть до своего предсмертного соблазна на крайнюю форму монофизитства. B течение двух десятилетий царская чета упорно и небезуспешно занималась вмешательством в местную борьбу церковных партий и проведением на кафедры патриархов угодных ей возглавителей из умеренно монофизитствующих богословов. И хотя правительство официально запрещало создание и умножение монофизитского епископата, но его двусмысленная, компромиссная политика не только не помешала иерархической организации монофизитства подпольными и нелегальными путями, но при прямом содействии Феодоры искусственно размножила монофизитские хиротонии и прямо создала и укрепила историческое существование монофизитских церквей вплоть до наших дней.
Как мы уже говорили выше, приезд папы Агапия в Константинополь временно сорвал успехи монофизитствующей интриги.
Огорченная Феодора решила теперь сделать «подбор» и в замещении патриарха I Рима, с тем чтобы гарантированно проводить свою промонофизитскую линию. Задача очень смелая, но при абсолютной монархической власти оказавшаяся не столь фантастической, хотя политическое обладание Римом все время захватывалось y Византии готами. B данный момент y Феодоры был свой кандидат на папство — апокрисиарий Вигилий.
Вигилий происходил из аристократической римской фамилии. Рукоположен в диаконы папой Бонифацием II, по смерти которого (532 г.) стремился стать его преемником через протекцию готского правительства. Ho, c переходом в 536 г. Рима в руки Византийского двора, Вигилий, естественно, перенес свои расчеты на протекцию Константинополя. B 533 г. он приезжает туда апокрисиарием от Рима. Когда в 536 г. в Константинополь прибыл папа Агапий, Вигилий уже снискал благоволение Феодоры. A Феодора поставила ставку на него как на будущего папу, который согласится на смягченное толкование формул Халкидона с прибавкой повторных анафем на несториан в угоду массам Востока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209