Но что-то внутри — предчувствие какое-то — заставляло не вешать трубку. Хотя давно уже было пора. — Признаться, жаль, что такой способный журналист работает в «Сенсации». Нет, я не хочу сказать ничего плохого — но согласитесь…
— А про них если и говорить чего — так только плохое! — В голосе появилась злость. — Как за копейки человека использовать — пожалуйста, а как сложности — ничего не знаем. Володя мне говорит — позвони им, скажи, что мне помощь нужна. Я и позвонила — от завотделом до зама главного дошла. А никто слышать ничего не хочет — говорят со мной как с дурой…
— Может быть, я могу вам помочь? — поинтересовалась участливо. — Вы ведь понимаете, что у нас серьезная газета и соответственно есть серьезные связи…
— Охрана ему нужна — чтоб не убили! — Она произнесла это таким громким шепотом, что у меня даже заложило ухо. — Он там написал чего-то — довольный такой ходил. А позавчера вечером соседка к нам зашла — сказала, ее муж в реанимацию попал, в подъезде избили. Он охранник, сутками работает с выходными, дома сидел, пошел в магазин, а на него прямо посреди бела дня в подъезде и напали. И избили так, что реанимация увезла. А Володя услышал, аж в лице переменился и вышел — мы с соседкой сидели, а он там, оказывается, собирался уже. Она уходит, а он мне и говорит — это со статьей моей связано. И раз Петьку избили до полусмерти, меня вообще убьют. Я ему объясняю, что это хулиганы какие-то, наркоманы, может, или алкаши, из-за денег — кто-то видел, как молодые ребята выходили из подъезда, а у Петьки, когда нашли его, карманы вывернуты.
Думала, может, крыша у него поехала с этой работой. А он меня одеваться тащит — чтоб до метро проводила, при мне не нападут. Сказал, к матери уедет, в Орел — а я чтобы с редакцией связалась и им рассказала, что его убить хотят и ему срочно охрана нужна и вообще. Он уехал, а я им звоню, а они…
Наверное, мне надо было ее утешить — и сообщить ей, что Перепелкина трогать никто не будет, просто потому, что он никому не нужен. Если бы за каждую подобную статью — я имею в виду расследование, а не тот бред непонятного стиля и жанра, который написал Перепелкин, — убивали, то поголовье журналистов в Москве резко сократилось бы, а газеты стали бы беззубыми и пресными.
Болтливого охранника наказали, это да — преподав тем самым урок его напарникам и Перепелкину заодно. Знал бы охранник больше, чем рассказал своему соседу, — его бы не избивали, ему бы нож воткнули в сердце. А так просто наказали — за длинный язык. Зная, что он сделает выводы, как и Перепелкин и все остальные.
Но боюсь, она бы меня не поняла — и ей ни к чему было знать, что я в курсе ситуации, в которую влез ее муж. Так что я повесила трубку, пробормотав ей фальшивые слова утешения и заверяя, что с ее мужем все будет в порядке и мы очень ждем его звонка. И снова закурила, пытаясь обобщить то, что узнала вчера и услышала сегодня — и вообще все, что мне известно про господина Улитина и его смерть.
Теперь я точно знала, что его убили, — иначе бы никто не трогал проболтавшегося охранника. Убили у него в доме при непосредственном участии какой-то девицы, чьи приметы мне уже не сообщат. И еще я точно знала теперь, что Улитин был тесно связан с криминалом — с теми самыми людьми, которые послали быков вырвать пленку из Яшкиной камеры. Теми самыми людьми, о которых говорил Реваз — и которые, как я поняла из его рассказа, одно время к Улитину относились хорошо, как к близкому человеку, а потом стали им недовольны. И именно их отношение выражал Реваз, говоря, что Улитин скользкий тип, не отвечающий за свои слова.
А еще я знала, что из «Нефтабанка» он уходить не хотел — дураку понятно, по какой причине главу государственной, по сути, структуры тормознули сотрудники какого-то спецподразделения, наставив на него стволы и обнаружив в машине кокаин. Не исключено, что я ошибалась — но Хромов мне сказал, что выдавливать Улитина из банка начали примерно 6 сентябре, а история с кокаином произошла в октябре. Видно, сдаваться без борьбы банкир не собирался, на увещевания не реагировал — вот ему и дали понять, что тогда он уйдет по-плохому. И он ушел вскоре — почему-то не обратившись за помощью к бывшему шефу, который мог бы, наверное, что-то сделать. Но Улитин к нему не обратился и от предложенной Хромовым кампании в прессе отказался.
Значит, был еще какой-то искусственно полученный компромат типа кокаина — а то и самый настоящий компромат, огласки которого Улитин не хотел. И вряд ли это было связано с женщинами, как у одного экс-министра, — одно дело глава правового ведомства, застуканный с проститутками в сауне, принадлежащей одной криминальной группировке, и другое дело банкир, которого можно застукать с кем угодно, но это ни о чем не скажет. Значит, то ли в прошлом его что-то было — то ли компромат связан был с его, так сказать, профессиональной деятельностью.
Но нужно ли было тем, кто выдавил-таки Улитина из «Нефтабанка», убивать его почти пять месяцев спустя? Зачем, если он ушел, проиграв сражение, ушел тихо, без публичного скандала? Знал что-то, чего не должен был знать?
И хотя никому ничего не сказал, мертвым он казался безопаснее, чем живым?
Это было возможно — что именно «Нефтабанк» был причастен к его смерти.
Точнее, те люди, которые им руководили и за ним стояли. Но точно так же к ней могли иметь отношение и те криминальные структуры, с которыми Улитин был связан. И даже «Бетта-банк», чья служба безопасности быстренько договорилась с милицией и история о том, что в момент смерти Улитин находился в доме не один, была похоронена. А сам банкир признан скончавшимся от сердечного приступа. Вот это было, конечно, маловероятно — но зато первые две версии вполне реальны.
Я знала уже не так мало — в принципе этого хватило бы для материала.
Интересного, легко читаемого материала — но, увы, полного не фактов, которые бы никто не подтвердил, но слухов и намеков. А я хотела, чтобы у меня получилась суперстатья — в конце концов, под ней моя фамилия будет, а собственный престиж мне дороже желания избавиться поскорее от темы — и значит, мне надо было узнать больше. Хотя бы чуть-чуть побольше. И я уже догадывалась, кто вопреки собственному желанию может сообщить мне хотя бы кое-что, чего я не знаю.
Не хочет — но сообщит. Хотя в отличие от меня об этом пока не догадывается…
Глава 12
Оливковое масло зашипело в сотейнике, распространяя характерный, ни с чем не сравнимый запах. Чувствуя который, я всегда представляю оливковые рощи — которых, надо признать, никогда не видела, и потому в моем представлении они несколько абстрактны. Как, впрочем, и все итальянское.
В Италии я не была и не особо туда хочу, в общем, — но итальянскую кухню обожаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— А про них если и говорить чего — так только плохое! — В голосе появилась злость. — Как за копейки человека использовать — пожалуйста, а как сложности — ничего не знаем. Володя мне говорит — позвони им, скажи, что мне помощь нужна. Я и позвонила — от завотделом до зама главного дошла. А никто слышать ничего не хочет — говорят со мной как с дурой…
— Может быть, я могу вам помочь? — поинтересовалась участливо. — Вы ведь понимаете, что у нас серьезная газета и соответственно есть серьезные связи…
— Охрана ему нужна — чтоб не убили! — Она произнесла это таким громким шепотом, что у меня даже заложило ухо. — Он там написал чего-то — довольный такой ходил. А позавчера вечером соседка к нам зашла — сказала, ее муж в реанимацию попал, в подъезде избили. Он охранник, сутками работает с выходными, дома сидел, пошел в магазин, а на него прямо посреди бела дня в подъезде и напали. И избили так, что реанимация увезла. А Володя услышал, аж в лице переменился и вышел — мы с соседкой сидели, а он там, оказывается, собирался уже. Она уходит, а он мне и говорит — это со статьей моей связано. И раз Петьку избили до полусмерти, меня вообще убьют. Я ему объясняю, что это хулиганы какие-то, наркоманы, может, или алкаши, из-за денег — кто-то видел, как молодые ребята выходили из подъезда, а у Петьки, когда нашли его, карманы вывернуты.
Думала, может, крыша у него поехала с этой работой. А он меня одеваться тащит — чтоб до метро проводила, при мне не нападут. Сказал, к матери уедет, в Орел — а я чтобы с редакцией связалась и им рассказала, что его убить хотят и ему срочно охрана нужна и вообще. Он уехал, а я им звоню, а они…
Наверное, мне надо было ее утешить — и сообщить ей, что Перепелкина трогать никто не будет, просто потому, что он никому не нужен. Если бы за каждую подобную статью — я имею в виду расследование, а не тот бред непонятного стиля и жанра, который написал Перепелкин, — убивали, то поголовье журналистов в Москве резко сократилось бы, а газеты стали бы беззубыми и пресными.
Болтливого охранника наказали, это да — преподав тем самым урок его напарникам и Перепелкину заодно. Знал бы охранник больше, чем рассказал своему соседу, — его бы не избивали, ему бы нож воткнули в сердце. А так просто наказали — за длинный язык. Зная, что он сделает выводы, как и Перепелкин и все остальные.
Но боюсь, она бы меня не поняла — и ей ни к чему было знать, что я в курсе ситуации, в которую влез ее муж. Так что я повесила трубку, пробормотав ей фальшивые слова утешения и заверяя, что с ее мужем все будет в порядке и мы очень ждем его звонка. И снова закурила, пытаясь обобщить то, что узнала вчера и услышала сегодня — и вообще все, что мне известно про господина Улитина и его смерть.
Теперь я точно знала, что его убили, — иначе бы никто не трогал проболтавшегося охранника. Убили у него в доме при непосредственном участии какой-то девицы, чьи приметы мне уже не сообщат. И еще я точно знала теперь, что Улитин был тесно связан с криминалом — с теми самыми людьми, которые послали быков вырвать пленку из Яшкиной камеры. Теми самыми людьми, о которых говорил Реваз — и которые, как я поняла из его рассказа, одно время к Улитину относились хорошо, как к близкому человеку, а потом стали им недовольны. И именно их отношение выражал Реваз, говоря, что Улитин скользкий тип, не отвечающий за свои слова.
А еще я знала, что из «Нефтабанка» он уходить не хотел — дураку понятно, по какой причине главу государственной, по сути, структуры тормознули сотрудники какого-то спецподразделения, наставив на него стволы и обнаружив в машине кокаин. Не исключено, что я ошибалась — но Хромов мне сказал, что выдавливать Улитина из банка начали примерно 6 сентябре, а история с кокаином произошла в октябре. Видно, сдаваться без борьбы банкир не собирался, на увещевания не реагировал — вот ему и дали понять, что тогда он уйдет по-плохому. И он ушел вскоре — почему-то не обратившись за помощью к бывшему шефу, который мог бы, наверное, что-то сделать. Но Улитин к нему не обратился и от предложенной Хромовым кампании в прессе отказался.
Значит, был еще какой-то искусственно полученный компромат типа кокаина — а то и самый настоящий компромат, огласки которого Улитин не хотел. И вряд ли это было связано с женщинами, как у одного экс-министра, — одно дело глава правового ведомства, застуканный с проститутками в сауне, принадлежащей одной криминальной группировке, и другое дело банкир, которого можно застукать с кем угодно, но это ни о чем не скажет. Значит, то ли в прошлом его что-то было — то ли компромат связан был с его, так сказать, профессиональной деятельностью.
Но нужно ли было тем, кто выдавил-таки Улитина из «Нефтабанка», убивать его почти пять месяцев спустя? Зачем, если он ушел, проиграв сражение, ушел тихо, без публичного скандала? Знал что-то, чего не должен был знать?
И хотя никому ничего не сказал, мертвым он казался безопаснее, чем живым?
Это было возможно — что именно «Нефтабанк» был причастен к его смерти.
Точнее, те люди, которые им руководили и за ним стояли. Но точно так же к ней могли иметь отношение и те криминальные структуры, с которыми Улитин был связан. И даже «Бетта-банк», чья служба безопасности быстренько договорилась с милицией и история о том, что в момент смерти Улитин находился в доме не один, была похоронена. А сам банкир признан скончавшимся от сердечного приступа. Вот это было, конечно, маловероятно — но зато первые две версии вполне реальны.
Я знала уже не так мало — в принципе этого хватило бы для материала.
Интересного, легко читаемого материала — но, увы, полного не фактов, которые бы никто не подтвердил, но слухов и намеков. А я хотела, чтобы у меня получилась суперстатья — в конце концов, под ней моя фамилия будет, а собственный престиж мне дороже желания избавиться поскорее от темы — и значит, мне надо было узнать больше. Хотя бы чуть-чуть побольше. И я уже догадывалась, кто вопреки собственному желанию может сообщить мне хотя бы кое-что, чего я не знаю.
Не хочет — но сообщит. Хотя в отличие от меня об этом пока не догадывается…
Глава 12
Оливковое масло зашипело в сотейнике, распространяя характерный, ни с чем не сравнимый запах. Чувствуя который, я всегда представляю оливковые рощи — которых, надо признать, никогда не видела, и потому в моем представлении они несколько абстрактны. Как, впрочем, и все итальянское.
В Италии я не была и не особо туда хочу, в общем, — но итальянскую кухню обожаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127