И лишь потом набрел на сведения, что графу готовили эту самую овсянку не на коровьем молоке и не на козьем, а на миндальном! Тогда и посочувствовал Софье Андреевне.
Тот год, когда Димку кормили, как графа Толстого, сильно подрезал и планы и бюджет Николая Николаевича с Викой. У Вики даже присказка появилась: «Когда Димка вырастет, мы…» и так далее.
Сейчас, в самолете, Николай Николаевич тоже достал журнал, только американский. Но, обнаружив в нем на первых же страницах большую статью Бэра, немедленно убрал его назад. Однако Бэр успел заметить его телодвижения.
– Старая несуразная работа, не тратьте на нее время, – посоветовал он. – Лучше послушайте, что пишет эта мадам, Сидзуко Китахата.
И он, нисколько не затрудняясь, стал прямо с листа читать японский текст по-английски.
– Я читал статьи этого автора, но считал, что он – мужчина.
– Нет, она – молодая дама, лет пятидесяти.
Работа японки по касательной соприкасалась с тем, что делали они. Но кое в чем она, как ни странно, отставала.
– Думаю, она перестала пользоваться аквалангом, водолазы уволились, а у мужа нет возможности лазать под воду так же часто, как это делаете вы, – то ли пошутил, то ли сказал всерьез Бэр.
Аэропорт был пуст, как и в прошлый раз. Такси не обнаруживались, и Николай Николаевич поймал частника, который согласился везти их в академическую гостиницу на Миллионную, между Эрмитажем и Марсовым полем.
По дороге Бэр пробовал сунуть Николаю доллары, но Николай стоически отказался и расплатился с водителем сам.
Номер был экзотически дешев по нынешним временам, но зато – аховый, с туалетом в конце коридора. Иных тут не существовало. Николай чуть было не предложил поехать к ним домой, но не решился стеснять свободу гостя и простился с ним до завтрашнего утра. В конце концов, Бэр сам выбрал именно эту гостиницу как самую близкую к Эрмитажу, куда он собирался отправиться немедленно.
Николай тоже отправился немедленно. К себе домой.
Он всегда звонил Вике с вокзала. И в этот раз позвонил из аэропорта. Вика была дома и ждала его. С Димкой было настолько все хорошо, что тот даже отправился в школу один.
Ему повезло с троллейбусом на Дворцовой – подошел сразу, был почти пустым и не простаивал на перекрестках.
На свой третий этаж Николай взбежал мгновенно и открыл дверь своим ключом.
Ключ мягко повернулся в замке, дверь тихо распахнулась, и только Николай решил провозгласить что-нибудь зычное и радостное, типа: «Ого-го-го!» – как остолбенел и сразу задохнулся от того, что происходило в коридорчике между прихожей и «взрослой» комнатой.
Незнакомый толстозадый лысоватый мужик, находясь к нему спиной, тискал его жену. Вика в халатике, явно наброшенном на голое тело, стояла лицом к прихожей и смотрела на собственного мужа невидящими глазами. Халатик был расстегнут, и мужик, елозя руками по Викиному телу, приговаривал:
– Перед вами ваш любимый муж, он только что вернулся из города Мурманска. Вы его очень ждали. Покажите, как вы любите своего единственного мужчину.
А Вика, словно плывя по воздуху, продолжала глядеть на Николая широко раскрытыми, полными счастья глазами, улыбаясь так, как улыбалась, только когда они были вдвоем в постели, и напевно – так тоже она разговаривала только с ним – повторяла:
– Количка, любимый, как я тебя ждала!
И мужик, по-прежнему елозя одной рукой по ее телу, другой стал лихорадочно сдирать с себя одежду, одновременно подталкивая Вику в комнату.
Николай Николаевич поставил сумку с ноутбуком на пол и наконец, вдохнув воздух, выкрикнул неожиданно громко, грубо:
– Может быть, хватит ломать комедию?!
От этого крика мужик дернулся и отпрянул от его жены. А Вика стояла, словно, как сказали бы раньше, ударенная пыльным мешком из-за угла. Наконец она проморгалась и стала стыдливо запахивать на себе халат. Это Николая взорвало еще больше. Перед ним, значит, стесняется, а перед мужиком – распахнулась. И только он собрался проорать что-нибудь типа: «Убирайтесь немедленно! Оба убирайтесь отсюда!» – как мужик, резко повернувшись к нему, спросил тоном, который можно было бы назвать важным и строгим, если бы не нелепые обстоятельства:
– В чем дело? Кто вам позволил срывать психотерапевтические сеансы?!
– Коля! – простонала в эти же секунды Вика и бросилась Николаю на шею.
– Ах ты падла, – сказал Николай мужику, разжимая руки Вики. – Так это у тебя сеансы?
Мужик странно шмыгнул носом и потянулся к вешалке за дубленкой. Но Николай опередил его. Он схватил и чужую шапку, и ту самую дубленку, распахнул незапертую дверь и швырнул их на лестницу. Потом, сомкнув в кулаке расстегнутые борта пиджака и рубашку на груди мужика, он поволок незваного гостя, который руками своими пытался подтянуть спадающие брюки, туда же, к лестнице
– Колечка, Колечка, не убивай этого человека! – вдруг закричала Вика. – Количка, милый, только не убивай! Это – экстрасенс Парамонов.
– Ты, сука, еще и экстрасенс! – хрипло проревел Николай и швырнул мужика так, что тот загремел вниз спиной вслед за своей дубленкой.
Теперь, когда дверь захлопнулась и в квартире остались они вдвоем, Николай не мог смотреть на свою жену, не мог сказать ей ни одного слова. И поэтому сделал единственное, что мог, – не снимая куртки, ботинок, прошел в комнату, сел на диван и закрыл лицо руками.
Гадостная сцена стояла перед его глазами, и думать ни о чем не хотелось. Не хотелось жить.
Тихо вошла Вика, встала рядом и проговорила:
– Колечка, сними, пожалуйста, куртку!
– Уйди! – простонал он.
Она хотела нежно погладить его по голове – так, как он обычно любил. Но он грубо сбросил руку и выкрикнул:
– Уйди, я сказал! Совсем уйди!
Такого грубого анекдота с клиентками у Парамонова не случалось никогда. Только в Перми, когда он в своем Центре психического здоровья несколько форсированно гармонизировал поля с дамой, которая оказалась женой крупной прокурорской шишки. А муж, уже пронюхавший что-то раньше, выследил ее на выходе из Центра и повез немедленно на анализ спермы. Тогда его обложили со всех сторон так, что он уже чувствовал запах тюремных нар. Хорошо, они сумели рвануть!
С тех пор они с Ингой старались вести себя аккуратно. И вот – такой примитивный прокол. Типичный сюжет на тему мужа в командировке.
Этот длиннорукий угрюмый тип, посмевший прикоснуться к нему, был Андрею Бенедиктовичу отвратителен. Идя по Невскому, он продолжал чувствовать на себе его мерзостную хватку. Тип даже не догадывается, какой властью над его жизнью, а точнее, смертью обладает экстрасенс Парамонов. Но пусть он пока поживет. Пусть все растянется во времени, как на картине Сальвадора Дали. Для начала можно вернуть приступы их мальчишке. Тут все будет чище чистого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Тот год, когда Димку кормили, как графа Толстого, сильно подрезал и планы и бюджет Николая Николаевича с Викой. У Вики даже присказка появилась: «Когда Димка вырастет, мы…» и так далее.
Сейчас, в самолете, Николай Николаевич тоже достал журнал, только американский. Но, обнаружив в нем на первых же страницах большую статью Бэра, немедленно убрал его назад. Однако Бэр успел заметить его телодвижения.
– Старая несуразная работа, не тратьте на нее время, – посоветовал он. – Лучше послушайте, что пишет эта мадам, Сидзуко Китахата.
И он, нисколько не затрудняясь, стал прямо с листа читать японский текст по-английски.
– Я читал статьи этого автора, но считал, что он – мужчина.
– Нет, она – молодая дама, лет пятидесяти.
Работа японки по касательной соприкасалась с тем, что делали они. Но кое в чем она, как ни странно, отставала.
– Думаю, она перестала пользоваться аквалангом, водолазы уволились, а у мужа нет возможности лазать под воду так же часто, как это делаете вы, – то ли пошутил, то ли сказал всерьез Бэр.
Аэропорт был пуст, как и в прошлый раз. Такси не обнаруживались, и Николай Николаевич поймал частника, который согласился везти их в академическую гостиницу на Миллионную, между Эрмитажем и Марсовым полем.
По дороге Бэр пробовал сунуть Николаю доллары, но Николай стоически отказался и расплатился с водителем сам.
Номер был экзотически дешев по нынешним временам, но зато – аховый, с туалетом в конце коридора. Иных тут не существовало. Николай чуть было не предложил поехать к ним домой, но не решился стеснять свободу гостя и простился с ним до завтрашнего утра. В конце концов, Бэр сам выбрал именно эту гостиницу как самую близкую к Эрмитажу, куда он собирался отправиться немедленно.
Николай тоже отправился немедленно. К себе домой.
Он всегда звонил Вике с вокзала. И в этот раз позвонил из аэропорта. Вика была дома и ждала его. С Димкой было настолько все хорошо, что тот даже отправился в школу один.
Ему повезло с троллейбусом на Дворцовой – подошел сразу, был почти пустым и не простаивал на перекрестках.
На свой третий этаж Николай взбежал мгновенно и открыл дверь своим ключом.
Ключ мягко повернулся в замке, дверь тихо распахнулась, и только Николай решил провозгласить что-нибудь зычное и радостное, типа: «Ого-го-го!» – как остолбенел и сразу задохнулся от того, что происходило в коридорчике между прихожей и «взрослой» комнатой.
Незнакомый толстозадый лысоватый мужик, находясь к нему спиной, тискал его жену. Вика в халатике, явно наброшенном на голое тело, стояла лицом к прихожей и смотрела на собственного мужа невидящими глазами. Халатик был расстегнут, и мужик, елозя руками по Викиному телу, приговаривал:
– Перед вами ваш любимый муж, он только что вернулся из города Мурманска. Вы его очень ждали. Покажите, как вы любите своего единственного мужчину.
А Вика, словно плывя по воздуху, продолжала глядеть на Николая широко раскрытыми, полными счастья глазами, улыбаясь так, как улыбалась, только когда они были вдвоем в постели, и напевно – так тоже она разговаривала только с ним – повторяла:
– Количка, любимый, как я тебя ждала!
И мужик, по-прежнему елозя одной рукой по ее телу, другой стал лихорадочно сдирать с себя одежду, одновременно подталкивая Вику в комнату.
Николай Николаевич поставил сумку с ноутбуком на пол и наконец, вдохнув воздух, выкрикнул неожиданно громко, грубо:
– Может быть, хватит ломать комедию?!
От этого крика мужик дернулся и отпрянул от его жены. А Вика стояла, словно, как сказали бы раньше, ударенная пыльным мешком из-за угла. Наконец она проморгалась и стала стыдливо запахивать на себе халат. Это Николая взорвало еще больше. Перед ним, значит, стесняется, а перед мужиком – распахнулась. И только он собрался проорать что-нибудь типа: «Убирайтесь немедленно! Оба убирайтесь отсюда!» – как мужик, резко повернувшись к нему, спросил тоном, который можно было бы назвать важным и строгим, если бы не нелепые обстоятельства:
– В чем дело? Кто вам позволил срывать психотерапевтические сеансы?!
– Коля! – простонала в эти же секунды Вика и бросилась Николаю на шею.
– Ах ты падла, – сказал Николай мужику, разжимая руки Вики. – Так это у тебя сеансы?
Мужик странно шмыгнул носом и потянулся к вешалке за дубленкой. Но Николай опередил его. Он схватил и чужую шапку, и ту самую дубленку, распахнул незапертую дверь и швырнул их на лестницу. Потом, сомкнув в кулаке расстегнутые борта пиджака и рубашку на груди мужика, он поволок незваного гостя, который руками своими пытался подтянуть спадающие брюки, туда же, к лестнице
– Колечка, Колечка, не убивай этого человека! – вдруг закричала Вика. – Количка, милый, только не убивай! Это – экстрасенс Парамонов.
– Ты, сука, еще и экстрасенс! – хрипло проревел Николай и швырнул мужика так, что тот загремел вниз спиной вслед за своей дубленкой.
Теперь, когда дверь захлопнулась и в квартире остались они вдвоем, Николай не мог смотреть на свою жену, не мог сказать ей ни одного слова. И поэтому сделал единственное, что мог, – не снимая куртки, ботинок, прошел в комнату, сел на диван и закрыл лицо руками.
Гадостная сцена стояла перед его глазами, и думать ни о чем не хотелось. Не хотелось жить.
Тихо вошла Вика, встала рядом и проговорила:
– Колечка, сними, пожалуйста, куртку!
– Уйди! – простонал он.
Она хотела нежно погладить его по голове – так, как он обычно любил. Но он грубо сбросил руку и выкрикнул:
– Уйди, я сказал! Совсем уйди!
Такого грубого анекдота с клиентками у Парамонова не случалось никогда. Только в Перми, когда он в своем Центре психического здоровья несколько форсированно гармонизировал поля с дамой, которая оказалась женой крупной прокурорской шишки. А муж, уже пронюхавший что-то раньше, выследил ее на выходе из Центра и повез немедленно на анализ спермы. Тогда его обложили со всех сторон так, что он уже чувствовал запах тюремных нар. Хорошо, они сумели рвануть!
С тех пор они с Ингой старались вести себя аккуратно. И вот – такой примитивный прокол. Типичный сюжет на тему мужа в командировке.
Этот длиннорукий угрюмый тип, посмевший прикоснуться к нему, был Андрею Бенедиктовичу отвратителен. Идя по Невскому, он продолжал чувствовать на себе его мерзостную хватку. Тип даже не догадывается, какой властью над его жизнью, а точнее, смертью обладает экстрасенс Парамонов. Но пусть он пока поживет. Пусть все растянется во времени, как на картине Сальвадора Дали. Для начала можно вернуть приступы их мальчишке. Тут все будет чище чистого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94