И с февраля не звонил. Пусть тех спрашивают, с кем он после меня был…
— Господи, неужели он вас бросил после той аварии? — Я постаралась, чтобы вопрос прозвучал максимально удивленно — надеясь, что смена роли журналистки на роль женщины, знающей, что мужчины вероломны, может мне помочь.
— Из-за того, что вы повредили ноги, — из-за этого? Но вы же столько времени были вместе, я слышала, что он так относился к вам… Неужели?
— А чего, в кайф хромую трахать, у которой ноги не согнешь? — Вопрос был задан зло, но я верила, что злость адресована не мне. — Стоя только и можно — а в кайф, что ли? Ни в кабак не пойти, ни еще куда — да в тачку усаживать надо как инвалида. На кой, когда здоровых толпа и каждая под богатого мужика лечь готова? Дело нормальное, я без претензий…
Я покачала головой, изображая сострадание — абсолютно неискреннее, мне не за что было ее жалеть.
— А врачи… Я хочу сказать, вы же за границей лечились вместе с ним, неужели там ничего не могли сделать?
— А ему-то от чего лечиться, он в порядке был! — Теперь пришел ее черед удивляться, только в отличие от меня без притворства. — А я здесь лечилась. По высшему уровню все — получше, чем на Западе. Колени заново сделали — ходить вот могу. Говорят, месяца через три все в норме будет — у меня ж процедуры все время, упражнения на разработку суставов, и человек ко мне оттуда приезжает постоянно. Андрей же денег им вперед загнал, за лечение-то…
Я кивнула глубокомысленно — думая про себя, что, выходит, после аварии Улитин уезжал за границу совсем не лечиться, хотя сообщал всем обратное. Это ничего не значило, конечно, — может, он отдохнуть решил после истории с «Нефтабанком», тем более что у него там собственность была, за границей. Но в любом случае выходило, что он остался цел и невредим — а вот ей не повезло.
— А вы уверены, что та авария была случайностью? — Мне показалось, что ей не нравится мой вопрос, но это была ее проблема. — Ведь почему-то Улитин милицию не вызы-' вал — и «скорая» к вам не приезжала. Может быть, это было подстроено, как вы думаете, Ира?
— Мне откуда знать, кого он вызывал? Мне не до того было. — Она точно ощущала "себя неуютно, потому что снова закурила, хотя только что потушила сигарету. И старалась не встречаться со мной глазами, глядя в сторону. Хотя, возможно, ей просто неприятно было вспоминать ту историю. — Да и что ее вызывать, ментовку, — он меня скорей торопился в больницу отвезти. У него знакомых много было спортсменов, вот он меня в больницу и повез, где звезд всяких лечат от травм.
— На чем повез? — Я изобразила недоумение. — Ведь машина разбилась?
— Та разбилась — он позвонил, другую пригнали. Охране позвонил — и все дела. — Она быстро взглянула меня, но на лице у меня было простое любопытство-по нему нельзя было сказать, что я намеренно загоняю ее в ловушку.
— Да не помню я-у меня колени раздроблены были, я.сознание потеряла. В больнице уже очнулась…
Я не могла объяснить, почему прицепилась к той аварии. Разговор на эту тему ее напрягал, и я рисковала тем, что она вообще прекратит со мной беседовать. Мне следовало бы оценить, что она, узнав, кто я, не начала орать, психовать и требовать, чтобы я ушла, — и значит, надо было вести себя соответственно, избегая говорить о том, что ей неприятно. Но я как идиотка вцепилась именно в этот эпизод — тупо так, по-бульдожьи. Как стоматолог-садист, несмотря на просьбы пациента прекратить, упорно ковыряющий больной зуб — хотя и знает при этом, что пациент сейчас сбежит и лишит его гонорара.
Дело тут было не в моей тупости — я придерживалась бы высокого мнения о своих умственных способностях, даже если бы его не разделяли окружающие. Дело было в том, что я чувствовала, что тут что-то не так. Хотя бы потому, что ей не нравилась тема. И, если честно, мне казалось странным, что Улитин, в аварии не пострадавший, смотался за границу якобы для лечения, оставив ее тут. А потом вообще ее бросил — хотя лечение оплатил вперед. Словно покупая ее молчание.
— Ира, а вы ведь знаете, что это совсем не случайность была. — Я произнесла это уверенно, твердым голосом, показывая, что любезности кончились.
Все равно она не соби-. ралась мне ничего рассказывать по делу — а подробности их романа мне были малоинтересны. Так что если я ошиблась насчет того, что она о чем-то умалчивает, — то в любом случае ничего не теряла. Да, разговор на этом должен был завершиться — так он ведь толком и не начинался. Конечно, будь у меня еще час, возможно, я бы вытянула из нее что-то — но сейчас готова была поставить на карту эту туманную перспективу. — Вы это знаете — и кто мог убить Улитина, вы тоже знаете. Я не утверждаю, что вы знакомы с той девушкой, которая была с ним в машине в тот вечер, — но что ему угрожало что-то и кто-то, вы в курсе. Поверьте, я и сама примерно представляю, кто это мог быть: либо кто-то из «Нефтабанка», либо бандиты. Прошлым летом на юбилее банка он людей приглашал авторитетных — помните? То, что у них были деловые отношения, я знаю, — и очевидно, что они могли испортиться из-за того, что он не хотел уходить из банка, или из-за того, что ушел. Вы не помните, кстати, как их звали — Улитин ведь вам точно говорил, кто они и откуда…
— Я же тебе сказала — не говорил он со мной о делах! — На лице ее появилась не просто злость, но даже ненависть. — А знакомых у него столько всяких было — я их всех помню, что ль? Он, может, и с Ельциным знаком был — мне откуда знать, он же меня с собой не везде таскал. А когда таскал и разговоры были по делу, без меня говорил. И все. А сейчас ты иди, слышишь, — ко мне скоро народ припрется. Тебе ж проблемы не нужны — ну и иди. Думаешь, с Андреем разошлась, так я теперь одна, что ли? Ты еще полчаса посиди, человек ко мне приедет — вот он тебя спросит, что ты за журналист и чего мне тут мозги трахаешь! И адвокат у меня есть — не то напишешь, разберутся с тобой! Вали на х…й, слышишь?!
Это было лишнее, это было слишком грубо и до беспомощности неубедительно — но я понимала, что она ищет любой способ от меня избавиться. Я действительно приперлась без приглашения, меня тут не ждали и не хотели видеть — я напоминала о неприятных минутах и днях и еще требовала информации. И ей очень хотелось, чтобы я ушла. Тем более что она умалчивала о чем-то — наверняка умалчивала, именно потому и разозлилась так. Но я не могла уйти без результата, офаничившись предположениями и сомнениями, — я должна была использовать все методы убеждения.
— Туда — всегда с удовольствием. — Я улыбнулась ей мягко, и ее злость прошла сквозь меня, не встретив ожидаемого сопротивления, сразу ослабнув. — Вы очень добрый человек, Ира. И потому мне очень жаль, что я вас огорчила, — и жаль, что вы мне не помогли. Жаль, что вы не хотите анонимно — а-но-ним-но — помочь мне в расследовании убийства человека, который долгое время был вашим любовником и кое-что для вас сделал, хотя бы в материальном плане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— Господи, неужели он вас бросил после той аварии? — Я постаралась, чтобы вопрос прозвучал максимально удивленно — надеясь, что смена роли журналистки на роль женщины, знающей, что мужчины вероломны, может мне помочь.
— Из-за того, что вы повредили ноги, — из-за этого? Но вы же столько времени были вместе, я слышала, что он так относился к вам… Неужели?
— А чего, в кайф хромую трахать, у которой ноги не согнешь? — Вопрос был задан зло, но я верила, что злость адресована не мне. — Стоя только и можно — а в кайф, что ли? Ни в кабак не пойти, ни еще куда — да в тачку усаживать надо как инвалида. На кой, когда здоровых толпа и каждая под богатого мужика лечь готова? Дело нормальное, я без претензий…
Я покачала головой, изображая сострадание — абсолютно неискреннее, мне не за что было ее жалеть.
— А врачи… Я хочу сказать, вы же за границей лечились вместе с ним, неужели там ничего не могли сделать?
— А ему-то от чего лечиться, он в порядке был! — Теперь пришел ее черед удивляться, только в отличие от меня без притворства. — А я здесь лечилась. По высшему уровню все — получше, чем на Западе. Колени заново сделали — ходить вот могу. Говорят, месяца через три все в норме будет — у меня ж процедуры все время, упражнения на разработку суставов, и человек ко мне оттуда приезжает постоянно. Андрей же денег им вперед загнал, за лечение-то…
Я кивнула глубокомысленно — думая про себя, что, выходит, после аварии Улитин уезжал за границу совсем не лечиться, хотя сообщал всем обратное. Это ничего не значило, конечно, — может, он отдохнуть решил после истории с «Нефтабанком», тем более что у него там собственность была, за границей. Но в любом случае выходило, что он остался цел и невредим — а вот ей не повезло.
— А вы уверены, что та авария была случайностью? — Мне показалось, что ей не нравится мой вопрос, но это была ее проблема. — Ведь почему-то Улитин милицию не вызы-' вал — и «скорая» к вам не приезжала. Может быть, это было подстроено, как вы думаете, Ира?
— Мне откуда знать, кого он вызывал? Мне не до того было. — Она точно ощущала "себя неуютно, потому что снова закурила, хотя только что потушила сигарету. И старалась не встречаться со мной глазами, глядя в сторону. Хотя, возможно, ей просто неприятно было вспоминать ту историю. — Да и что ее вызывать, ментовку, — он меня скорей торопился в больницу отвезти. У него знакомых много было спортсменов, вот он меня в больницу и повез, где звезд всяких лечат от травм.
— На чем повез? — Я изобразила недоумение. — Ведь машина разбилась?
— Та разбилась — он позвонил, другую пригнали. Охране позвонил — и все дела. — Она быстро взглянула меня, но на лице у меня было простое любопытство-по нему нельзя было сказать, что я намеренно загоняю ее в ловушку.
— Да не помню я-у меня колени раздроблены были, я.сознание потеряла. В больнице уже очнулась…
Я не могла объяснить, почему прицепилась к той аварии. Разговор на эту тему ее напрягал, и я рисковала тем, что она вообще прекратит со мной беседовать. Мне следовало бы оценить, что она, узнав, кто я, не начала орать, психовать и требовать, чтобы я ушла, — и значит, надо было вести себя соответственно, избегая говорить о том, что ей неприятно. Но я как идиотка вцепилась именно в этот эпизод — тупо так, по-бульдожьи. Как стоматолог-садист, несмотря на просьбы пациента прекратить, упорно ковыряющий больной зуб — хотя и знает при этом, что пациент сейчас сбежит и лишит его гонорара.
Дело тут было не в моей тупости — я придерживалась бы высокого мнения о своих умственных способностях, даже если бы его не разделяли окружающие. Дело было в том, что я чувствовала, что тут что-то не так. Хотя бы потому, что ей не нравилась тема. И, если честно, мне казалось странным, что Улитин, в аварии не пострадавший, смотался за границу якобы для лечения, оставив ее тут. А потом вообще ее бросил — хотя лечение оплатил вперед. Словно покупая ее молчание.
— Ира, а вы ведь знаете, что это совсем не случайность была. — Я произнесла это уверенно, твердым голосом, показывая, что любезности кончились.
Все равно она не соби-. ралась мне ничего рассказывать по делу — а подробности их романа мне были малоинтересны. Так что если я ошиблась насчет того, что она о чем-то умалчивает, — то в любом случае ничего не теряла. Да, разговор на этом должен был завершиться — так он ведь толком и не начинался. Конечно, будь у меня еще час, возможно, я бы вытянула из нее что-то — но сейчас готова была поставить на карту эту туманную перспективу. — Вы это знаете — и кто мог убить Улитина, вы тоже знаете. Я не утверждаю, что вы знакомы с той девушкой, которая была с ним в машине в тот вечер, — но что ему угрожало что-то и кто-то, вы в курсе. Поверьте, я и сама примерно представляю, кто это мог быть: либо кто-то из «Нефтабанка», либо бандиты. Прошлым летом на юбилее банка он людей приглашал авторитетных — помните? То, что у них были деловые отношения, я знаю, — и очевидно, что они могли испортиться из-за того, что он не хотел уходить из банка, или из-за того, что ушел. Вы не помните, кстати, как их звали — Улитин ведь вам точно говорил, кто они и откуда…
— Я же тебе сказала — не говорил он со мной о делах! — На лице ее появилась не просто злость, но даже ненависть. — А знакомых у него столько всяких было — я их всех помню, что ль? Он, может, и с Ельциным знаком был — мне откуда знать, он же меня с собой не везде таскал. А когда таскал и разговоры были по делу, без меня говорил. И все. А сейчас ты иди, слышишь, — ко мне скоро народ припрется. Тебе ж проблемы не нужны — ну и иди. Думаешь, с Андреем разошлась, так я теперь одна, что ли? Ты еще полчаса посиди, человек ко мне приедет — вот он тебя спросит, что ты за журналист и чего мне тут мозги трахаешь! И адвокат у меня есть — не то напишешь, разберутся с тобой! Вали на х…й, слышишь?!
Это было лишнее, это было слишком грубо и до беспомощности неубедительно — но я понимала, что она ищет любой способ от меня избавиться. Я действительно приперлась без приглашения, меня тут не ждали и не хотели видеть — я напоминала о неприятных минутах и днях и еще требовала информации. И ей очень хотелось, чтобы я ушла. Тем более что она умалчивала о чем-то — наверняка умалчивала, именно потому и разозлилась так. Но я не могла уйти без результата, офаничившись предположениями и сомнениями, — я должна была использовать все методы убеждения.
— Туда — всегда с удовольствием. — Я улыбнулась ей мягко, и ее злость прошла сквозь меня, не встретив ожидаемого сопротивления, сразу ослабнув. — Вы очень добрый человек, Ира. И потому мне очень жаль, что я вас огорчила, — и жаль, что вы мне не помогли. Жаль, что вы не хотите анонимно — а-но-ним-но — помочь мне в расследовании убийства человека, который долгое время был вашим любовником и кое-что для вас сделал, хотя бы в материальном плане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127