Если бы ты не сделал этого, сейчас он был бы жив.
Фэнси удивилась, увидев, как побледнел Роберт от ее резких слов. Он действительно выглядел расстроенным от ее практически прямых обвинений в смерти брата. Фэнси показалось, что в нем вдруг проснулась совесть.
После длинной паузы Роберт тихо заговорил:
— Джона встретили бы здесь с распростертыми объятиями. Он сделал свой выбор, отклонив мое гостеприимство, которое, как ты сказала, могло бы спасти его.
— Твое гостеприимство стоило бы ему земли.
— Эта земля не должна была достаться ему, — вскипел Роберт. — Я был старшим сыном, и по закону все имущество, включая землю и лошадей, должно было перейти мне.
— Твой отец рассудил иначе.
— Мой отец был не в своем уме. Заболев, он потерял способность рассуждать здраво. Нельзя построить империю, будучи мягкосердечным.
Фэнси смотрела на него, не веря своим ушам.
— Так вот почему ты крадешь, обманываешь, интригуешь, убиваешь! Вот почему ты отнимаешь землю у целых семей! Вот почему твои люди работают до смерти! Потому что ты думаешь, что строишь свою империю?
— Нашу империю, — поправил ее он. — И она будет нашей. Я хочу сыновей, и они будут принцами. Однажды ты поймешь и оценишь, что я делаю для них.
Комок застрял у нее в горле. Он говорил совершенно серьезно, будто искренне верил в свои слова и считал, что она сможет простить ему все злодеяния, если он заставит ее понять его мотивы.
Однако это он ничего не понимал и никогда не поймет. Ему не дано чувствовать то, что чувствовали другие. Еще страшнее было то, что он действительно верил, что заботится о семье брата и что эта семья — его семья, а земля Джона принадлежит ему по праву. Как и лошади, и дом. И жена.
Фэнси не могла больше выдержать этот фарс. Один вид Роберта вызывал у нее отвращение. Очередной взгляд в окно, брошенный украдкой, принес неимоверное облегчение: Фортуна вернулась. Теперь можно уезжать. Чем скорее, тем лучше.
Она резко поднялась.
— Мне надо возвращаться. Я беспокоюсь о детях.
— А как насчет заявления о свадьбе? — спросил Роберт, поднимаясь следом за ней. — Мы должны вместе пойти в церковь и назначить день.
— Я не могу ехать в Честертон, пока Ноэль не поправится.
— Даю тебе два дня. В четверг утром я приеду за тобой, и мы поедем в Честертон.
В Честертоне он обнаружит, что она уже замужем. К тому времени отец Уинфри, несомненно, успеет зарегистрировать брак.
Но тогда это уже не будет иметь значения. Йэн будет далеко, и она сможет открыто отвергнуть Роберта. Она будет бороться с ним в суде и выиграет.
Фэнси постаралась унять дрожь в руке, когда Роберт поднес ее к губам.
— Надеюсь, что Йэн Сазерленд будет жив и здоров к тому времени, когда ты приедешь за мной, — напомнила она.
— Обещаю, — ответил он. — Это будет мой свадебный подарок.
Она кивнула.
— Я пошлю своего человека, чтобы отвезти вас домой. Не хочу, чтобы с моей невестой что-нибудь случилось.
— Я многие годы сама управляю экипажем. Пока мы не поженимся, я буду продолжать это делать.
— Ладно. Но только пока мы не поженимся, — уступил он.
Дворецкий ждал, чтобы открыть перед ней дверь. Роберт придерживал ее за локоть, спускаясь с лестницы, и помог сесть в коляску.
— Увидимся в четверг, — сказал он, похлопав ее по руке.
— Я буду готова.
Она будет готова рассказать, что его будущая невеста уже замужем за его сбежавшим невольником.
25.
Йэн наклонился, чтобы поднять очередную корягу. «Не думай о боли. Подними и не урони эту чертову корягу». Уронить значило получить очередной удар кнута. Крепко держа корягу, он отнес ее к повозке. Один шаг, другой, третий. Только бы не упасть.
Он научился контролировать боль еще при Каллодене, когда после боя, раненный, пытался спастись от плена. Тогда он понял, что можно заставлять свое тело совершать невозможное, можно полностью подчинить его воле.
Сейчас его поддерживала мысль о Фэнси, о ее улыбке, лучистых янтарных глазах, о ее мягкости и благородстве. Он вспоминал, как она держится в седле, как ветер развевает волосы, а щеки горят румянцем. Он вспоминал ее нежную кожу, гибкое тело в его объятиях, ее ласки и поцелуи.
Когда он увидел ее с Фортуной в коляске, катившей по аллее, то решил, что это видение, что воспаленное воображение сыграло с ним злую шутку. Однако к ней навстречу поскакал Марш, и Йэн понял, что не ошибся. Она была так далеко. Видела ли она его? И зачем она приехала? Набрав в легкие воздуха, Йэн выпрямился. Фэнси не должна увидеть его склоненным.
На минуту остановившись, коляска покатила дальше, к дому, и он потерял ее из виду.
Прошли часы, или ему так показалось за тяжелой работой по расчистке земель под плантации. От рабов он услышал, что это последний участок необработанной земли в Марш-Энде. Остальные поля были истощены из-за чрезмерно интенсивного возделывания. Йэн работал, а в мозгу у него прокручивались планы побега, казавшиеся ему реальнее, чем его плен.
Однако, приходя в себя, он понимал, что побег пока невозможен. Он был слишком слаб. Рана еще не затянулась, сломанные ребра давали о себе знать, а исполосованная кнутом спина нещадно болела. Ему нужно выждать время, чтобы восстановить силы. И тогда… тогда он убьет Роберта Марша.
Увидев возвращающийся экипаж Фэнси, Йэн поискал взглядом Мартина. Он был далеко. Йэн выпрямился и присмотрелся внимательнее. На этот раз возницы не было. Лошадьми правила Фэнси, а рядом с ней сидела Фортуна. Она не посмотрела в его сторону, но, похоже, Роберт не причинил ей зла. Зачем она приезжала к нему? Торговаться о его жизни, ставя на кон свою собственную? Он знал, что она способна на это, хотя эта мысль была ему невыносима.
Йэн потерял счет времени. Солнце было в зените. Боль и усталость навалились на него с новой силой. Хотя рабам разрешалось выпить по глотку воды из большой бочки, ни о какой еде не было и речи.
Йэн закрыл глаза, пытаясь справиться с подступившей дурнотой. Сознание уже покидало измученное тело, но громкое карканье привело его в чувство. Прислушавшись, он понял, что где-то поблизости уже несколько минут каркает ворона.
Он поднял голову и не поверил глазам. Должно быть, у него снова начались видения. Однако ворона и не думала улетать.
Вытерев пот со лба, Йэн увидел Мартина на другом конце поля. Он избивал провинившегося беднягу. Это значило, что на несколько минут Йэн в безопасности.
Йэн поднял голову и тихо засвистел. Он слышал, как Фэнси подзывала таким свистом Непоседу.
Птица резко устремилась вниз, кружа над ним. Убедившись, что Мартин далеко, Йэн пригнулся, словно выкорчевывал очередную корягу, тихо свистнул и протянул руку. С тихим шелестом крыльев Непоседа спланировала к нему.
Йэн сразу же заметил привязанные к ее лапам клочки бумаги. Он быстро размотал стягивающие их тесемки и спрятал записки под веревку, подпоясывающую брюки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Фэнси удивилась, увидев, как побледнел Роберт от ее резких слов. Он действительно выглядел расстроенным от ее практически прямых обвинений в смерти брата. Фэнси показалось, что в нем вдруг проснулась совесть.
После длинной паузы Роберт тихо заговорил:
— Джона встретили бы здесь с распростертыми объятиями. Он сделал свой выбор, отклонив мое гостеприимство, которое, как ты сказала, могло бы спасти его.
— Твое гостеприимство стоило бы ему земли.
— Эта земля не должна была достаться ему, — вскипел Роберт. — Я был старшим сыном, и по закону все имущество, включая землю и лошадей, должно было перейти мне.
— Твой отец рассудил иначе.
— Мой отец был не в своем уме. Заболев, он потерял способность рассуждать здраво. Нельзя построить империю, будучи мягкосердечным.
Фэнси смотрела на него, не веря своим ушам.
— Так вот почему ты крадешь, обманываешь, интригуешь, убиваешь! Вот почему ты отнимаешь землю у целых семей! Вот почему твои люди работают до смерти! Потому что ты думаешь, что строишь свою империю?
— Нашу империю, — поправил ее он. — И она будет нашей. Я хочу сыновей, и они будут принцами. Однажды ты поймешь и оценишь, что я делаю для них.
Комок застрял у нее в горле. Он говорил совершенно серьезно, будто искренне верил в свои слова и считал, что она сможет простить ему все злодеяния, если он заставит ее понять его мотивы.
Однако это он ничего не понимал и никогда не поймет. Ему не дано чувствовать то, что чувствовали другие. Еще страшнее было то, что он действительно верил, что заботится о семье брата и что эта семья — его семья, а земля Джона принадлежит ему по праву. Как и лошади, и дом. И жена.
Фэнси не могла больше выдержать этот фарс. Один вид Роберта вызывал у нее отвращение. Очередной взгляд в окно, брошенный украдкой, принес неимоверное облегчение: Фортуна вернулась. Теперь можно уезжать. Чем скорее, тем лучше.
Она резко поднялась.
— Мне надо возвращаться. Я беспокоюсь о детях.
— А как насчет заявления о свадьбе? — спросил Роберт, поднимаясь следом за ней. — Мы должны вместе пойти в церковь и назначить день.
— Я не могу ехать в Честертон, пока Ноэль не поправится.
— Даю тебе два дня. В четверг утром я приеду за тобой, и мы поедем в Честертон.
В Честертоне он обнаружит, что она уже замужем. К тому времени отец Уинфри, несомненно, успеет зарегистрировать брак.
Но тогда это уже не будет иметь значения. Йэн будет далеко, и она сможет открыто отвергнуть Роберта. Она будет бороться с ним в суде и выиграет.
Фэнси постаралась унять дрожь в руке, когда Роберт поднес ее к губам.
— Надеюсь, что Йэн Сазерленд будет жив и здоров к тому времени, когда ты приедешь за мной, — напомнила она.
— Обещаю, — ответил он. — Это будет мой свадебный подарок.
Она кивнула.
— Я пошлю своего человека, чтобы отвезти вас домой. Не хочу, чтобы с моей невестой что-нибудь случилось.
— Я многие годы сама управляю экипажем. Пока мы не поженимся, я буду продолжать это делать.
— Ладно. Но только пока мы не поженимся, — уступил он.
Дворецкий ждал, чтобы открыть перед ней дверь. Роберт придерживал ее за локоть, спускаясь с лестницы, и помог сесть в коляску.
— Увидимся в четверг, — сказал он, похлопав ее по руке.
— Я буду готова.
Она будет готова рассказать, что его будущая невеста уже замужем за его сбежавшим невольником.
25.
Йэн наклонился, чтобы поднять очередную корягу. «Не думай о боли. Подними и не урони эту чертову корягу». Уронить значило получить очередной удар кнута. Крепко держа корягу, он отнес ее к повозке. Один шаг, другой, третий. Только бы не упасть.
Он научился контролировать боль еще при Каллодене, когда после боя, раненный, пытался спастись от плена. Тогда он понял, что можно заставлять свое тело совершать невозможное, можно полностью подчинить его воле.
Сейчас его поддерживала мысль о Фэнси, о ее улыбке, лучистых янтарных глазах, о ее мягкости и благородстве. Он вспоминал, как она держится в седле, как ветер развевает волосы, а щеки горят румянцем. Он вспоминал ее нежную кожу, гибкое тело в его объятиях, ее ласки и поцелуи.
Когда он увидел ее с Фортуной в коляске, катившей по аллее, то решил, что это видение, что воспаленное воображение сыграло с ним злую шутку. Однако к ней навстречу поскакал Марш, и Йэн понял, что не ошибся. Она была так далеко. Видела ли она его? И зачем она приехала? Набрав в легкие воздуха, Йэн выпрямился. Фэнси не должна увидеть его склоненным.
На минуту остановившись, коляска покатила дальше, к дому, и он потерял ее из виду.
Прошли часы, или ему так показалось за тяжелой работой по расчистке земель под плантации. От рабов он услышал, что это последний участок необработанной земли в Марш-Энде. Остальные поля были истощены из-за чрезмерно интенсивного возделывания. Йэн работал, а в мозгу у него прокручивались планы побега, казавшиеся ему реальнее, чем его плен.
Однако, приходя в себя, он понимал, что побег пока невозможен. Он был слишком слаб. Рана еще не затянулась, сломанные ребра давали о себе знать, а исполосованная кнутом спина нещадно болела. Ему нужно выждать время, чтобы восстановить силы. И тогда… тогда он убьет Роберта Марша.
Увидев возвращающийся экипаж Фэнси, Йэн поискал взглядом Мартина. Он был далеко. Йэн выпрямился и присмотрелся внимательнее. На этот раз возницы не было. Лошадьми правила Фэнси, а рядом с ней сидела Фортуна. Она не посмотрела в его сторону, но, похоже, Роберт не причинил ей зла. Зачем она приезжала к нему? Торговаться о его жизни, ставя на кон свою собственную? Он знал, что она способна на это, хотя эта мысль была ему невыносима.
Йэн потерял счет времени. Солнце было в зените. Боль и усталость навалились на него с новой силой. Хотя рабам разрешалось выпить по глотку воды из большой бочки, ни о какой еде не было и речи.
Йэн закрыл глаза, пытаясь справиться с подступившей дурнотой. Сознание уже покидало измученное тело, но громкое карканье привело его в чувство. Прислушавшись, он понял, что где-то поблизости уже несколько минут каркает ворона.
Он поднял голову и не поверил глазам. Должно быть, у него снова начались видения. Однако ворона и не думала улетать.
Вытерев пот со лба, Йэн увидел Мартина на другом конце поля. Он избивал провинившегося беднягу. Это значило, что на несколько минут Йэн в безопасности.
Йэн поднял голову и тихо засвистел. Он слышал, как Фэнси подзывала таким свистом Непоседу.
Птица резко устремилась вниз, кружа над ним. Убедившись, что Мартин далеко, Йэн пригнулся, словно выкорчевывал очередную корягу, тихо свистнул и протянул руку. С тихим шелестом крыльев Непоседа спланировала к нему.
Йэн сразу же заметил привязанные к ее лапам клочки бумаги. Он быстро размотал стягивающие их тесемки и спрятал записки под веревку, подпоясывающую брюки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92