— Неужели на то, чем вы занимаетесь, можно купить такую квартиру?
— И не только квартиру, уверяю вас. Все зависит оттого, насколько вас раскрутили. Если книги издаются большими тиражами да ещё в нескольких издательствах, то это приносит очень неплохой доход.
— Что-то мне не разу не попадалась на глаза ваша фамилия?
— А я печатаюсь под псевдонимом Максим Преображенский.
— Но писать детективы нужны определенные знания. Вы что, работали прежде в органах?
— Нет. Я не пишу милицейских детективов. Это, скорее, психологические драмы. Меня прежде всего волнует схватка интеллектов. Почитайте. Вам может быть интересно.
— Обязательно. А отчего вы не женаты?
— Была такая попытка почти двадцать лет назад, но настолько неудачная, что я так и не рискнул повторить сей опасный эксперемент. А отчего моя личная жизнь стала объектом внимания уголовного розыска?
— Нет-нет, — активно запротестовал Дмитрий. — Это дурная привычка сыщика — совать нос в чужие дела, и ничего больше, уверяю вас.
— А почему вас заинтересовали Шмыгов и Аристархов, Дмитрий Константинович? — спросил Пригода, возвращаясь к прежнему разговору. — Уж не вчерашняя ли безобразная ссора между ними?
— А вы не знаете, что случилось с Аристарховым?
— Нет. А с ним что-то случилось?
— Сегодня ночью он выбросился из окна собственной квартиры.
— Как?! — воскликнул пораженный Пригода. — В это просто невозможно поверить!
— Отчего же?
— Да просто оттого, что Михаил Киприянович вовсе не тот человек, кто подобным образом сводит счеты с жизнью. Нет-нет, здесь что-то не то. И потом, если бы он все же решился на это, то не стал бы прибегать к столь пошлому способу. У него был пистолет. Он бы им воспользовался.
— Вы ведь вместе с ним покинули ресторан?
— Да.
— И что же было дальше?
— Постояли. Покурили. Я пытался было выяснить у него причины его ссоры со Шмыговым. Но он не пожелал отвечать, сказав, что это их личное дело. А потом мы сели каждый в свою машину и разъехались по домам. Вот и все.
— Сколько было времени?
— Без десяти одиннадцать. Михаил Киприянович как раз посмотрел на часы и сказал: «Ого, уже без десяти одиннадцать. Пора на боковую. А то завтра у меня напряженный день». Это как раз лишний раз доказывает, что он вовсе не намеревался сводить счеты с жизнью.
— Какие отношения у него были со Шмыговым?
— В том-то и дело, что они были друзьями. Потому меня и удивила их ссора.
— Каковы могли быть её причины?
— Понятия не имею, — пожал плечами Пригода. — Вероятно, какое-нибудь подметное письмо или что-то вроде этого. Сейчас ведь много развелось всякого рода завистников. Возможно кто-то был заинтересован их поссорить.
— Вы знакомы с женой Аристархова?
— Мирой Владимировной? Конечно знаком.
— Что вы можете о ней сказать?
— Не лишена определенного шарма. Красивая. Но весьма и весьма недалекая.
— Какие отношения у неё были со Шмыговым?
— Вы полагаете, что... Нет-нет, это исключено.
— Отчего же?
— Я хорошо знаю Шмыгова, чтобы в это поверить. Он конечно не святой, но никогда не опуститься до того, чтобы путаться с женой друга.
* * *
Когда Беркутов вышел от Пригоды, часы показывали половину девятого. Солнце уже пряталось где-то за домами. Дневная жара спала, но было душно. Хорошего бы сейчас дождичка. Его пенсионер Мутант, притулившись у подъезда, спал беспробудным сном. И Дмитрию стоило больших трудов его разбудить. Наконец, Мутант проснулся и, недовольно ворча и сердито фыркая, медленно поплелся домой. В последнее время его отношения с хозяином заметно ухудшились. Тому были веские основания. С появлением в жизни этого длинноносого чудика зеленоокой красавицы тот все внимание переключил на нее, напрочь забыв, что он, Мутант, тоже член семьи и тоже нуждается в заботе. Тем более, надо же учитывать и возраст, верно? И так ему стало от всего этого обидно, что на одном из перекрестков он заглох и долго не желал заводиться. С мстительным злорадством смотрел, как хозяин бегал вокруг, сокрушенно размахивая руками, и костерил его почем зря. Однако, всякий раз это кончалось тем, что Мутанту становилось жаль этого придурка и он уступал. Что не говори, а дороже и ближе Беркутова у него никого не было. Так было и на этот раз. И он благополучно довез хозяина до дома.
Дмитрий заявился домой в двадцать минут десятого и был встречен вежливой дежурной улыбкой Светланы. Уж эти женские улыбки. О них можно написать докторскую диссертацию. Определенно. Порой, под одной такой улыбкой скрываются такие страсти, что сам Шекспир мог бы позавидовать.
— Неужели до этого времени работал? — с кажущимся равнодушием спросила она.
Беркутов понял, что очередной разборки не избежать. Самый худший вариант в данной ситуации — говорить правду. К правде она уже себя подготовила и ни за что ей не поверит.
— Ты, Свет, ни за что не поверишь, — проговорил он с виноватой улыбкой. — Допрашивал одну свидетельницу. А ей, вдруг, приспичило рожать. Я туда, сюда. Телефона нет. Сеседи боятся. А она белугой кричит, тужится. Кошмар! Что делать? Пришлось самому принимать роды. И я так этим занятием увлекся, что не заметил, как пролетело время. Родился мальчик. Она обещала его назвать в мою честь Димой. Вот такие вот дела, понимаешь.
— Дурак! — сказала она с той же самой интонацией, с какой судья облсуда Владимир Павлович Данько говорит: «Суд приговорил: признать виновным...»
— А что ты, Света, хотела от меня услышать? Чтобы я, старый сыщик, сходу раскололся и поведал, что был на квартире у юной прелестницы? Ты это хотела услышать?
— Пошляк!
— Ну ты, блин, даешь! — «возмутился» он. — Чтобы не сказал — все не так. На тебя не угодишь.
— Ладно, иди мой руки, юморист, — устало проговорила она, оьчаявшись узнать у него правду. — А то ужин совсем простынет.
— Вот с этого и следовало бы начинать.
Глава девятая. Решение принято.
Утром Беркутов пытался разыскать Шмыгова, но безрезультатно. Художник, как сквозь землю провалился. Жаль! Очень бы хотел Дмитрий посмотреть тому в глаза и спросить — отчего это он, такой солидный и такой представительный, врал вчера, как последний босяк и шелкопер? Очень бы хотел услышать, что тот скажет в ответ. Но, видно, не судьба. Эти вопросы ему с таким же успехом может задать и работник прокуратуры. А он, Беркутов, можно считать, свою миссию закончил.
Выяснив, что материал по самоубийству Аристархова находится на разрешении у помощника прокурора Центрального района Оленевой Майи Кирилловны, он созвонился с ней и отправился в прокуратуру.
Помощник прокурора Оленева оказалась женщиной неопределенного возраста, сухой, строгой, очень официальной и очень подозрительной. Прокурорский мундир с четырмя маленьикими звездочками на погонах сидел на ней безукоризненно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92