Спросил беспечно:
— Все в порядке?
Тот недоуменно пожал плечами, озадаченно проговорил:
— С тобой все ясно. Неясно только — откуда ты узнал про Валовика?
— А ты мне сам, Сережа, рассказал неделю назад. Неужто забыл?
— Забыл. — Колесов, уперевшись в столешницу руками, стал привставать. Вот уже завис над столом, будто коршун, и с серьезными намерениями на лице, сказал сердито: — А теперь чеши отсюда, шутник! Да побыстрей! Пока я тебе холку не намылил.
— А вот это ты зря, Сережа. На шутку обижаются лишь дураки и негодяи. Я же тебя всегда считал хорошим и добрым малым. Не разочаровывай меня, Сережа.
— Да пошел ты! Шутка! Ведь нужно же понимать — над чем можно шутить, а над чем — нельзя.
— Ты так считаешь?
— Уверен.
— Хорошо, я на досуге обязательно обдумаю твое предложение. Обещаю. Да не смотри ты на меня, как Понтий Пилат — на провинившегося иудея. Сядь. Расслабься. Ничего ведь страшного не произошло. Если разобраться — тебе крупно повезло в жизни. Определенно.
— Это ещё почему?
— И он ещё спрашивает! — «удивился» Дмитрий. — Ну, ты, блин, даешь! Во-первых, тебя уважает и ценит начальство. Во-вторых, тебя любит такая замечательная красавица, как Ленка. И, наконец, в-третьих, кто может похвастаться таким другом, как я? А ты говоришь. Ты, можно сказать, самый счастливый человек.
— Дурак ты, Дима, и не лечишься, — уже миролюбиво проворчал Колесов.
— А вот здесь ты где-то по большому счету прав, — вздохнул Беркутов. — Скажи — сам до этой мысли дошел, или Светлана подсказала?
— При чем тут Светлана?
— А она мне часто тоже самое говорит.
— Нет, с тобой совершенно невозможно говорить серьезно, — рассмеялся Сергей.
— Ты мне лучше скажи — узнал что про Аристархова?
— Узнал. Никого из ближайших родственников у него нет. Он был единственным сыном в семье. Его родители умерли пять лет назад.
— Значит, все достанется веселой вдове? Не хило.
— Да, наследство приличное, — согласился Колесов. — А тебе удалось что выяснить о причинах самоубийства?
Беркутов рассказал. Сергей после его рассказа долго в задумчивости тер переносицу, проговорил с сомнением:
— Вообще-то трудно поверить, чтобы такой мужик, как Аристархов, стал бы из-за этого.
— Поживем, увидим. Мужики из райуправления не звонили?
— Да, чуть не забыл с твоими приколами, — спохватился Колесов. — Заходил участковый Забродин и оставил для тебя объяснения. Оказывается, джип ночью приезжал за жильцом из двадцать шестой квартиры Виктором Коригиным. Он вместе с друзьями ездил на утреннюю рыбалку.
Колесов достал из стола объясниние и выложил его перед Дмитрием.
— Значит и здесь облом, — сказал тот.
— Выходит, что так. Да, тут тебе звонил этот Шмыгов.
— Что ему было нужно?
— Не знаю. Он хотел сообщить что-то очень важное, но только непременно тебе.
— Ладно, пойду к себе, попробую с ним связаться. Будь здоров, Сережа, и не кашляй. Передавай привет Елене прекрасной.
Глава восьмая: Представительный мужчина.
Оказавшись в своем кабинете, Беркутов попробовал разыскать по телефону Шмыгова. Но того нигде не было. Позвонил в Информационный центр и через пару минут имел адрес и телефон Пригоды. Набрал номер.
— Алло. Слушаю, — услышал ровный приятный баритон.
— Олег Николаевич?
— Да.
— Здравствуйте! Вас беспокоит старший оперуполномоченный управления уголовного розыска Беркутов Дмитрий Константинович.
— Здравствуйте, Дмитрий Константинович! Очень приятно! Чем могу служить?
— У меня здесь скопился ряд вопрос к вам.
— Вот как?! — удивился Пригода. — И о чем вы хотели меня спросить?
— Это не телефонный разговор, Олег Николаевич.
— Понятно. И что же вы предлагаете?
— Нам надо срочно побеседовать.
— Гм... Я должен к вам приехать?
— Совсем не обязательно. Могу и я к вам. Не возражаете?
— Буду только обязан. Я живу на Вокзальной магистрали в новом...
— Я знаю.
— Тогда, жду.
Олег Николаевич Пригода оказался высоким статным мужчиной лет сорока. У него было привлекательное мужественное лицо. Разве-что слишком тонкие губы да несколько тяжелый подбородок портили общее впечатление. Но так — чуть-чуть. В целом, он отвечал лучшим европейским стандартам и напрашивался на обложку журнала «Только для женщин». Определенно. Светло-синяя тенниска из тонкой джинсовой ткани подчеркивала рельефность его мускулатуры. Того же цвета вельветовые брюки плотно обтягивали узкие бедра.
«Этот мужик держит форму, — невольно подумал Дмитрий, пожимая хозяину руку. — Не то, что некоторые».
— Прошу вас, — Пригода широким жестом пригласил Беркутова в комнату.
В двухкомнатной квартире Пригоды совсем недавно сделан евроремонт. Все ещё пахло свежей краской, мастикой, клеем и ещё чем-то непонятным. Комната, куда они прошли была заставлена новой современной мебелью: итальянская стенка из натурального дуба, мягкая мебель, обтянутая американским велюром, журнальный столик со столешницей из чароида. Все, как в лучших домах. По стенам развешаны современные картины — яркие разводы с непонятными символами. Проследив за взглядом Дмитрия, Пригода пояснил:
— Это картины нашего знаменитого земляка художника Стрельникова. Нравятся?
— Честно признаюсь, я мало, что смыслю в этом. Мой уровень выше «Медведей» Шишкина никогда не поднимался.
Пригода невольно усмехнулся подобной откровенности. Указал рукой на картину висевшую над телевизором, на которой был изображен господин, очень отдаленно напоминающий хозяина квартиры.
— А это мой портрет — подарок худошника Шмыгова Павла Александровича. По-моему, портрет получился. Как вы считаете, Дмитрий Константинович?
— Получился. Да. Только отчего у него глаза разные: один — голубой, а другой — темно-карий? Один смотрит на восток, а другой — на запад?
Пригода рассмеялся.
— Таким образом художник пытался раскрыть мой внутренний мир.
— Ну и как?
— Что, простите?
— Раскрыл?
Хозяин неопределенно пожал плечами, усмехнулся.
— Вряд ли. Но уже сама попытка заслуживает уважения.
— Понятно. Вы хорошо знакомы со Шмыговым?
— Даже больше того. Мы с ним большие приятели. А в чем дело? Отчего он вас заинтересовал?
— А с Аристарховым Михаилом Киприяновичем вы знакомы?
— Да, конечно. И очень хорошо. Очень достойный человек. Что же это мы стоим, — вдруг спохватился Пригода. Указал рукой в одно из кресел. — Присаживайтесь, Дмитрий Константинович. Я только-что перед вашим приходом заварил кофе. Желаете?
— Можно, — кивнул Дмитрий.
— Да-да, я сейчас. — Хозяин умчался на кухню. А через пару минут они уже пили запашистый кофе.
— Вы живете один? — спросил Беркутов.
— Да, — кивнул Пригода.
— Не хило.
— Что? Ах, да... Я в молодости намыкался по общежитиям да коммуналкам. Думаю, заслужил, чтобы под старость пожить прилично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Все в порядке?
Тот недоуменно пожал плечами, озадаченно проговорил:
— С тобой все ясно. Неясно только — откуда ты узнал про Валовика?
— А ты мне сам, Сережа, рассказал неделю назад. Неужто забыл?
— Забыл. — Колесов, уперевшись в столешницу руками, стал привставать. Вот уже завис над столом, будто коршун, и с серьезными намерениями на лице, сказал сердито: — А теперь чеши отсюда, шутник! Да побыстрей! Пока я тебе холку не намылил.
— А вот это ты зря, Сережа. На шутку обижаются лишь дураки и негодяи. Я же тебя всегда считал хорошим и добрым малым. Не разочаровывай меня, Сережа.
— Да пошел ты! Шутка! Ведь нужно же понимать — над чем можно шутить, а над чем — нельзя.
— Ты так считаешь?
— Уверен.
— Хорошо, я на досуге обязательно обдумаю твое предложение. Обещаю. Да не смотри ты на меня, как Понтий Пилат — на провинившегося иудея. Сядь. Расслабься. Ничего ведь страшного не произошло. Если разобраться — тебе крупно повезло в жизни. Определенно.
— Это ещё почему?
— И он ещё спрашивает! — «удивился» Дмитрий. — Ну, ты, блин, даешь! Во-первых, тебя уважает и ценит начальство. Во-вторых, тебя любит такая замечательная красавица, как Ленка. И, наконец, в-третьих, кто может похвастаться таким другом, как я? А ты говоришь. Ты, можно сказать, самый счастливый человек.
— Дурак ты, Дима, и не лечишься, — уже миролюбиво проворчал Колесов.
— А вот здесь ты где-то по большому счету прав, — вздохнул Беркутов. — Скажи — сам до этой мысли дошел, или Светлана подсказала?
— При чем тут Светлана?
— А она мне часто тоже самое говорит.
— Нет, с тобой совершенно невозможно говорить серьезно, — рассмеялся Сергей.
— Ты мне лучше скажи — узнал что про Аристархова?
— Узнал. Никого из ближайших родственников у него нет. Он был единственным сыном в семье. Его родители умерли пять лет назад.
— Значит, все достанется веселой вдове? Не хило.
— Да, наследство приличное, — согласился Колесов. — А тебе удалось что выяснить о причинах самоубийства?
Беркутов рассказал. Сергей после его рассказа долго в задумчивости тер переносицу, проговорил с сомнением:
— Вообще-то трудно поверить, чтобы такой мужик, как Аристархов, стал бы из-за этого.
— Поживем, увидим. Мужики из райуправления не звонили?
— Да, чуть не забыл с твоими приколами, — спохватился Колесов. — Заходил участковый Забродин и оставил для тебя объяснения. Оказывается, джип ночью приезжал за жильцом из двадцать шестой квартиры Виктором Коригиным. Он вместе с друзьями ездил на утреннюю рыбалку.
Колесов достал из стола объясниние и выложил его перед Дмитрием.
— Значит и здесь облом, — сказал тот.
— Выходит, что так. Да, тут тебе звонил этот Шмыгов.
— Что ему было нужно?
— Не знаю. Он хотел сообщить что-то очень важное, но только непременно тебе.
— Ладно, пойду к себе, попробую с ним связаться. Будь здоров, Сережа, и не кашляй. Передавай привет Елене прекрасной.
Глава восьмая: Представительный мужчина.
Оказавшись в своем кабинете, Беркутов попробовал разыскать по телефону Шмыгова. Но того нигде не было. Позвонил в Информационный центр и через пару минут имел адрес и телефон Пригоды. Набрал номер.
— Алло. Слушаю, — услышал ровный приятный баритон.
— Олег Николаевич?
— Да.
— Здравствуйте! Вас беспокоит старший оперуполномоченный управления уголовного розыска Беркутов Дмитрий Константинович.
— Здравствуйте, Дмитрий Константинович! Очень приятно! Чем могу служить?
— У меня здесь скопился ряд вопрос к вам.
— Вот как?! — удивился Пригода. — И о чем вы хотели меня спросить?
— Это не телефонный разговор, Олег Николаевич.
— Понятно. И что же вы предлагаете?
— Нам надо срочно побеседовать.
— Гм... Я должен к вам приехать?
— Совсем не обязательно. Могу и я к вам. Не возражаете?
— Буду только обязан. Я живу на Вокзальной магистрали в новом...
— Я знаю.
— Тогда, жду.
Олег Николаевич Пригода оказался высоким статным мужчиной лет сорока. У него было привлекательное мужественное лицо. Разве-что слишком тонкие губы да несколько тяжелый подбородок портили общее впечатление. Но так — чуть-чуть. В целом, он отвечал лучшим европейским стандартам и напрашивался на обложку журнала «Только для женщин». Определенно. Светло-синяя тенниска из тонкой джинсовой ткани подчеркивала рельефность его мускулатуры. Того же цвета вельветовые брюки плотно обтягивали узкие бедра.
«Этот мужик держит форму, — невольно подумал Дмитрий, пожимая хозяину руку. — Не то, что некоторые».
— Прошу вас, — Пригода широким жестом пригласил Беркутова в комнату.
В двухкомнатной квартире Пригоды совсем недавно сделан евроремонт. Все ещё пахло свежей краской, мастикой, клеем и ещё чем-то непонятным. Комната, куда они прошли была заставлена новой современной мебелью: итальянская стенка из натурального дуба, мягкая мебель, обтянутая американским велюром, журнальный столик со столешницей из чароида. Все, как в лучших домах. По стенам развешаны современные картины — яркие разводы с непонятными символами. Проследив за взглядом Дмитрия, Пригода пояснил:
— Это картины нашего знаменитого земляка художника Стрельникова. Нравятся?
— Честно признаюсь, я мало, что смыслю в этом. Мой уровень выше «Медведей» Шишкина никогда не поднимался.
Пригода невольно усмехнулся подобной откровенности. Указал рукой на картину висевшую над телевизором, на которой был изображен господин, очень отдаленно напоминающий хозяина квартиры.
— А это мой портрет — подарок худошника Шмыгова Павла Александровича. По-моему, портрет получился. Как вы считаете, Дмитрий Константинович?
— Получился. Да. Только отчего у него глаза разные: один — голубой, а другой — темно-карий? Один смотрит на восток, а другой — на запад?
Пригода рассмеялся.
— Таким образом художник пытался раскрыть мой внутренний мир.
— Ну и как?
— Что, простите?
— Раскрыл?
Хозяин неопределенно пожал плечами, усмехнулся.
— Вряд ли. Но уже сама попытка заслуживает уважения.
— Понятно. Вы хорошо знакомы со Шмыговым?
— Даже больше того. Мы с ним большие приятели. А в чем дело? Отчего он вас заинтересовал?
— А с Аристарховым Михаилом Киприяновичем вы знакомы?
— Да, конечно. И очень хорошо. Очень достойный человек. Что же это мы стоим, — вдруг спохватился Пригода. Указал рукой в одно из кресел. — Присаживайтесь, Дмитрий Константинович. Я только-что перед вашим приходом заварил кофе. Желаете?
— Можно, — кивнул Дмитрий.
— Да-да, я сейчас. — Хозяин умчался на кухню. А через пару минут они уже пили запашистый кофе.
— Вы живете один? — спросил Беркутов.
— Да, — кивнул Пригода.
— Не хило.
— Что? Ах, да... Я в молодости намыкался по общежитиям да коммуналкам. Думаю, заслужил, чтобы под старость пожить прилично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92