В этом человеке было что-то, чего не было больше ни в ком. С тех пор она видела только сны, но хотела большего — быть с Майлсом.
Размышления Элиссы были прерваны вопросом Майлса:
— Вы знаете, куда ведет эта лестница?
— Кажется, на верхнюю площадку башни — так мне говорили.
Он нахмурился.
— Разве вы никогда прежде не бывали здесь?
Она покачала головой.
— Подниматься в башню считалось слишком опасно.
— Когда она была построена?
— Первоначально — примерно в 1100 году, но ремонт был сделан сравнительно недавно.
— Когда? — спросил Майлс. Элисса пожала плечами.
— Двести — триста лет назад.
— По-видимому, с тех пор в башне никто не бывал, — сухо заметил Майлс. — Судя по пыли на ступенях. Кстати, я не вижу на ней никаких следов.
— И я тоже.
Должно быть, они думали об одном и том же: если подняться на башню можно только по лестнице и на ней нет никаких следов, как же тогда тот мужчина — или женщина — достигли окна?
— Я не страдаю галлюцинациями, — вслух заявила Элисса. — Вряд ли мне привиделось мужское лицо.
— Признаюсь, мне кажется, я видел что-то странное, необъяснимое, чего мне не доводилось видеть за всю жизнь, — пробормотал Майлс, — но это меня настораживает.
— Так давайте просто поднимемся до самого верха башни и посмотрим, — предложила Элисса.
Площадка на верху башни оказалась небольшой квадратной комнатой. Бойницы, или окна, достигающие в высоту человеческого роста, достаточные для того, чтобы в них вместился лучник, были прорублены в толстых стенах с каждой из четырех сторон башни. Бойницы были зарешечены железными прутьями. Майлс подошел к одной из них и выглянул наружу.
Элисса оглядела комнату.
— Как солдат…
— Бывший солдат, — уточнил Майлс.
— Как бывший солдат, вы должны оценить стратегические преимущества этого укрепления.
Майлс обозревал долину.
— Люди, построившие эту башню, видели то же самое, что видим сейчас мы. К аббатству Грейстоун враг не мог подобраться, оставшись незамеченным, для наблюдателей с башни.
— Как интересно, — внимание Элиссы привлекла бойница, выходящая в сторону кладбища. — Кажется, решетка сделана в виде какого-то узора, — она отступила и осмотрела переплетенные прутья, склонив голову. Что-то в этом узоре показалось ей удивительно знакомым. — Вам он ничего не напоминает?
Майлс остановился рядом.
— Он похож на крест на вашем фамильном гербе.
Элисса всплеснула руками.
— Конечно! Так и есть!
— Да, это интересно, — отсутствующим тоном проговорил ее спутник.
Это привлекло ее внимание.
— Что именно? — уточнила она.
Майлс стоял прямо за ней. Элисса чувствовала, как от его горячего дыхания вздымаются короткие волоски на ее затылке. Внезапно она ощутила, как по всему ее телу пробежали мурашки.
— Если прищуриться, глядя через оконную решетку, можно разглядеть очертания креста среди заросших травой холмов прямо позади кладбища. Как будто тот же самый узор повторяется в ландшафте. Может быть, это тот самый средневековый лабиринт, упоминание о котором встречалось вам с мисс Пиббл, — предположил Майлс.
Элисса пришла в восторг.
— Может быть. Мы с Эммой подозревали, что лабиринт находится совсем неподалеку от аббатства, поскольку эти земли всегда принадлежали ему.
— Я видел лабиринт в Шартрском соборе — это традиционное средневековое христианское сооружение, круглое, с символическим крестом в центре, — сообщил Майлс. — И, насколько помню, ребенком я побывал с матерью в лабиринте Хэмптон-Корт.
— Сколько лет вам тогда было?
Майлс пожал плечами.
— Шесть или семь. Конечно, я заблудился и испугался. Однако я до сих пор помню, как заинтересовали меня изогнутые, совершенно одинаковые дорожки.
— Лабиринт Лаппа в Корнуэлле формой напоминает паровой двигатель, — заметила Элисса. — А на холмах Глендоргана находится необычный лабиринт — его составляют лавровые кусты высотой до пояса, — добавила она задумчиво. — Но больше всего меня поражают старинные торфяные лабиринты, с названиями вроде «Народ Робин Гуда» или «Стены Трои». — Она выглянула из окна на то место, где, вероятно, был скрыт торфяной лабиринт аббатства Грейстоун — Давным-давно, в средние века, неизвестные люди по неизвестным причинам вырубали лабиринты в торфе близ деревень и церквей, и оставляли их, как неразрешимую загадку будущим поколениям. — Она вновь оживилась: — Вам известно, что недавно ученые обнаружили фрагмент древней мозаики, которую они считают частью римского лабиринта? Они смогли прочесть надпись на ней.
— И что же говорится в этой надписи?
— «Labyrinthus hie habit Minotaurus» — «Минотавр в своем лабиринте». Минойские легенды пользовались известностью у древних римлян, — подтвердила она. — Разумеется, их лабиринты часто строились в чисто декоративных целях — в отличие от торфяных лабиринтов, которые были предназначены для спасения или бегства.
— По-видимому, во искупление грехов монахи и монахини должны были проползти через лабиринт на коленях, — произнес Майлс, дотирая ногу, как будто одно предположение об этом причинило ему боль.
Внезапная мысль осенила Элиссу. Она приблизилась к окну, выходящему на фамильное кладбище, и провела пальцем по выступам бойницы. Она нашла то, что искала, со второй попытки. Склонившись так, что ее юбки взметнулись вокруг облаком серого шелка, она тщательно смахнула пыль с надписи, вырезанном на нижнем выступе бойницы.
— Что вы нашли? — Майлс склонился над ней.
— Надпись. На латинском.
— Вы можете ее разобрать?
— Думаю, да. — Элисса всмотрелась в буквы и перевела вслух. — «Люди блуждают в темном лабиринте».
Майлс скривился.
— Типичное унылое изречение средневековой церкви. И это все?
Элисса покачала головой.
— Тут есть продолжение: — «Amor vincit omnia».
— «Любовь всегда побеждает». — Майлс всмотрелся в глаза повернувшейся к нему Элиссы. — Значит, это не ваш фамильный девиз — «Vincit omnia veritas» — «Истина всегда побеждает»?
— Здесь сказано о любви. — Ее голос дрогнул на последнем слове. Она прокашлялась и попыталась продолжить бесстрастное рассуждение: — Но разве любовь и истина — не две стороны одной и той же медали?
— Вы и в самом деле так считаете?
— Да, — Элисса быстро отвела глаза, прежде чем Майлс Сент-Олдфорд успел разглядеть в них то, в чем Элисса не хотела признаваться даже самой себе, и уж тем более ему. Вероятно, ему она никогда в этом не признается. — Здесь есть еще одна фраза.
— Какая?
— Всего из двух слов, — многозначительно добавила Элисса.
На этот раз Майлс сам вгляделся в источенные веками очертания букв и наконец хриплым голосом произнес:
— Нить Ариадны!
— Нить Ариадны! — эхом отозвалась Элисса.
Майлс вздохнул, поднялся и протянул ей руку.
— Вот мы и узнали.
Элисса подала ему руку и встала на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Размышления Элиссы были прерваны вопросом Майлса:
— Вы знаете, куда ведет эта лестница?
— Кажется, на верхнюю площадку башни — так мне говорили.
Он нахмурился.
— Разве вы никогда прежде не бывали здесь?
Она покачала головой.
— Подниматься в башню считалось слишком опасно.
— Когда она была построена?
— Первоначально — примерно в 1100 году, но ремонт был сделан сравнительно недавно.
— Когда? — спросил Майлс. Элисса пожала плечами.
— Двести — триста лет назад.
— По-видимому, с тех пор в башне никто не бывал, — сухо заметил Майлс. — Судя по пыли на ступенях. Кстати, я не вижу на ней никаких следов.
— И я тоже.
Должно быть, они думали об одном и том же: если подняться на башню можно только по лестнице и на ней нет никаких следов, как же тогда тот мужчина — или женщина — достигли окна?
— Я не страдаю галлюцинациями, — вслух заявила Элисса. — Вряд ли мне привиделось мужское лицо.
— Признаюсь, мне кажется, я видел что-то странное, необъяснимое, чего мне не доводилось видеть за всю жизнь, — пробормотал Майлс, — но это меня настораживает.
— Так давайте просто поднимемся до самого верха башни и посмотрим, — предложила Элисса.
Площадка на верху башни оказалась небольшой квадратной комнатой. Бойницы, или окна, достигающие в высоту человеческого роста, достаточные для того, чтобы в них вместился лучник, были прорублены в толстых стенах с каждой из четырех сторон башни. Бойницы были зарешечены железными прутьями. Майлс подошел к одной из них и выглянул наружу.
Элисса оглядела комнату.
— Как солдат…
— Бывший солдат, — уточнил Майлс.
— Как бывший солдат, вы должны оценить стратегические преимущества этого укрепления.
Майлс обозревал долину.
— Люди, построившие эту башню, видели то же самое, что видим сейчас мы. К аббатству Грейстоун враг не мог подобраться, оставшись незамеченным, для наблюдателей с башни.
— Как интересно, — внимание Элиссы привлекла бойница, выходящая в сторону кладбища. — Кажется, решетка сделана в виде какого-то узора, — она отступила и осмотрела переплетенные прутья, склонив голову. Что-то в этом узоре показалось ей удивительно знакомым. — Вам он ничего не напоминает?
Майлс остановился рядом.
— Он похож на крест на вашем фамильном гербе.
Элисса всплеснула руками.
— Конечно! Так и есть!
— Да, это интересно, — отсутствующим тоном проговорил ее спутник.
Это привлекло ее внимание.
— Что именно? — уточнила она.
Майлс стоял прямо за ней. Элисса чувствовала, как от его горячего дыхания вздымаются короткие волоски на ее затылке. Внезапно она ощутила, как по всему ее телу пробежали мурашки.
— Если прищуриться, глядя через оконную решетку, можно разглядеть очертания креста среди заросших травой холмов прямо позади кладбища. Как будто тот же самый узор повторяется в ландшафте. Может быть, это тот самый средневековый лабиринт, упоминание о котором встречалось вам с мисс Пиббл, — предположил Майлс.
Элисса пришла в восторг.
— Может быть. Мы с Эммой подозревали, что лабиринт находится совсем неподалеку от аббатства, поскольку эти земли всегда принадлежали ему.
— Я видел лабиринт в Шартрском соборе — это традиционное средневековое христианское сооружение, круглое, с символическим крестом в центре, — сообщил Майлс. — И, насколько помню, ребенком я побывал с матерью в лабиринте Хэмптон-Корт.
— Сколько лет вам тогда было?
Майлс пожал плечами.
— Шесть или семь. Конечно, я заблудился и испугался. Однако я до сих пор помню, как заинтересовали меня изогнутые, совершенно одинаковые дорожки.
— Лабиринт Лаппа в Корнуэлле формой напоминает паровой двигатель, — заметила Элисса. — А на холмах Глендоргана находится необычный лабиринт — его составляют лавровые кусты высотой до пояса, — добавила она задумчиво. — Но больше всего меня поражают старинные торфяные лабиринты, с названиями вроде «Народ Робин Гуда» или «Стены Трои». — Она выглянула из окна на то место, где, вероятно, был скрыт торфяной лабиринт аббатства Грейстоун — Давным-давно, в средние века, неизвестные люди по неизвестным причинам вырубали лабиринты в торфе близ деревень и церквей, и оставляли их, как неразрешимую загадку будущим поколениям. — Она вновь оживилась: — Вам известно, что недавно ученые обнаружили фрагмент древней мозаики, которую они считают частью римского лабиринта? Они смогли прочесть надпись на ней.
— И что же говорится в этой надписи?
— «Labyrinthus hie habit Minotaurus» — «Минотавр в своем лабиринте». Минойские легенды пользовались известностью у древних римлян, — подтвердила она. — Разумеется, их лабиринты часто строились в чисто декоративных целях — в отличие от торфяных лабиринтов, которые были предназначены для спасения или бегства.
— По-видимому, во искупление грехов монахи и монахини должны были проползти через лабиринт на коленях, — произнес Майлс, дотирая ногу, как будто одно предположение об этом причинило ему боль.
Внезапная мысль осенила Элиссу. Она приблизилась к окну, выходящему на фамильное кладбище, и провела пальцем по выступам бойницы. Она нашла то, что искала, со второй попытки. Склонившись так, что ее юбки взметнулись вокруг облаком серого шелка, она тщательно смахнула пыль с надписи, вырезанном на нижнем выступе бойницы.
— Что вы нашли? — Майлс склонился над ней.
— Надпись. На латинском.
— Вы можете ее разобрать?
— Думаю, да. — Элисса всмотрелась в буквы и перевела вслух. — «Люди блуждают в темном лабиринте».
Майлс скривился.
— Типичное унылое изречение средневековой церкви. И это все?
Элисса покачала головой.
— Тут есть продолжение: — «Amor vincit omnia».
— «Любовь всегда побеждает». — Майлс всмотрелся в глаза повернувшейся к нему Элиссы. — Значит, это не ваш фамильный девиз — «Vincit omnia veritas» — «Истина всегда побеждает»?
— Здесь сказано о любви. — Ее голос дрогнул на последнем слове. Она прокашлялась и попыталась продолжить бесстрастное рассуждение: — Но разве любовь и истина — не две стороны одной и той же медали?
— Вы и в самом деле так считаете?
— Да, — Элисса быстро отвела глаза, прежде чем Майлс Сент-Олдфорд успел разглядеть в них то, в чем Элисса не хотела признаваться даже самой себе, и уж тем более ему. Вероятно, ему она никогда в этом не признается. — Здесь есть еще одна фраза.
— Какая?
— Всего из двух слов, — многозначительно добавила Элисса.
На этот раз Майлс сам вгляделся в источенные веками очертания букв и наконец хриплым голосом произнес:
— Нить Ариадны!
— Нить Ариадны! — эхом отозвалась Элисса.
Майлс вздохнул, поднялся и протянул ей руку.
— Вот мы и узнали.
Элисса подала ему руку и встала на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66