— Триктрак занят, зайдите завтра.
Друзьям господина Боскета остается только делиться воспоминаниями о своей первой любви или заняться игрой в пикет.
3. Господин Марсель, забыв, что кафе место общественное, позволил себе перенести сюда мольберт, ящик с красками и прочие свои принадлежности. Попирая всякие приличия, он приводит в кафе натурщиков и натурщиц.
А это может нанести ущерб добронравию посетителей кафе.
4. Следуя примеру приятеля, господин Шонар поговаривает о том, что привезет в кафе свой рояль, в ожидании этого он осмелился предложить посетителям. Кафе спеть хором арию из его симфонии под названием «Значение синего цвета в искусстве». Более того, господин Шонар вложил в фонарь, служащий вывеской, транспарант со следующей надписью:
Бесплатное обучение
вокальной и инструментальной музыке
лиц обоего пола.
Обращаться в контору .
После этого контору каждый вечер стали осаждать какие-то оборванцы и спрашивать: «Как туда попасть?».
Кроме того, господин Шонар назначает в кафе свидания некоей особе по имени Феми Красильщица, и она не раз появлялась тут без чепца.
Поэтому господин Боскет-младший заявил, что ноги его больше не будет в заведении, где происходят такие противоестественные вещи.
5. Мало того что эти господа потребляют только дешевые кушанья и вина, они попытались еще более сократить свои заказы. Под предлогом, будто они установили здесь преступную связь кофея с цикорием, они принесли в заведение спиртовку и стали сами варить кофей, а сахар стали по дешевке покупать вне заведения, что является оскорблением для местной кухни.
6. Тлетворными речами эти господа совратили официанта Бергами (прозванного так за бакенбарды), и означенный официант, позабыв о своем скромном происхождении и пренебрегая всеми правилами приличия, позволил себе обратиться к буфетчице с посланием в стихах, побуждая ее пренебречь материнским и супружеским долгом. По нескромному стилю письма легко было установить, что оно написано под пагубным влиянием господина Родольфа и его произведений.
В силу всего изложенного, к крайнему своему сожалению, владелец заведения вынужден просить компанию Коллина избрать другое место для своих бунтарских сборищ».
Гюстав Коллин, в качестве Цицерона компании, взял слово и a priori доказал владельцу кафе, что все его жалобы необоснованны и нелепы, что, сделав его заведение очагом остроумия, Коллин и его приятели оказали ему великую честь, что их уход приведет к полному захирению предприятия, а между тем, благодаря их присутствию, оно возвысилось до уровня художественного и литературного кафе.
— Но ведь и сами вы, и те, кто приходит сюда повидаться с вами, — все очень мало заказывают.
— Скромность, на которую вы жалуетесь, лишь подтверждает наше добронравие, — возразил Коллин. — К тому же, от вас одного зависит, чтобы мы тратили больше, надо только открыть нам кредит — вот и все.
— Тогда мы значительно увеличим счет, — подсказал Марсель.
Хозяин, как видно, ничего не уразумел, он потребовал объяснений относительно поджигательного письма, посланного официантом его жене. Родольф, которому было предъявлено обвинение в том, что он поощрил эту недозволенную страсть и послужил секретарем, стал горячо оправдываться.
— К тому же, — добавил он, — добродетель вашей супруги — такая непреодолимая преграда, что…
— Еще бы, — согласился хозяин, самодовольно ухмыльнувшись, — моя жена воспитывалась в Сен-Дени…
Словом, Коллин уловил его в сети своего красноречия, и конфликт кончился тем, что приятели дали хозяину следующие обещания: они перестанут сами варить кофеи, «Касторовая шляпа» будет высылаться в заведение бесплатно, Феми Красильщица будет появляться не иначе, как в чепце, стол для триктрака предоставляется отныне компании господина Боскета по воскресеньям с двенадцати до двух часов дня, а главное — друзья будут расплачиваться наличными.
Несколько дней все шло хорошо.
В сочельник четверо друзей явились в кафе в обществе своих супруг.
Были тут мадемуазель Мюзетта, мадемуазель Мими, новая подружка Родольфа, прелестное существо с. необычайно звонким голоском, звучавшим как цимбалы, и Феми Красильщица, кумир Шонара. Феми Красильщица была в чепце. Что же касается подруги жизни Коллина, которую вообще никто никогда не видел, то в этот вечер она осталась дома и, как всегда, расставляла знаки препинания в рукописях супруга. После кофея, который, против обыкновения, сопровождался целым батальоном рюмочек, был заказан пунш. Официант до того отвык от таких грандиозных ужинов, что пришлось дважды повторять ему требование. Феми впервые в жизни попала в кафе и испытывала неописуемый восторг, что пьет из бокала на ножке. Марсель придирался к Мюзетте из-за новой шляпки, происхождение которой казалось ему подозрительным. Мими с Родольфом еще переживали медовый месяц и были заняты безмолвной беседой, которая сопровождалась каким-то непонятным чмоканием. А Коллин переходил от дамы к даме, и с его губ, сложенных сердечком, так и сыпались любезности в духе «Альманаха Муз»,
Жизнерадостная компания веселилась и дурачилась вовсю, а тем временем какой-то незнакомец, одиноко сидевший в сторонке за столиком, с интересом наблюдал за нею.
Уже недели две он являлся сюда каждый вечер: из всех завсегдатаев кафе он один выдерживал невообразимый шум, который поднимали богемцы. Даже их самые оглушительные выкрики не выводили его из равновесия, он просиживал в зале весь вечер, покуривал трубку, с удивительной регулярностью выпуская клубы дыма, пристально глядел в одну точку, точно сторожил какое-то сокровище, и выслушивал все, что говорилось за столиком богемы. С виду это был человек смирный и состоятельный, в кармане у него имелись часы, находившиеся в плену на золотой цепи. А однажды Марсель застал его у стойки как раз в тот момент, когда он разменивал луидор, чтобы расплатиться за ужин. С этого дня друзья-богемцы прозвали его капиталистом.
Вдруг Шонар, отличавшийся необычайно острым зрением, заметил, что бокалы у них пусты.
— Господа! — воскликнул Родольф. — А ведь сегодня сочельник, все мы христиане и по этому случаю должны заказать что-нибудь сверхъестественное.
— Коллин, вызови-ка официанта — добавил Родольф.
Философ яростно тряхнул звоночком.
— Что же нам заказать? — спросил Марсель. Коллин изогнулся в дугу и молвил, указывая на женщин:
— Выбрать вина предоставим дамам.
— Что до меня, — сказала Мюзетта, прищелкнув языком, — я не отказалась бы от шампанского.
— С ума сошла! — воскликнул Марсель. — Прежде всего — шампанское не вино.
— Ну и пусть! Люблю шампанское, оно стреляет.
— А я предпочитаю бальзам в корзиночке, — сказала Мими, не спуская с Родольфа влюбленного взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78