За ужином он развлекал общество остроумными светскими историями и рассказами о своих путешествиях — по-видимому, маркиз успел побывать решительно всюду и изведать все.
— Чудесная картина, — заметил ее гость, привлекал внимание Элиссы к огромному пейзажу на стене. — Очень напоминает вид аббатства.
— Она называется «Аббатство Грейстоун. Вид дома, садов и парка». Каналетто написал ее в 1748 году для шестого эрла Грейстоунского, — объяснила Злисса.
— Шестой эрл приходится вам…
Элисса задумалась. Вычисления всегда давались ей с трудом.
— Моим пра-пра-пра-прадедушкой.
Сэр Элфрид казался изумленным.
— Все эрлы Грейстоунские оставили, память о себе. Вся их история запечатлена на стенах этого великолепного и величественного дома, — он тяжело вздохнул. — Я сожалею, что не посетил аббатство, пока был жив ваш отец. Леди Чабб и я с прискорбием услышали о его преждевременной кончине, а также о кончине вашей матушки. Примите наши искренние соболезнования, леди Элисса.
— Благодарю вас, сэр Элфрид.
— Я часто представлял себе, как сижу в библиотеке, обсуждая с лордом Грейстоуном историю этих мест…
— Уверена, отец был бы рад возможности побеседовать с вами.
— Как любезно было с вашей стороны упомянуть об этом! Удивительно любезно… Мне жаль только, что мой сын, Эдвард, не смог приехать с нами. Он путешествует по Италии в обществе младшего сына герцога Б.
— Да, леди Чабб упоминала об этом за ужином.
— Вы правы. — Сэр Элфрид указал на огромное инкрустированное панно над камином. — Если не ошибаюсь, это фамильный герб?
— Да, действительно.
— Не могли бы вы объяснить мне его содержание?
— Разумеется. — Если сэр Элфрид действительно хотел поподробнее узнать о гербе, Элисса была только рада дать ему объяснения. — Герб разделен на четыре квадратных поля. В первом изображен лев, подобный льву на гербе Ричарда Львиное Сердце.
— «Кер де Лион», — пробормотал по-французски сэр Элфрид.
— Предположительно, нашим давним предком был один из тех пэров, которые последовали за Ричардом в Святую землю во время третьего крестового похода, чтобы осуществить клятву этого короля и освободить Иерусалим.
— Удивительно!
— Во втором квадрате изображен белый цветок, ныне не существующий в природе; в третьем — перевитый цветами крест, а в четвертом — наш фамильный девиз «Vincit omnia veritas».
— Истина всегда победит, — перевел веселый женский голос, раздавшийся за ее спиной.
Оба обернулись. Позади стояла леди Чабб. Одетая в модное шелковое лиловое платье — цвет, который придавал фиолетовый оттенок ее темным глазам и оттенялся роскошными каштановыми волосами — она выглядела изумительно.
Леди Чабб приятно улыбнулась, однако улыбка не тронула ее глаз.
— Вы верите, что истина всегда побеждает, леди Элисса?
— Да, верю.
Элисса почувствовала, что в этом вопросе прозвучало нечто более значительное, чем просто праздное любопытство; ей только не хватало опыта, чтобы понять, что именно это было.
Леди Кэролайн Чабб просунула узкую гибкую руку под локоть сэра Элфрида и притянула его к себе.
— Мне необходимо на несколько минут похитить у вас моего мужа. Похоже, доктор Симт хотел бы задать сэру Элфриду несколько вопросов на тему истории.
— Пожалуйста, — вежливо ответила Элисса. Обнаружив, что осталась одна, она повернулась и взглянула на панно над камином. Как жаль, что ее любимую картину Каналетто повесили в кабинете! На ней был изображен вид Венеции — палаццо, каналы, гондолы, гондольеры и венецианцы.
— Фунт за ваши мысли, — прозвучал рядом знакомый мужской голос.
Майлс Сент-Олдфорд остановился около Элиссы с бокалом бренди в руке.
— Целый фунт, милорд? Мне казалось, обычно говорят «пенни».
— Что поделать, инфляция!
Она состроила гримасу.
— Откровенно говоря, не верится, что мои мысли достойны хотя бы пенни.
— Берусь судить об этом.
— Я размышляла о Каналетто. — Элисса указала на картину.
— А!
— И это привело меня к мыслям о Гете, — продолжала она.
Он нахмурился.
— Как это вам удалось от итальянского живописца перейти к немецкому поэту?
— Моя любимая картина Каналетто «Венеция. Палаццо, гондола и вид с моста» висит в кабинете, напротив моего стола, — попыталась объяснить Элисса. — Поэтому я задумалась о Венеции, и это привело меня к размышлениям о двух книгах совершенно различного характера, но одного и того же автора — «Венецианские эпиграммы» и «Итальянское путешествие»…
— Иоганна Вольфганга фон Гете, — заключил он.
Она захлопала в ладоши.
— Вот именно. Видите — от Каналетто прямо к Гете.
— Думаю, я начинаю понимать… — заявил маркиз с многозначительным видом.
— Что вы начинаете понимать, милорд?
— То, как вы мыслите, миледи. — Улыбка открыла ослепительно-белую полоску зубов.
— Спасибо вам за то, что вы развлекали нас чудесными историями за ужином. — Элисса поспешила сменить тему.
— Не стоит благодарности. Это самое меньшее, чем я мог отплатить вам за три моих излюбленных блюда.
— А это было меньшее, что могли сделать для вас мы. Часто я обнаруживаю, что совершенно не представляю, как вести себя в той или иной ситуации. — Она еле слышно вздохнула.
— Вы кажетесь мне очень начитанной особой.
— Если разговор идет о книгах по истории или о моем саду — да, какое-то время я способна поддерживать его. Но я никогда не сумею быть такой остроумной и блистательной, как леди Чабб, — оба взглянули на сборище возле дивана в стиле Луи XIV.
Кэролайн Чабб и ее дочь, Шармел, с достоинством принимали ухаживания. Все присутствующие мужчины толпились поблизости, ловя каждое слово из уст этих двух леди, столь похожих внешне: темные волосы, классические черты лица, чудесные фигуры, только у матери были бархатисто-синие глаза, а у дочери — изумрудно-зеленые.
— Значит, и вы хотите, чтобы джентльмены увивались вокруг вас? — холодно спросил Майлс, поднося к губам бокал с бренди.
— Нет.
Он взглянул поверх хрустального бокала прямо ей в глаза.
— Тогда чего же вы хотите?
Элисса не была уверена, что правильно поняла его вопрос.
— Вы имеете в виду — от джентльменов?
— Или от какого-то определенного джентльмена. Она смутилась, не желая отделываться шуткой.
— Мне понравился бы мужчина, который смог бы с уважением относиться к моим мыслям, — наконец осторожно призналась она.
Казалось, Майлс Сент-Олдфорд поперхнулся своим бренди.
— С вами все в порядке, милорд?
— Да, — он прокашлялся. — Продолжайте.
— Мне понравился бы мужчина, который умел бы находить радость в музыке, литературе, природе.
— И садоводстве?
— Да, конечно, и в садоводстве.
— Полагаю, что это еще не все, — сказал он, как будто прочитав ее мысли.
«Надо ли признаваться ему? Почему бы и нет? Это совсем не секрет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Чудесная картина, — заметил ее гость, привлекал внимание Элиссы к огромному пейзажу на стене. — Очень напоминает вид аббатства.
— Она называется «Аббатство Грейстоун. Вид дома, садов и парка». Каналетто написал ее в 1748 году для шестого эрла Грейстоунского, — объяснила Злисса.
— Шестой эрл приходится вам…
Элисса задумалась. Вычисления всегда давались ей с трудом.
— Моим пра-пра-пра-прадедушкой.
Сэр Элфрид казался изумленным.
— Все эрлы Грейстоунские оставили, память о себе. Вся их история запечатлена на стенах этого великолепного и величественного дома, — он тяжело вздохнул. — Я сожалею, что не посетил аббатство, пока был жив ваш отец. Леди Чабб и я с прискорбием услышали о его преждевременной кончине, а также о кончине вашей матушки. Примите наши искренние соболезнования, леди Элисса.
— Благодарю вас, сэр Элфрид.
— Я часто представлял себе, как сижу в библиотеке, обсуждая с лордом Грейстоуном историю этих мест…
— Уверена, отец был бы рад возможности побеседовать с вами.
— Как любезно было с вашей стороны упомянуть об этом! Удивительно любезно… Мне жаль только, что мой сын, Эдвард, не смог приехать с нами. Он путешествует по Италии в обществе младшего сына герцога Б.
— Да, леди Чабб упоминала об этом за ужином.
— Вы правы. — Сэр Элфрид указал на огромное инкрустированное панно над камином. — Если не ошибаюсь, это фамильный герб?
— Да, действительно.
— Не могли бы вы объяснить мне его содержание?
— Разумеется. — Если сэр Элфрид действительно хотел поподробнее узнать о гербе, Элисса была только рада дать ему объяснения. — Герб разделен на четыре квадратных поля. В первом изображен лев, подобный льву на гербе Ричарда Львиное Сердце.
— «Кер де Лион», — пробормотал по-французски сэр Элфрид.
— Предположительно, нашим давним предком был один из тех пэров, которые последовали за Ричардом в Святую землю во время третьего крестового похода, чтобы осуществить клятву этого короля и освободить Иерусалим.
— Удивительно!
— Во втором квадрате изображен белый цветок, ныне не существующий в природе; в третьем — перевитый цветами крест, а в четвертом — наш фамильный девиз «Vincit omnia veritas».
— Истина всегда победит, — перевел веселый женский голос, раздавшийся за ее спиной.
Оба обернулись. Позади стояла леди Чабб. Одетая в модное шелковое лиловое платье — цвет, который придавал фиолетовый оттенок ее темным глазам и оттенялся роскошными каштановыми волосами — она выглядела изумительно.
Леди Чабб приятно улыбнулась, однако улыбка не тронула ее глаз.
— Вы верите, что истина всегда побеждает, леди Элисса?
— Да, верю.
Элисса почувствовала, что в этом вопросе прозвучало нечто более значительное, чем просто праздное любопытство; ей только не хватало опыта, чтобы понять, что именно это было.
Леди Кэролайн Чабб просунула узкую гибкую руку под локоть сэра Элфрида и притянула его к себе.
— Мне необходимо на несколько минут похитить у вас моего мужа. Похоже, доктор Симт хотел бы задать сэру Элфриду несколько вопросов на тему истории.
— Пожалуйста, — вежливо ответила Элисса. Обнаружив, что осталась одна, она повернулась и взглянула на панно над камином. Как жаль, что ее любимую картину Каналетто повесили в кабинете! На ней был изображен вид Венеции — палаццо, каналы, гондолы, гондольеры и венецианцы.
— Фунт за ваши мысли, — прозвучал рядом знакомый мужской голос.
Майлс Сент-Олдфорд остановился около Элиссы с бокалом бренди в руке.
— Целый фунт, милорд? Мне казалось, обычно говорят «пенни».
— Что поделать, инфляция!
Она состроила гримасу.
— Откровенно говоря, не верится, что мои мысли достойны хотя бы пенни.
— Берусь судить об этом.
— Я размышляла о Каналетто. — Элисса указала на картину.
— А!
— И это привело меня к мыслям о Гете, — продолжала она.
Он нахмурился.
— Как это вам удалось от итальянского живописца перейти к немецкому поэту?
— Моя любимая картина Каналетто «Венеция. Палаццо, гондола и вид с моста» висит в кабинете, напротив моего стола, — попыталась объяснить Элисса. — Поэтому я задумалась о Венеции, и это привело меня к размышлениям о двух книгах совершенно различного характера, но одного и того же автора — «Венецианские эпиграммы» и «Итальянское путешествие»…
— Иоганна Вольфганга фон Гете, — заключил он.
Она захлопала в ладоши.
— Вот именно. Видите — от Каналетто прямо к Гете.
— Думаю, я начинаю понимать… — заявил маркиз с многозначительным видом.
— Что вы начинаете понимать, милорд?
— То, как вы мыслите, миледи. — Улыбка открыла ослепительно-белую полоску зубов.
— Спасибо вам за то, что вы развлекали нас чудесными историями за ужином. — Элисса поспешила сменить тему.
— Не стоит благодарности. Это самое меньшее, чем я мог отплатить вам за три моих излюбленных блюда.
— А это было меньшее, что могли сделать для вас мы. Часто я обнаруживаю, что совершенно не представляю, как вести себя в той или иной ситуации. — Она еле слышно вздохнула.
— Вы кажетесь мне очень начитанной особой.
— Если разговор идет о книгах по истории или о моем саду — да, какое-то время я способна поддерживать его. Но я никогда не сумею быть такой остроумной и блистательной, как леди Чабб, — оба взглянули на сборище возле дивана в стиле Луи XIV.
Кэролайн Чабб и ее дочь, Шармел, с достоинством принимали ухаживания. Все присутствующие мужчины толпились поблизости, ловя каждое слово из уст этих двух леди, столь похожих внешне: темные волосы, классические черты лица, чудесные фигуры, только у матери были бархатисто-синие глаза, а у дочери — изумрудно-зеленые.
— Значит, и вы хотите, чтобы джентльмены увивались вокруг вас? — холодно спросил Майлс, поднося к губам бокал с бренди.
— Нет.
Он взглянул поверх хрустального бокала прямо ей в глаза.
— Тогда чего же вы хотите?
Элисса не была уверена, что правильно поняла его вопрос.
— Вы имеете в виду — от джентльменов?
— Или от какого-то определенного джентльмена. Она смутилась, не желая отделываться шуткой.
— Мне понравился бы мужчина, который смог бы с уважением относиться к моим мыслям, — наконец осторожно призналась она.
Казалось, Майлс Сент-Олдфорд поперхнулся своим бренди.
— С вами все в порядке, милорд?
— Да, — он прокашлялся. — Продолжайте.
— Мне понравился бы мужчина, который умел бы находить радость в музыке, литературе, природе.
— И садоводстве?
— Да, конечно, и в садоводстве.
— Полагаю, что это еще не все, — сказал он, как будто прочитав ее мысли.
«Надо ли признаваться ему? Почему бы и нет? Это совсем не секрет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66