– Ты никогда не обращался с ней жестоко! – воскликнула я.
– Но так получилось, Эми, по иронии судьбы. Перенос венерической болезни от одного супруга к другому входит в юридическое определение жестокого обращения. И юристы правы – это самая большая жестокость, которую я мог причинить Аннабел. Мне нельзя это отрицать – и я не могу отрицать этого. – Фрэнк замолчал на мгновение. – Аннабел держалась вполне доброжелательно, сказала, что напишет мне, если меня не будет поблизости. Она даже повидалась со стариком – бог знает, как она это сумела, но сейчас, кажется, она сумеет все, что угодно. Она хотела получить его согласие на наш развод, чтобы, когда я женюсь снова, мой сын унаследовал титул и поместье Ворминстер. Он сказал ей, что его это не волнует, потому что он обещал маман, что признает меня наследником, и никогда не откажется от своего слова. А что касается Истона, то имение досталось ему от матери и он им распоряжается по своему усмотрению, поэтому ты с девочками будешь хорошо обеспечена.
Фрэнк взглянул на меня, его голубые глаза светились гневом и болью.
– Как все чертовски цивилизованы в наши дни! Все говорят об имениях, собственности, «добропорядочном поведении». Больше никто не говорит о любви и ненависти, вине и гневе, и тому подобном. Хладнокровные англичане – они заставляют меня чувствовать, до какой степени я француз. Мне хотелось схватить ее за покрытые спецовкой плечи, встряхнуть и закричать до небес о своей любви и страсти! Мне хотелось прокричать на весь мир о том, как я полюбил ее с первого взгляда! – голос Фрэнка упал. – Мир, может, и выслушал бы, но она бы не стала, – его лицо вздрагивало от боли и сожаления, его глаза безотрывно смотрели в мои. – И вот, вместо нее я рассказываю это тебе, моя верная маленькая Эми. Я помню вечер, когда впервые встретил ее – это было на балу в Донкастере. Я взглянул на ее блестящие темные волосы, сверкающие карие глаза, нежный отсвет ее улыбки – и мгновенно влюбился, еще не заговорив с ней. Я был там с Томом Верни, который тоже положил на нее глаз – он очень неохотно представил нас друг другу! А когда музыка заиграла снова, я пригласил ее танцевать, впервые заключив в объятия. Я был вне себя от волнения, и после этого уже не мог выкинуть ее из мыслей. Я не собирался жениться, пока не состарюсь и не поседею – мне слишком нравилась моя свобода, – но тогда я понял, что должен сделать решительный шаг, потому что мне была невыносима мысль о том, что я могу потерять ее.
В тот день, когда я увидел вас обеих в парке, я сгорал от любви. Когда я понял, что она забыла зонтик, то взял его под охрану, удерживая как залог еще одного взгляда, еще одного слова или хотя бы легчайшего прикосновения ее руки в перчатке. Итак, я стоял там и ждал, когда вернется Аннабел. Но вместо нее появилась ты, – он поднял на меня взгляд. – Ты подбежала ко мне, золотые пряди твоих волос развевались под ветерком, а твое милое личико было розовым и взволнованным – и мои глаза сами пробежались по твоей фигурке, такой кругленькой и приятной.
Фрэнк запнулся на мгновение и едва слышно продолжил:
– Эми, я был влюблен в девушку Моих грез – но я был молодым мужчиной, а ты знаешь, каковы молодые мужчины. Да, в ту минуту, когда я увидел Аннабел, я влюбился в нее, но в ту минуту, когда я увидел тебя, я захотел и тебя тоже. Я не считал, что это невозможно – я даже не считал, что это дурно. Вы были, совершенно различны. Аннабел была девушкой моего класса, женщиной, которую, я уже выбрал себе в жены, ну а ты – просто Эми, ее горничной. Когда я ухаживал за тобой, то предполагал, что ты понимаешь разницу. Мне никогда даже и в голову не приходило, что ты ждешь от меня большего, чем я собираюсь дать тебе.
– Но...
– Знаю, Эми, знаю – но таковы молодые мужчины.
Они верят в то, во что хотят верить. А верят они в то, что должны получить, что им хочется. Говоря прямо, я хотел жениться на Аннабел и был готов хранить ей верность, насколько возможно. Но потом, когда стал намечаться ребенок, и она... так сказать, не всегда была доступна... я захотел и тебя тоже.
– Но это же супружеская неверность – она запрещена Богом!
– Ну, да, – криво улыбнулся Фрэнк, – но не могу сказать, что я подумал о десяти заповедях, когда впервые увидел тебя в парке, – он слегка пожал плечами. – Наверное, если бы кто-то обратил мое внимание на их существование, я бы просто процитировал некий библейский эпизод. Разве Сара не предоставила Аврааму услуги своей служанки?
– Это не одно и то же! – воскликнула я. – Там все понимали, что делают – и Сара, и ее служанка! Это отличается от нас с мисс Аннабел. Если бы я знала, с кем встретилась в тот день в парке, то даже и не начала бы мечтать о тебе.
– Бедная моя Эми, – улыбка Фрэнка стала натянутой, – боюсь, печальная правда такова, что я не заслуживал твоих мечтаний. Я просто развлекался, искал острых ощущений от ухаживания за двумя девушками, живущими в одном доме и так много времени проводящими вместе. Как я наслаждался этим – запахом интриги, привкусом опасности! Для меня это было чудесное лето – любезничать с Аннабел под неодобрительными взглядами половины лондонских матрон и урывать момент, чтобы поворковать и с тобой тоже.
Я не могла выговорить ни слова. Глядя на мое лицо, Фрэнк ласково сказал:
– Видишь ли, Эми, для меня это была только игра – я никогда не думал, что ты воспримешь ее серьезно, – он на момент запнулся. – Нет, если честно, я вообще ни о чем не думал, все время, пока вел эту игру. Но позже, в Истоне, Аннабел посмела устроить мне скандал, назвала меня эгоистичным и невыносимым, заявила, что не вышла бы за меня замуж, даже если бы я остался последним мужчиной на земле. Я был так зол и обижен на нее. Но здесь была и ты, совсем не похожая на нее, ловившая каждое мое слово, с обожанием глядящая на меня своими нежными глазками. Ты была бальзамом для моей уязвленной гордости. Она могла с презрением отталкивать меня, но вместо нее была ты, доступная – и предлагающая себя каждым взглядом, каждым жестом.
– Нет! – закричала я. – Я не была легкомысленной женщиной, я любила тебя! А ты – я же спросила, любишь ли ты меня, и ты сказал – да! Ты сказал – да!
Фрэнк взглянул на меня из-под нахмуренных бровей.
– Ветхозаветная ложь, – затем он добавил, так тихо, что я едва услышала его, – впрочем, уже не ложь. – Мое сердце забилось в груди, я напряглась, чтобы расслышать его голос. – Аннабел права – война меняет людей, заставляет их думать иначе, чувствовать иначе, и люди становятся другими. Вот что я пытаюсь рассказать тебе, Эми – я теперь стал другим. Когда я в последний раз виделся с Аннабел, я уважал ее, восхищался ей, но больше не любил ее. Возможно, потому что увидел ее в мужской униформе, выполняющей мужскую работу – за последний год она стала жесткой, неженственной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109