В конце концов, это мог быть какой-нибудь политик — не желавший светиться на юбилее «Нефтабанка» по своим соображениям. Но если это были бандиты — точнее, авторитеты, — это означало, что убить Улитина могли и они. Может, он оказался плохим партнером — а может, стал не нужен, уйдя из «Нефтабанка». А может… Да все, что угодно, могло быть поводом — и не это сейчас было важно, а то, что у меня появилась еще одна версия смерти банкира.
— Я в лаборатории сутки почти сидел с печатью, во вторник семьсот контролек Косте привез — выбирайте. А он мне звонит тем же вечером — печатай все, принесешь, сразу рассчитаемся. Я ему намекнул, что неплохо бы аванс получить, расходов-то я уже понес прилично, — а он мне в том духе, что глупо шефа про сто баксов спрашивать, когда речь о нескольких штуках идет, — я-то думал, люди порядочные, контрольки посмотрели, оценили, как я работаю, штуки три должны дать — тысячу триста обещали, компенсацию обещали, да за печать еще.
Я прикинул уже, что пленки запас куплю и для дома надо кое-что — нелишние деньги будут. Думаю, надо с ним поплотнее завязаться, порядочных людей не так много, обещать все умеют, а платить нет. Еще сутки отсидел в лаборатории, привожу карточки, Косте отдаю — а Улитина нет, уехал куда-то на встречу. Костя клянется-божится, что завтра все отдаст. А я чего — давайте завтра, только сами пришлите с кем-нибудь, чтоб я не бегал, я человек занятой…
Я представила себе на мгновение, как у какой-нибудь фотолаборатории притормаживает «шестисотый» «мере» с госномерами, и человек в строгом костюме входит внутрь в окружении охраны, и торжественно вручает Яшке пухлый конверт.
Получилось довольно забавно, я улыбнулась даже — чего он, к счастью, увидеть не мог.
— А назавтра звонок — Яш, шеф просит, чтобы ты негативы отдал. Потом вернем, это на пару дней, людей тех успокоить, кого ты щелкнул по ошибке, — они бизнесмены серьезные, но в прессе светиться не хотят, боятся, вдруг карточка где появится. Негативы привезешь — рассчитаемся. А мне неохота негативы отдавать — вдруг потеряют что, а там такие кадры были-супер, со звездами всякими, продать можно. Знал бы, что так получится, — не отдал бы, но люди вроде порядочные, деньги должны, может, заказы от них еще будут, чего ругаться?
Ну и привез. Улитина опять нет, оставил негативы Косте — и все. Ни негативов, ни денег…
— Не отдали? — встряла я, зная, что Яшка вполне способен растянуть концовку на полчаса. — Или отдали?
— Отдали — триста баксов. — В голосе была обида — но похоже, не на меня. — Дозвонился наконец, приехал — а тут вместо Улитина зам его. Мне Андрей Дмитриевич поручил с вами рассчитаться, но я тут проконсультировался с профессиональными фотографами, они вашу съемку раскритиковали, сказали, что такое мыльницей снять можно. А у нас не благотворительное заведение — вот вам триста баксов и до свидания. Я обалдел прям — а потом давай права качать. Я, говорю, сам профессиональный фотограф, что это за люди, кому вы мои снимки показывали? И негативы, говорю, отдайте, они денег стоят. И камеру мне поломали — Улитин оплатить обещал. А этот мне — или берите триста, или уходите так.
Взял, конечно, — Косте высказал все, что думаю, он обещал с шефом поговорить, да его самого потом выгнали. Ну как с людьми после этого работать?
— Значит, снимков не осталось? — спросила, просто чтобы что-то сказать — заранее зная ответ, который он мне дал уже. — Жалко…
Снимки, ради которых я ему позвонила, в принципе можно было найти у кого-то другого. Да и, возможно, это вообще бредовая была идея, случайно пришедшая мне в голову, — найти снимки и попробовать через Хромова выйти на жену Улитина. Якобы только для того, чтобы отдать ей фотографии покойного мужа, обнаруженные мной в нашей редакции. А на самом деле — чтобы сделать попытку ее разговорить и хоть что-то у нее узнать. Конкретное что-то — верит ли она в версию смерти от сердечного приступа, и если нет, то кого подозревает. Конечно, насколько я понимала, они уже какое-то время жили врозь — но возможно, разошлись они не так давно, возможно, у нее остались к нему самые теплые чувства, возможно, она была посвящена во все его неприятности и могла пролить свет на обстоятельства его смерти.
Но теперь, после того как Яшка рассказал мне столько интересного, выяснять у него, у кого могут быть фотографии Улитина и обрекать себя на еще час разговора, было бы несправедливо — и по отношению к нему, и по отношению к себе. Так что дискуссию пора было сворачивать — пока он не переключился на ту тему, которой мне вроде удавалось избежать. А именно — личную.
Я знала, что нравлюсь ему, и давно — может, потому что периодически давала ему немного заработать, и нормально к нему относилась, и как-то выручила в одной плохой ситуации, и вдобавок выслушивала его занудства. А может, он заодно испытывал ко мне что-то помимо благодарности за все вышеперечисленное — кто его знает? В любом случае я не раз получала от него приглашения где-нибудь поесть или выпить чашку кофе — и намеки, что я могла бы пригласить его в гости на правах старого знакомого. А мне, если честно совершенно не улыбалось звать его к себе или сидеть в каком-нибудь приличном месте рядом с Яшкой и слушать его сетования на клиентов и судьбу.
— Обижаешь, мать, — если у меня нет, то у кого тогда есть? — Левицкий продемонстрировал наигранное удивление по поводу того, что я могу сомневаться в наличии у него нужных мне кадров. — Те скоммуниздили — другие имеются. Я архив на днях разбирал, съемку одну нашел прошлогоднюю, я ее после того юбилея чертова делал — юбилей у них в августе был вроде, а это в сентябре. Позвонили люди, просили одно мероприятие снять — спортсмены турнир по теннису строили, междусобойчик такой для звезд. Хоккеисты, футболисты, борцы — титулованные все, чемпионы мира и олимпиад, и все в одном месте. И эта скотина там была, Улитин — тусовщик великий. Со всеми в корешах, руки жмет да обнимается. Я для себя пощелкал, а потом ребята подходить начали, спортсмены — сними то, сними это. А один подходит — не помню, кто такой, но известный тоже, — ты меня поснимай, картинки куплю. Ну и давай — то с тем, то с этим. А потом со скотиной этой в обнимку, прям лучшие кореша. А мне противно рожу эту снимать — и еще ведь смотрит на меня так, будто не узнал, — но парень заплатить пообещал, а деньги-то нужны. Ну и щелкнул их. А тут наткнулся — нормальный кадр такой, и еще на паре кадров Улитин есть на заднем плане. Надо — сделаю, только скажи кому и сколько платят…
— Да мне это, Яш, — призналась нерешительно, думая, что снимок Улитина с каким-то спортсменом мне ничего не даст — мне бы десяток кадров, чтобы было что вручить его жене. — Материал хочу сделать о нем — вот и…
— Да пошел он — бабки пусть отдаст сначала за ту съемку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— Я в лаборатории сутки почти сидел с печатью, во вторник семьсот контролек Косте привез — выбирайте. А он мне звонит тем же вечером — печатай все, принесешь, сразу рассчитаемся. Я ему намекнул, что неплохо бы аванс получить, расходов-то я уже понес прилично, — а он мне в том духе, что глупо шефа про сто баксов спрашивать, когда речь о нескольких штуках идет, — я-то думал, люди порядочные, контрольки посмотрели, оценили, как я работаю, штуки три должны дать — тысячу триста обещали, компенсацию обещали, да за печать еще.
Я прикинул уже, что пленки запас куплю и для дома надо кое-что — нелишние деньги будут. Думаю, надо с ним поплотнее завязаться, порядочных людей не так много, обещать все умеют, а платить нет. Еще сутки отсидел в лаборатории, привожу карточки, Косте отдаю — а Улитина нет, уехал куда-то на встречу. Костя клянется-божится, что завтра все отдаст. А я чего — давайте завтра, только сами пришлите с кем-нибудь, чтоб я не бегал, я человек занятой…
Я представила себе на мгновение, как у какой-нибудь фотолаборатории притормаживает «шестисотый» «мере» с госномерами, и человек в строгом костюме входит внутрь в окружении охраны, и торжественно вручает Яшке пухлый конверт.
Получилось довольно забавно, я улыбнулась даже — чего он, к счастью, увидеть не мог.
— А назавтра звонок — Яш, шеф просит, чтобы ты негативы отдал. Потом вернем, это на пару дней, людей тех успокоить, кого ты щелкнул по ошибке, — они бизнесмены серьезные, но в прессе светиться не хотят, боятся, вдруг карточка где появится. Негативы привезешь — рассчитаемся. А мне неохота негативы отдавать — вдруг потеряют что, а там такие кадры были-супер, со звездами всякими, продать можно. Знал бы, что так получится, — не отдал бы, но люди вроде порядочные, деньги должны, может, заказы от них еще будут, чего ругаться?
Ну и привез. Улитина опять нет, оставил негативы Косте — и все. Ни негативов, ни денег…
— Не отдали? — встряла я, зная, что Яшка вполне способен растянуть концовку на полчаса. — Или отдали?
— Отдали — триста баксов. — В голосе была обида — но похоже, не на меня. — Дозвонился наконец, приехал — а тут вместо Улитина зам его. Мне Андрей Дмитриевич поручил с вами рассчитаться, но я тут проконсультировался с профессиональными фотографами, они вашу съемку раскритиковали, сказали, что такое мыльницей снять можно. А у нас не благотворительное заведение — вот вам триста баксов и до свидания. Я обалдел прям — а потом давай права качать. Я, говорю, сам профессиональный фотограф, что это за люди, кому вы мои снимки показывали? И негативы, говорю, отдайте, они денег стоят. И камеру мне поломали — Улитин оплатить обещал. А этот мне — или берите триста, или уходите так.
Взял, конечно, — Косте высказал все, что думаю, он обещал с шефом поговорить, да его самого потом выгнали. Ну как с людьми после этого работать?
— Значит, снимков не осталось? — спросила, просто чтобы что-то сказать — заранее зная ответ, который он мне дал уже. — Жалко…
Снимки, ради которых я ему позвонила, в принципе можно было найти у кого-то другого. Да и, возможно, это вообще бредовая была идея, случайно пришедшая мне в голову, — найти снимки и попробовать через Хромова выйти на жену Улитина. Якобы только для того, чтобы отдать ей фотографии покойного мужа, обнаруженные мной в нашей редакции. А на самом деле — чтобы сделать попытку ее разговорить и хоть что-то у нее узнать. Конкретное что-то — верит ли она в версию смерти от сердечного приступа, и если нет, то кого подозревает. Конечно, насколько я понимала, они уже какое-то время жили врозь — но возможно, разошлись они не так давно, возможно, у нее остались к нему самые теплые чувства, возможно, она была посвящена во все его неприятности и могла пролить свет на обстоятельства его смерти.
Но теперь, после того как Яшка рассказал мне столько интересного, выяснять у него, у кого могут быть фотографии Улитина и обрекать себя на еще час разговора, было бы несправедливо — и по отношению к нему, и по отношению к себе. Так что дискуссию пора было сворачивать — пока он не переключился на ту тему, которой мне вроде удавалось избежать. А именно — личную.
Я знала, что нравлюсь ему, и давно — может, потому что периодически давала ему немного заработать, и нормально к нему относилась, и как-то выручила в одной плохой ситуации, и вдобавок выслушивала его занудства. А может, он заодно испытывал ко мне что-то помимо благодарности за все вышеперечисленное — кто его знает? В любом случае я не раз получала от него приглашения где-нибудь поесть или выпить чашку кофе — и намеки, что я могла бы пригласить его в гости на правах старого знакомого. А мне, если честно совершенно не улыбалось звать его к себе или сидеть в каком-нибудь приличном месте рядом с Яшкой и слушать его сетования на клиентов и судьбу.
— Обижаешь, мать, — если у меня нет, то у кого тогда есть? — Левицкий продемонстрировал наигранное удивление по поводу того, что я могу сомневаться в наличии у него нужных мне кадров. — Те скоммуниздили — другие имеются. Я архив на днях разбирал, съемку одну нашел прошлогоднюю, я ее после того юбилея чертова делал — юбилей у них в августе был вроде, а это в сентябре. Позвонили люди, просили одно мероприятие снять — спортсмены турнир по теннису строили, междусобойчик такой для звезд. Хоккеисты, футболисты, борцы — титулованные все, чемпионы мира и олимпиад, и все в одном месте. И эта скотина там была, Улитин — тусовщик великий. Со всеми в корешах, руки жмет да обнимается. Я для себя пощелкал, а потом ребята подходить начали, спортсмены — сними то, сними это. А один подходит — не помню, кто такой, но известный тоже, — ты меня поснимай, картинки куплю. Ну и давай — то с тем, то с этим. А потом со скотиной этой в обнимку, прям лучшие кореша. А мне противно рожу эту снимать — и еще ведь смотрит на меня так, будто не узнал, — но парень заплатить пообещал, а деньги-то нужны. Ну и щелкнул их. А тут наткнулся — нормальный кадр такой, и еще на паре кадров Улитин есть на заднем плане. Надо — сделаю, только скажи кому и сколько платят…
— Да мне это, Яш, — призналась нерешительно, думая, что снимок Улитина с каким-то спортсменом мне ничего не даст — мне бы десяток кадров, чтобы было что вручить его жене. — Материал хочу сделать о нем — вот и…
— Да пошел он — бабки пусть отдаст сначала за ту съемку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127