Но приходилось героически сглатывать слюну и утолять жажду компотом или газировкой. Хорошо, что физиологической потребности в алкоголе и никотине чистый детский организм еще не испытывал. Главное было — перебороть свои прежние низменные пристрастия.
А еще я так и не научился за эти дни питать сыновнюю любовь к людям, которые считались моими родителями. Мне было противно притворяться. Хотя, на мой взгляд, и Виктор, и Татьяна были достойны жалости и уважения, но жалость и любовь — все-таки разные вещи.
Я не знаю, как вел себя по отношению к отцу и матери настоящий Саша. Видимо, все же не так, как я, потому что временами я ловил на себе удивленный взгляд Татьяны — например, когда решительно отказывался от того, чтобы она брала меня на руки, даже если мои неокрепшие мышцы были сведены судорогой от усталости. («Пусть не удивляется — в конце концов, ребенок растет и взрослеет, а она его до самой пенсии носить на руках собирается, что ли?»)
Как ни странно, больше всего меня угнетало общество моих так называемых «сверстников». Нет, в большинстве своем это были вполне нормальные дети, без особых маргинальных наклонностей. Но мне было неинтересно с ними. Не знаю, может быть, я вообще не люблю детей, но увольте меня от того, чтобы подстраиваться под их сюсюканье! И глубоко ошибается тот, кто искренне считает этих жестоких и кровожадных пигмеев ангелочками во плоти!
Они слишком часто бывают назойливы и занудны. Они не могут не вызывать отвращения своим эгоизмом и ярко выраженным себялюбием. Они способны нанести любую моральную и физическую травму тому, кто пришелся им не по душе. Им неинтересно то, чего они не понимают. А интересует их довольно ограниченный набор благ: вкусная еда, игры с утра до ночи и примитивные, ничуть не способствующие взрослению и познанию мира зрелища: телевизионные «мультики» или компьютерные игры, особенно такие, где достаточно нажимать пару кнопок.
Ничего удивительного в этом нет. Дети — это те же взрослые, но еще не научившиеся маскироваться под заботливых родителей, под благородных политиков, пекущихся о счастье народном, и под самоотверженных филантропов.
А теперь скажите: как вести себя нормальному человеку, который по воле судьбы попал в компанию этих дикарей, еще не испорченных культурой и хорошими манерами?
Ответ очевиден — надо держаться от них подальше. Делать вид, что никого не замечаешь. Отмалчиваться, когда кто-то из них нагло посягает на твою личную свободу. С нарочитым равнодушием не обращать внимания, когда кто-то из особо агрессивных, как, например, бузотер Борька, то и дело норовит дать тебе тумака в бок или проломить череп пластмассовой лопаткой. Но есть и другие минусы.
Только находясь в теле ребенка, можно познать сполна, что такое настоящее одиночество. В прошлой жизни его можно было нейтрализовать с помощью суррогатно-дружественного общения с так называемыми друзьями и товарищами по работе. Даже разведчик-нелегал, вынужденный притворяться не тем, кем он является на самом деле, не так одинок, как реинкарнированный. По крайней мере, он не отрезан от полноправного общения с другими людьми, даже если речь идет о врагах.
А тут ни с кем не поговорить по-настоящему. Взрослые видят в тебе лишь не по возрасту серьезного и воспитанного мальчика, а детей не интересуют твои разговоры. Их увлекают вполне практические дела. Игра, стрельба из лука или из пистолета, быстрый бег, умение свистеть в три пальца и ездить на двухколесном велосипеде…
Получается, что мне светит куковать в полной культурно-коммуникативной изоляции от цивилизованного человечества как минимум еще десяток лет.
Может быть, следует еще раз связаться с шефом? Надо же выяснить, в чем причина его медлительности!
И пусть у меня дома больше нет доступа к средствам связи — после того, как Татьяна застукала меня, «родители» стали уносить на ночь аппарат к себе в спальню, — но в детском саду тоже имеется коммуникатор, и при желании можно попросить у Виктории воспользоваться им, придумав какую-нибудь убедительную причину.
Однако я уже третий день воздерживаюсь от повторного звонка Шепотину.
Сначала надо как следует разобраться, чего я хочу. А мысли путаются и рассыпаются, как стеклышки калейдоскопа, едва я принимаюсь взвешивать разные варианты своей дальнейшей жизни.
Легко и приятно жить, когда за тебя твою судьбу решают другие. Так, может, не стоит искать добра от добра? Удовлетвориться ролью ребенка, привыкнуть, — пусть с трудом, преодолевая естественные потребности и позывы… Пока еще есть шанс отказаться от помощи своего бывшего шефа. Сделать вид, что нет никакого Сабурова, а есть Саша Королев, который не поймет, чего от него хотят незнакомые дяденьки. Да, возможно, реинкарнация имела место, но потом имела место так называемая самопроизвольная инверсия личностей — и душа вашего бывшего подчиненного, Игорь Всеволодович, опять убыла в неизвестном направлении. Скорее всего, в небытие. Так что ищите ее в каком-нибудь другом теле, господин начальник!..
И даже если Шепотин будет подозревать мальчика в симуляции, он ничего не сможет сделать против воли родителей Саши.
Не будет же он прибегать к силовым методам или к грубому вранью, как это в свое время проделал Костя-Референт в отношении трехлетнего «вундеркинда» из Малой Кастровки!..
Однако вскоре события показали, что я недооценивал коварство своего бывшего шефа.
В тот день Татьяна, как обычно, отвела меня с утра в зверинец, по ошибке именуемый детским садом. День был пасмурный, моросил мелкий дождь, и это не внушало мне особого энтузиазма: непогода означала, что весь день придется провести в четырех стенах.
До обеда время катилось по сотни раз изъезженной дорожке. Для начала мы изобразили физическую зарядку, которая для большинства из присутствующих, исключая воспитательницу и меня, являлась источником дополнительных развлечений в виде размахиваний руками с таким расчетом, чтобы непременно зацепить кулаком соседа, созерцания трусиков девочек в ходе выполнения наклонов вперед и нарочито неуклюжих падений на ковер с целью вызвать всеобщий хохот.
После завтрака мы возобновили убивание времени посредством компьютерных игр, собирания и разрушения вычурных архитектурных уродцев из пластмассовых кубиков, а также хорового исполнения под аккомпанемент нашей Виктории вечнозеленого детского Шхита «Вместе весело шагать по просторам»…
В одиннадцать часов мы перевели дух, уплели за обе щеки второй завтрак, после чего Виктория Анатольевна занялась повышением нашего интеллекта с помощью практических заданий, самым трудным из которых оказалось разделить шесть яблок на четверых (когда по моей подсказке в ход был пущен нож, выяснилось, что одно из яблок содержит неаппетитного червяка, и девчонки сразу перешли на вешание в ультразвуковом диапазоне, а у мальчишек появилось нездоровое стремление засунуть миниатюрное пресмыкающееся друг другу за шиворот).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
А еще я так и не научился за эти дни питать сыновнюю любовь к людям, которые считались моими родителями. Мне было противно притворяться. Хотя, на мой взгляд, и Виктор, и Татьяна были достойны жалости и уважения, но жалость и любовь — все-таки разные вещи.
Я не знаю, как вел себя по отношению к отцу и матери настоящий Саша. Видимо, все же не так, как я, потому что временами я ловил на себе удивленный взгляд Татьяны — например, когда решительно отказывался от того, чтобы она брала меня на руки, даже если мои неокрепшие мышцы были сведены судорогой от усталости. («Пусть не удивляется — в конце концов, ребенок растет и взрослеет, а она его до самой пенсии носить на руках собирается, что ли?»)
Как ни странно, больше всего меня угнетало общество моих так называемых «сверстников». Нет, в большинстве своем это были вполне нормальные дети, без особых маргинальных наклонностей. Но мне было неинтересно с ними. Не знаю, может быть, я вообще не люблю детей, но увольте меня от того, чтобы подстраиваться под их сюсюканье! И глубоко ошибается тот, кто искренне считает этих жестоких и кровожадных пигмеев ангелочками во плоти!
Они слишком часто бывают назойливы и занудны. Они не могут не вызывать отвращения своим эгоизмом и ярко выраженным себялюбием. Они способны нанести любую моральную и физическую травму тому, кто пришелся им не по душе. Им неинтересно то, чего они не понимают. А интересует их довольно ограниченный набор благ: вкусная еда, игры с утра до ночи и примитивные, ничуть не способствующие взрослению и познанию мира зрелища: телевизионные «мультики» или компьютерные игры, особенно такие, где достаточно нажимать пару кнопок.
Ничего удивительного в этом нет. Дети — это те же взрослые, но еще не научившиеся маскироваться под заботливых родителей, под благородных политиков, пекущихся о счастье народном, и под самоотверженных филантропов.
А теперь скажите: как вести себя нормальному человеку, который по воле судьбы попал в компанию этих дикарей, еще не испорченных культурой и хорошими манерами?
Ответ очевиден — надо держаться от них подальше. Делать вид, что никого не замечаешь. Отмалчиваться, когда кто-то из них нагло посягает на твою личную свободу. С нарочитым равнодушием не обращать внимания, когда кто-то из особо агрессивных, как, например, бузотер Борька, то и дело норовит дать тебе тумака в бок или проломить череп пластмассовой лопаткой. Но есть и другие минусы.
Только находясь в теле ребенка, можно познать сполна, что такое настоящее одиночество. В прошлой жизни его можно было нейтрализовать с помощью суррогатно-дружественного общения с так называемыми друзьями и товарищами по работе. Даже разведчик-нелегал, вынужденный притворяться не тем, кем он является на самом деле, не так одинок, как реинкарнированный. По крайней мере, он не отрезан от полноправного общения с другими людьми, даже если речь идет о врагах.
А тут ни с кем не поговорить по-настоящему. Взрослые видят в тебе лишь не по возрасту серьезного и воспитанного мальчика, а детей не интересуют твои разговоры. Их увлекают вполне практические дела. Игра, стрельба из лука или из пистолета, быстрый бег, умение свистеть в три пальца и ездить на двухколесном велосипеде…
Получается, что мне светит куковать в полной культурно-коммуникативной изоляции от цивилизованного человечества как минимум еще десяток лет.
Может быть, следует еще раз связаться с шефом? Надо же выяснить, в чем причина его медлительности!
И пусть у меня дома больше нет доступа к средствам связи — после того, как Татьяна застукала меня, «родители» стали уносить на ночь аппарат к себе в спальню, — но в детском саду тоже имеется коммуникатор, и при желании можно попросить у Виктории воспользоваться им, придумав какую-нибудь убедительную причину.
Однако я уже третий день воздерживаюсь от повторного звонка Шепотину.
Сначала надо как следует разобраться, чего я хочу. А мысли путаются и рассыпаются, как стеклышки калейдоскопа, едва я принимаюсь взвешивать разные варианты своей дальнейшей жизни.
Легко и приятно жить, когда за тебя твою судьбу решают другие. Так, может, не стоит искать добра от добра? Удовлетвориться ролью ребенка, привыкнуть, — пусть с трудом, преодолевая естественные потребности и позывы… Пока еще есть шанс отказаться от помощи своего бывшего шефа. Сделать вид, что нет никакого Сабурова, а есть Саша Королев, который не поймет, чего от него хотят незнакомые дяденьки. Да, возможно, реинкарнация имела место, но потом имела место так называемая самопроизвольная инверсия личностей — и душа вашего бывшего подчиненного, Игорь Всеволодович, опять убыла в неизвестном направлении. Скорее всего, в небытие. Так что ищите ее в каком-нибудь другом теле, господин начальник!..
И даже если Шепотин будет подозревать мальчика в симуляции, он ничего не сможет сделать против воли родителей Саши.
Не будет же он прибегать к силовым методам или к грубому вранью, как это в свое время проделал Костя-Референт в отношении трехлетнего «вундеркинда» из Малой Кастровки!..
Однако вскоре события показали, что я недооценивал коварство своего бывшего шефа.
В тот день Татьяна, как обычно, отвела меня с утра в зверинец, по ошибке именуемый детским садом. День был пасмурный, моросил мелкий дождь, и это не внушало мне особого энтузиазма: непогода означала, что весь день придется провести в четырех стенах.
До обеда время катилось по сотни раз изъезженной дорожке. Для начала мы изобразили физическую зарядку, которая для большинства из присутствующих, исключая воспитательницу и меня, являлась источником дополнительных развлечений в виде размахиваний руками с таким расчетом, чтобы непременно зацепить кулаком соседа, созерцания трусиков девочек в ходе выполнения наклонов вперед и нарочито неуклюжих падений на ковер с целью вызвать всеобщий хохот.
После завтрака мы возобновили убивание времени посредством компьютерных игр, собирания и разрушения вычурных архитектурных уродцев из пластмассовых кубиков, а также хорового исполнения под аккомпанемент нашей Виктории вечнозеленого детского Шхита «Вместе весело шагать по просторам»…
В одиннадцать часов мы перевели дух, уплели за обе щеки второй завтрак, после чего Виктория Анатольевна занялась повышением нашего интеллекта с помощью практических заданий, самым трудным из которых оказалось разделить шесть яблок на четверых (когда по моей подсказке в ход был пущен нож, выяснилось, что одно из яблок содержит неаппетитного червяка, и девчонки сразу перешли на вешание в ультразвуковом диапазоне, а у мальчишек появилось нездоровое стремление засунуть миниатюрное пресмыкающееся друг другу за шиворот).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113