— Полагаю, что я привыкну к тому, что Себастьяна придется делить с кем-нибудь.
— Боннингтон не из тех… — начала Эсма, но Элен положила руку ей на плечо и спросила:
— А где наш герцог?
— Он в Лондоне и скоро вернется. Он думает, что вечером будет представление «Много шума из ничего». Мы не очень хорошо расстались. Фактически я сказала ему, что собираюсь выйти за Себастьяна. И он не стал возражать, — с несчастным видом прибавила Джина.
— Это моя вина! Я убила Майлза и…
— Глупости, — сказала Элен. — Твой муж умер от сердечного приступа. Леди Троубридж говорит, что у него были на этой неделе два подобных случая. Она уговаривала его послать в Лондон за доктором. Он мог умереть в любой момент. Он плохо себя чувствовал.
— Я не знала. Я, его жена, не знала, что он так болен. — У Эсмы полились слезы. — Никто не верит, что я любила его, но я любила. Он был хорошим, искренним человеком, мне не следовало его отпускать. Надо было остаться с ним, тогда бы мы уже имели детей. Он хотел ребенка. — Эсма зарыдала. — Если бы я не была такой дурой!
Элен похлопала ее по плечу, а Джина взяла за руку. Лицо у подруги распухло от слез, покрылось красными пятнами, так что сейчас она вряд ли оправдывала свою репутацию самой красивой женщины в Лондоне.
— Себастьян должен сказать правду, — заявила она. — Я сама это сделаю, когда появлюсь внизу. Меня совершенно не волнует их мнение. Я собираюсь уехать в поместье.
— И чем будешь там заниматься? — невинно спросила Элен. — Выращивать бобы?
— Я буду в глубоком трауре. Пожалуйста, Джина, передай Себастьяну, чтобы он сказал правду. А я немедленно уеду.
— Свет растерзает тебя. Надо придумать что-нибудь другое, Эсма.
— Ничего тут не придумаешь. Мне плевать на их болтовню. Я никогда в жизни больше не пересплю ни с одним мужчиной. Единственное, чего я хочу, это чтобы меня оставили в покое. Благословляю вас с Себастьяном. И ты должна знать, Джина, я никогда бы этого не сделала, если бы не была уверена, что ты останешься с мужем.
— Но в том-то и дело! — воскликнула Джина. — Я сама не знаю, чего хочу! Сегодня я хочу выйти за Себастьяна, а завтра — остаться с Кэмом.
За дверью послышался шум, и когда Эсма выглянула в коридор, слуги как раз выносили тело ее мужа. Элен встала у нее за спиной.
— Они знают, куда его отправить? — спросила Эсма. — Он собирался уехать в поместье. Майлз хотел уехать домой.
— Еще не время, — успокаивающе ответила Элен. — Пока его оставят в часовне. Карета отправится днем.
— Карета…
— Ты последуешь за каретой мужа. Надеюсь, леди Троубридж уже распорядилась задрапировать ее черным. У тебя есть черный туалет? Я поеду с тобой, если хочешь.
— Ты слишком добра ко мне. — Эсма вернулась в пустую комнату, задев ногой что-то лежащее на полу. «Афродита». Она подняла статуэтку и увидела, что та сбоку треснула. — Извини, я повредила твою «Афродиту». Я разбиваю все, к чему прикасаюсь.
— Хватит! Просто в ней тайник. Я пришла за ней. Мне нужно отдать брату то, что находится внутри.
— Брату?!
Джина заметила удивленные взгляды подруг.
— Да, это мистер Уоппинг, — с неуверенной улыбкой сказала она, беря у Эсмы статуэтку. — Я не говорила вам, что мистер Уоппинг тоже ребенок графини Линьи?
— Мистер Уоппинг твой брат?
Джина вытащила из тайника связку бумаг.
— На самом деле он только мой единоутробный брат. Но здесь одни бумаги, никаких камней.
— Мистер Уоппинг, — повторила Элен. — Твой домашний учитель. Это он дал тебе статуэтку?
— Нет, она посмертный дар графини Линьи, — ответила Джина, разворачивая сверток. — Как странно! — Подруги вопросительно смотрели на нее. — Это же мои письма ей! Вот первое, второе. Последнее я написала перед ее смертью. Почему она мне их вернула?
— Может, она забыла, что письма внутри, — предположила Элен.
— Мистер Уоппинг будет разочарован, он надеялся на изумруды, — сказала Джина.
— Откуда твой учитель… твой брат вообще узнал об «Афродите»?
— Графиня сказала ему, что в статуэтке находится самое дорогое, чем она владела, — ответила Джина, подавив вздох.
Эсма вдруг улыбнулась.
— Самое дорогое, чем она владела, — тихо сказала она, погладив рукой письма. — Как прекрасно!
— Она имела в виду нечто другое.
— Нет, — возразила Элен.
— Тогда почему она не написала мне сама?
— Кто знает? Но твои письма были для нее дороже всего на свете. — Глаза Эсмы опять наполнились слезами.
— Никогда бы не подумала. — Джина посмотрела на «Афродиту». — Я думала, она послала мне статуэтку, решив, что я такая же проститутка, как…
— Графиня послала ее тебе потому, что она прекрасна. Она хотела, чтобы ты знала, как она ценит твои письма, — объяснила Эсма.
— Я считала, что она такая же, как и Кэм, — дрожащим голосом сказала Джина.
— А что с Кэмом? — спросила Элен.
— Он тоже прислал мне нагую статуэтку. Когда мне исполнился двадцать один год. Я получила от него голого купидона. Сначала я обрадовалась, потом разозлилась. Это было так не похоже на меня.
— Полагаю, купидон был прекрасен, не так ли? — вставила Эсма. — Ведь Афродита чудо как хороша.
Подруги смотрели на статуэтку. Богиня стояла, почти закрыв лицо рукой, глядя назад с испугом, стыдом, печалью или любовью. Каждая видела в ней что-то свое.
Глава 36
Иногда не могут найти жену
— Моя жена внизу?
— Простите, ваша светлость? — с недоумением спросила горничная Энни, паковавшая багаж.
— Я ищу жену. Твою хозяйку, герцогиню. Девушка смотрела на него, открыв рот.
— Ну, так где она?
— Ушла в деревню с… с ее…
— С кем?
— С мужем! — выпалила горничная.
Кэм застыл на пороге спальни. Голос у него был сладкий как мед и в пятьдесят раз более ядовитый.
— Насколько я понимаю, моя… твоя хозяйка вышла замуж за маркиза Боннингтона?
— Они поженились по специальному разрешению, сэр, — громче, чем ей полагалось, ответила Энни, ибо для нее это было самым потрясающим событием за последние недели.
— Он похож на гадюку! — рассказывала она потом слугам. — Гадюка! Моей хозяйке лучше всего находиться подальше от этого огромного грека.
— Герцог Гертон совсем не грек, просто он живет в Греции, — возразила одна из служанок и, поскольку она всегда читала колонку сплетен в местной газете, добавила: — Его мать была дочерью лорда Фэйрли.
— Разве того, что он живет в Греции, недостаточно? Все они убийцы, эти иностранцы. И герцог смотрел на меня так, будто хотел убить просто за то, что я сказала, что моя хозяйка вышла за другого. Каждый знает, что его брак аннулирован. Чему ж он удивился? Мне это известно уже две недели.
— Две недели? Они женаты две недели? — потрясение выдохнула служанка.
— Не женаты, обручены.
Энни важно кивнула слушателям, которые устроились за столом дворецкого. Она наслаждалась обретенной властью, поскольку была личной горничной скандально известной герцогини Гертон, а теперь скандально известной маркизы Боннингтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Боннингтон не из тех… — начала Эсма, но Элен положила руку ей на плечо и спросила:
— А где наш герцог?
— Он в Лондоне и скоро вернется. Он думает, что вечером будет представление «Много шума из ничего». Мы не очень хорошо расстались. Фактически я сказала ему, что собираюсь выйти за Себастьяна. И он не стал возражать, — с несчастным видом прибавила Джина.
— Это моя вина! Я убила Майлза и…
— Глупости, — сказала Элен. — Твой муж умер от сердечного приступа. Леди Троубридж говорит, что у него были на этой неделе два подобных случая. Она уговаривала его послать в Лондон за доктором. Он мог умереть в любой момент. Он плохо себя чувствовал.
— Я не знала. Я, его жена, не знала, что он так болен. — У Эсмы полились слезы. — Никто не верит, что я любила его, но я любила. Он был хорошим, искренним человеком, мне не следовало его отпускать. Надо было остаться с ним, тогда бы мы уже имели детей. Он хотел ребенка. — Эсма зарыдала. — Если бы я не была такой дурой!
Элен похлопала ее по плечу, а Джина взяла за руку. Лицо у подруги распухло от слез, покрылось красными пятнами, так что сейчас она вряд ли оправдывала свою репутацию самой красивой женщины в Лондоне.
— Себастьян должен сказать правду, — заявила она. — Я сама это сделаю, когда появлюсь внизу. Меня совершенно не волнует их мнение. Я собираюсь уехать в поместье.
— И чем будешь там заниматься? — невинно спросила Элен. — Выращивать бобы?
— Я буду в глубоком трауре. Пожалуйста, Джина, передай Себастьяну, чтобы он сказал правду. А я немедленно уеду.
— Свет растерзает тебя. Надо придумать что-нибудь другое, Эсма.
— Ничего тут не придумаешь. Мне плевать на их болтовню. Я никогда в жизни больше не пересплю ни с одним мужчиной. Единственное, чего я хочу, это чтобы меня оставили в покое. Благословляю вас с Себастьяном. И ты должна знать, Джина, я никогда бы этого не сделала, если бы не была уверена, что ты останешься с мужем.
— Но в том-то и дело! — воскликнула Джина. — Я сама не знаю, чего хочу! Сегодня я хочу выйти за Себастьяна, а завтра — остаться с Кэмом.
За дверью послышался шум, и когда Эсма выглянула в коридор, слуги как раз выносили тело ее мужа. Элен встала у нее за спиной.
— Они знают, куда его отправить? — спросила Эсма. — Он собирался уехать в поместье. Майлз хотел уехать домой.
— Еще не время, — успокаивающе ответила Элен. — Пока его оставят в часовне. Карета отправится днем.
— Карета…
— Ты последуешь за каретой мужа. Надеюсь, леди Троубридж уже распорядилась задрапировать ее черным. У тебя есть черный туалет? Я поеду с тобой, если хочешь.
— Ты слишком добра ко мне. — Эсма вернулась в пустую комнату, задев ногой что-то лежащее на полу. «Афродита». Она подняла статуэтку и увидела, что та сбоку треснула. — Извини, я повредила твою «Афродиту». Я разбиваю все, к чему прикасаюсь.
— Хватит! Просто в ней тайник. Я пришла за ней. Мне нужно отдать брату то, что находится внутри.
— Брату?!
Джина заметила удивленные взгляды подруг.
— Да, это мистер Уоппинг, — с неуверенной улыбкой сказала она, беря у Эсмы статуэтку. — Я не говорила вам, что мистер Уоппинг тоже ребенок графини Линьи?
— Мистер Уоппинг твой брат?
Джина вытащила из тайника связку бумаг.
— На самом деле он только мой единоутробный брат. Но здесь одни бумаги, никаких камней.
— Мистер Уоппинг, — повторила Элен. — Твой домашний учитель. Это он дал тебе статуэтку?
— Нет, она посмертный дар графини Линьи, — ответила Джина, разворачивая сверток. — Как странно! — Подруги вопросительно смотрели на нее. — Это же мои письма ей! Вот первое, второе. Последнее я написала перед ее смертью. Почему она мне их вернула?
— Может, она забыла, что письма внутри, — предположила Элен.
— Мистер Уоппинг будет разочарован, он надеялся на изумруды, — сказала Джина.
— Откуда твой учитель… твой брат вообще узнал об «Афродите»?
— Графиня сказала ему, что в статуэтке находится самое дорогое, чем она владела, — ответила Джина, подавив вздох.
Эсма вдруг улыбнулась.
— Самое дорогое, чем она владела, — тихо сказала она, погладив рукой письма. — Как прекрасно!
— Она имела в виду нечто другое.
— Нет, — возразила Элен.
— Тогда почему она не написала мне сама?
— Кто знает? Но твои письма были для нее дороже всего на свете. — Глаза Эсмы опять наполнились слезами.
— Никогда бы не подумала. — Джина посмотрела на «Афродиту». — Я думала, она послала мне статуэтку, решив, что я такая же проститутка, как…
— Графиня послала ее тебе потому, что она прекрасна. Она хотела, чтобы ты знала, как она ценит твои письма, — объяснила Эсма.
— Я считала, что она такая же, как и Кэм, — дрожащим голосом сказала Джина.
— А что с Кэмом? — спросила Элен.
— Он тоже прислал мне нагую статуэтку. Когда мне исполнился двадцать один год. Я получила от него голого купидона. Сначала я обрадовалась, потом разозлилась. Это было так не похоже на меня.
— Полагаю, купидон был прекрасен, не так ли? — вставила Эсма. — Ведь Афродита чудо как хороша.
Подруги смотрели на статуэтку. Богиня стояла, почти закрыв лицо рукой, глядя назад с испугом, стыдом, печалью или любовью. Каждая видела в ней что-то свое.
Глава 36
Иногда не могут найти жену
— Моя жена внизу?
— Простите, ваша светлость? — с недоумением спросила горничная Энни, паковавшая багаж.
— Я ищу жену. Твою хозяйку, герцогиню. Девушка смотрела на него, открыв рот.
— Ну, так где она?
— Ушла в деревню с… с ее…
— С кем?
— С мужем! — выпалила горничная.
Кэм застыл на пороге спальни. Голос у него был сладкий как мед и в пятьдесят раз более ядовитый.
— Насколько я понимаю, моя… твоя хозяйка вышла замуж за маркиза Боннингтона?
— Они поженились по специальному разрешению, сэр, — громче, чем ей полагалось, ответила Энни, ибо для нее это было самым потрясающим событием за последние недели.
— Он похож на гадюку! — рассказывала она потом слугам. — Гадюка! Моей хозяйке лучше всего находиться подальше от этого огромного грека.
— Герцог Гертон совсем не грек, просто он живет в Греции, — возразила одна из служанок и, поскольку она всегда читала колонку сплетен в местной газете, добавила: — Его мать была дочерью лорда Фэйрли.
— Разве того, что он живет в Греции, недостаточно? Все они убийцы, эти иностранцы. И герцог смотрел на меня так, будто хотел убить просто за то, что я сказала, что моя хозяйка вышла за другого. Каждый знает, что его брак аннулирован. Чему ж он удивился? Мне это известно уже две недели.
— Две недели? Они женаты две недели? — потрясение выдохнула служанка.
— Не женаты, обручены.
Энни важно кивнула слушателям, которые устроились за столом дворецкого. Она наслаждалась обретенной властью, поскольку была личной горничной скандально известной герцогини Гертон, а теперь скандально известной маркизы Боннингтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79