Долорес и сама страдала от своей затеи, но она рассчитывала, что господин Бирн в конце концов не выдержит и съедет с квартиры, это был для нее вопрос самолюбия. Островитянин не отставал и в отместку тоже изобрел немало каверз. Он создал было у себя в квартире школу барабанщиков, но тут в дело вмешался полицейский комиссар. Тогда господин Бирн придумал другую штуку — устроил у себя тир, стреляя из пистолета, его слуги изрешечивали и полсотни мишеней в день. Снова вмешался комиссар, на этот раз он напомнил англичанину, что статья муниципального кодекса запрещает пользоваться огнестрельным оружием в жилых помещениях. Господи Бирн прекратил стрельбу. Неделю спустя мадемуазель Долорес обнаружила, что в ее квартире идет дождь. Домовладелец отправился к господину Бирну и увидел, что тот в гостиной принимает морскую ванну. И в самом деле: стены этой просторной комнаты были обиты металлическими листами, все двери наглухо заделаны. Импровизированный бассейн налили ведер двести воды и всыпали килограммов пятьдесят соли. Получился океан в миниатюре. Тут было все, что полагается, — даже рыбки. Проникнуть туда, можно было через отверстие, проделанное в верхней части средней двери, и господин Бирн ежедневно купался. Вскоре в околотке потянуло морским ветром, а в спальне мадемуазель Долорес уровень воды достиг полпальца. Хозяин пришел в ярость и пригрозил господину Бирну что привлечет его к ответственности за порчу недвижимого имущества.
— Разве я не имей прав купаться в свой квартир? — просил англичанин.
— Нет, не имеете.
— Если не имей — не буду, — продолжал англичанин, преисполненный уважения к законам страны, в которой он живет. — Это очень жаль, это мне бил большой удовольствий.
И в тот же день он распорядился спустить океан в трубу. Да и пора было: на паркете уже завелись устрицы…
Однако господин Бирн не сложил оружия, он искал законные пути для продолжения этой неслыханной войны, приводившей в восторг всех парижских бездельников. Слухи о ней проникли и за кулисы театров, и в прочие общественные места. Поэтому для Долорес стало делом чести добиться победы. Об исходе поединка любителями было заключено немало пари.
Тут— то господину Бирну и пришла в голову мысль о рояле: самому неприятному из музыкальных инструментов вполне под стать состязаться с самой неприятной птицей. И господин Бирн поспешил осуществить эту блестящую идею. Он взял напрокат рояль, справился насчет пианиста. Как уже известно читателю, ему рекомендовали нашего друга Шонара. Англичанин откровенно рассказал музыканту, как его донимает попугай актрисы и как плачевно кончились все его попытки достигнуть мирного соглашения.
— Есть, милорд, верное средство избавиться от попугая, — сказал Шонар. — Петрушка! Химики в один голос утверждают, что для животных эта столовая травка — то же, что для нас синильная кислота. Накрошите петрушки на ковер, потом велите вытрясти его в окно, над клеткой попугая, — и он подохнет, как если бы был приглашен на обед к папе Александру Шестому.
— Я это уже думал, но попугай очень берегут, — ответил англичанин. — Рояль более верно.
Шонар взглянул на господина Бирна, он сразу всё понял.
— Вот как я думал, — стал объяснять англичанин, — артистка и ее птиц спят до двенадцать час. Понимайт? Я хочу не дать ей спать. По ваш закон я имей прав делать музик от утра до ночь. Понимайт, что вы должен делать?
— Но ведь артистке будет не так уж неприятно слушать целый день мою игру, тем более бесплатно. Я первоклассный музыкант, и будь у меня больные легкие…
— Да, да, — продолжал англичанин. — Поэтому я не скажу вам играй хороший музик, надо только ударять по клавиш. Вот так, — добавил он, пытаясь сыграть гамму. — И все одно и то же, одно и то же, без пощад господин музыкант, всё гамма, все гамма. Я немного знай медицин, — так можно сойти с ума. Они сойдут с ума, я так и рассчитай. Начинайт сейчас, сударь, я буду вам хорошо заплатийт.
— Вот этим-то я и занимаюсь уже две недели, — заключил Шонар, рассказав друзьям историю с попугаем. — Одна и та же гамма — и ничего другого с пяти часов утра до позднего вечера. Это, конечно, нельзя назвать настоящим искусством, но что поделаешь, дети мои? Англичанин платит мне за этот дьявольскую игру около двухсот франков в месяц. Как было отказаться от такой благодати, разве я себе враг? Я согласился, и через два-три дня получу жалованье за первый месяц.
После этих взаимных признаний друзья решили, го на полученные деньги они купят для своих подруг весенние наряды, о которых кокетливые девушки так давно мечтали. Кроме того, они условились, что тот, кто первым получит деньги, подождет остальных и они вместе пойдут в магазин, чтобы барышни вместе порадовались обновкам или, как выразился Шонар, «новой турке».
Через дня через три после этого совещания Родольф первым достиг желанной цели, ему заплатили за его зубопротезную поэму, и, сверх ожиданий, она потянула восемьдесят франков. Два дня спустя Медичи вручил Марселю сто восемь франков:— за восемнадцать портретов капралов, шесть франков каждый. Марселю и Родольфу стоило немалых усилий скрыть своё ликование.
— Мне кажется, что я потею золотом, — уверял поэт.
— Со мной то же самое, — признался Марсель. — Если Шонар нас задержит, у меня не хватит терпения разыгрывать роль неведомого миру Креза.
Но уже на другой день богемцы увидели своего приятеля в великолепном нанковом пиджаке золотисто-желтого цвета.
— Боже мой! — воскликнула Феми, восхищаясь изящным переплетом своего друга. — Где это ты раздобыл такую роскошь?
— Нашел в груде своих рукописей, — ответил музыкант и подмигнул друзьям, чтобы они его не выдавали. — Получил! — сказал он им, когда они остались одни. — Вот они, голубчики!
И он высыпал на стол пригоршню луидоров.
— Ну что ж, вперед! — скомандовал Марсель. Разгромим магазины! Как будет счастлива Мюзетта!
— Как будет рада Мими! — добавил Родольф. — Ну, идем, Шонар.
— Дайте мне обдумать этот вопрос, — ответил музыкант. — Боюсь, что мы сделаем глупость, если накупим нашим дамам кучу модных штучек. Посудите сами. Ведь если они станут похожи на картинки из «Покрывала Ириды», это может пагубно отозваться на их характере. Да и к лицу ли нам, молодым людям, пресмыкаться перед женщинами, словно мы какие-то сморчки Мондоры? Мне не жаль выбросить пятнадцать или восемнадцать франков на наряды Феми, но я боюсь, что, получив новую шляпку, она, чего доброго, перестанет со мной кланяться. Она хороша и с цветком в волосах! Твое мнение, философ? — обратился Шонар к только что вошедшему Коллину.
— Неблагодарность — дитя благодеяния, — изрек тот.
— К тому же, — продолжал Шонар, — если ваши подруги принарядятся, то вы сами-то на кого будете похожи, когда пойдете с ними под руку в потрепанных пиджаках?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Разве я не имей прав купаться в свой квартир? — просил англичанин.
— Нет, не имеете.
— Если не имей — не буду, — продолжал англичанин, преисполненный уважения к законам страны, в которой он живет. — Это очень жаль, это мне бил большой удовольствий.
И в тот же день он распорядился спустить океан в трубу. Да и пора было: на паркете уже завелись устрицы…
Однако господин Бирн не сложил оружия, он искал законные пути для продолжения этой неслыханной войны, приводившей в восторг всех парижских бездельников. Слухи о ней проникли и за кулисы театров, и в прочие общественные места. Поэтому для Долорес стало делом чести добиться победы. Об исходе поединка любителями было заключено немало пари.
Тут— то господину Бирну и пришла в голову мысль о рояле: самому неприятному из музыкальных инструментов вполне под стать состязаться с самой неприятной птицей. И господин Бирн поспешил осуществить эту блестящую идею. Он взял напрокат рояль, справился насчет пианиста. Как уже известно читателю, ему рекомендовали нашего друга Шонара. Англичанин откровенно рассказал музыканту, как его донимает попугай актрисы и как плачевно кончились все его попытки достигнуть мирного соглашения.
— Есть, милорд, верное средство избавиться от попугая, — сказал Шонар. — Петрушка! Химики в один голос утверждают, что для животных эта столовая травка — то же, что для нас синильная кислота. Накрошите петрушки на ковер, потом велите вытрясти его в окно, над клеткой попугая, — и он подохнет, как если бы был приглашен на обед к папе Александру Шестому.
— Я это уже думал, но попугай очень берегут, — ответил англичанин. — Рояль более верно.
Шонар взглянул на господина Бирна, он сразу всё понял.
— Вот как я думал, — стал объяснять англичанин, — артистка и ее птиц спят до двенадцать час. Понимайт? Я хочу не дать ей спать. По ваш закон я имей прав делать музик от утра до ночь. Понимайт, что вы должен делать?
— Но ведь артистке будет не так уж неприятно слушать целый день мою игру, тем более бесплатно. Я первоклассный музыкант, и будь у меня больные легкие…
— Да, да, — продолжал англичанин. — Поэтому я не скажу вам играй хороший музик, надо только ударять по клавиш. Вот так, — добавил он, пытаясь сыграть гамму. — И все одно и то же, одно и то же, без пощад господин музыкант, всё гамма, все гамма. Я немного знай медицин, — так можно сойти с ума. Они сойдут с ума, я так и рассчитай. Начинайт сейчас, сударь, я буду вам хорошо заплатийт.
— Вот этим-то я и занимаюсь уже две недели, — заключил Шонар, рассказав друзьям историю с попугаем. — Одна и та же гамма — и ничего другого с пяти часов утра до позднего вечера. Это, конечно, нельзя назвать настоящим искусством, но что поделаешь, дети мои? Англичанин платит мне за этот дьявольскую игру около двухсот франков в месяц. Как было отказаться от такой благодати, разве я себе враг? Я согласился, и через два-три дня получу жалованье за первый месяц.
После этих взаимных признаний друзья решили, го на полученные деньги они купят для своих подруг весенние наряды, о которых кокетливые девушки так давно мечтали. Кроме того, они условились, что тот, кто первым получит деньги, подождет остальных и они вместе пойдут в магазин, чтобы барышни вместе порадовались обновкам или, как выразился Шонар, «новой турке».
Через дня через три после этого совещания Родольф первым достиг желанной цели, ему заплатили за его зубопротезную поэму, и, сверх ожиданий, она потянула восемьдесят франков. Два дня спустя Медичи вручил Марселю сто восемь франков:— за восемнадцать портретов капралов, шесть франков каждый. Марселю и Родольфу стоило немалых усилий скрыть своё ликование.
— Мне кажется, что я потею золотом, — уверял поэт.
— Со мной то же самое, — признался Марсель. — Если Шонар нас задержит, у меня не хватит терпения разыгрывать роль неведомого миру Креза.
Но уже на другой день богемцы увидели своего приятеля в великолепном нанковом пиджаке золотисто-желтого цвета.
— Боже мой! — воскликнула Феми, восхищаясь изящным переплетом своего друга. — Где это ты раздобыл такую роскошь?
— Нашел в груде своих рукописей, — ответил музыкант и подмигнул друзьям, чтобы они его не выдавали. — Получил! — сказал он им, когда они остались одни. — Вот они, голубчики!
И он высыпал на стол пригоршню луидоров.
— Ну что ж, вперед! — скомандовал Марсель. Разгромим магазины! Как будет счастлива Мюзетта!
— Как будет рада Мими! — добавил Родольф. — Ну, идем, Шонар.
— Дайте мне обдумать этот вопрос, — ответил музыкант. — Боюсь, что мы сделаем глупость, если накупим нашим дамам кучу модных штучек. Посудите сами. Ведь если они станут похожи на картинки из «Покрывала Ириды», это может пагубно отозваться на их характере. Да и к лицу ли нам, молодым людям, пресмыкаться перед женщинами, словно мы какие-то сморчки Мондоры? Мне не жаль выбросить пятнадцать или восемнадцать франков на наряды Феми, но я боюсь, что, получив новую шляпку, она, чего доброго, перестанет со мной кланяться. Она хороша и с цветком в волосах! Твое мнение, философ? — обратился Шонар к только что вошедшему Коллину.
— Неблагодарность — дитя благодеяния, — изрек тот.
— К тому же, — продолжал Шонар, — если ваши подруги принарядятся, то вы сами-то на кого будете похожи, когда пойдете с ними под руку в потрепанных пиджаках?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78