-- Теперь сдаетесь?
-- Нет, я буду стоять до последнего, проклятый гунн! --
крикнул полковник, лихорадочно ползая на четвереньках по полу и
передвигая своих солдат.
Однако, как он ни отбивался, я загнал остатки его войска в
угол и окончательно разгромил.
-- Боже мой! -- выпалил полковник, вытирая вспотевший
лоб.- В жизни не видел такого боя. Как тебе удается стрелять
так метко, если ты впервые играешь в эту игру?
-- Ну, у нас была похожая игра, только мы поражали цель
стеклянными шариками,- объяснил я.- Главное -- точно оценивать
расстояние и направление в стрельбе.
-- Черт возьми! -- сказал он, глядя на свою разгромленную
армию.- Однако мы славно поиграли и славно сразились. Сыграем
еще раз?
И мы продолжали играть, и полковник все сильнее горячился,
наконец я взглянул на часы и обнаружил, к своему ужасу, что уже
час ночи. Очередной бой был в разгаре, а потому мы оставили все
как было, и на другой день я снова пришел вечером к полковнику,
и мы довели игру до конца. С той поры я проводил у него два-три
вечера в неделю, и мы сражались на полу огромной комнаты, и он
получал от игры великое удовольствие -- почти такое же, как я.
Но вот однажды мама объявила, что нашла наконец подходящий
дом, можно уезжать из Лондона. Я здорово огорчился --
приходится расстаться со своей работой и с друзьями, мистером
Белоу и полковником Энстратером. Мистер Ромилли страшно
расстроился.
-- Никогда мне не найти достойную замену,- сказал он.-
Никогда.
-- Что вы, кто-нибудь найдется,- заверил я его.
-- Только не такой мастер, как ты, оформлять аквариумы и
витрины. Не знаю даже, что я стану делать без тебя.
В день окончательного прощания он со слезами на глазах
преподнес мне кожаный бумажник с тисненой внутри надписью
золотыми буквами: "Джеральду Дарреллу от товарищей по работе".
Я был малость озадачен, поскольку, кроме нас двоих, в лавке
никто не служил, но, видимо, он посчитал, что так будет лучше.
Горячо поблагодарив его, я в последний раз прошел по переулку
Потта, направляясь к лавке мистера Белоу.
-- Жаль, что ты уезжаешь, парень,- сказал он.- Право,
очень жаль. Вот... это тебе -- маленький подарок на прощание.
Он вручил мне маленькую квадратную клетку, в которой сидел
самый желанный для меня предмет из его коллекции -- красный
кардинал. Я был потрясен.
-- Нет, вы в самом деле отдаете его мне? -- спросил я.
-- Конечно, отдаю, парень, конечно.
-- Но вы уверены, что сейчас подходящее время года для
такого подарка? Мистер Белоу хохотнул.
-- Уверен,- ответил он.- Разумеется, подходящее.
Я простился с ним, а вечером отправился к полковнику,
чтобы в последний раз сыграть в его любимую игру. После игры --
я дал ему выиграть -- мы спустились вниз.
-- Знаешь, дружище, я буду скучать по тебе. Сильно
скучать. Но ты поддерживай связь, ладно? Не забывай. У меня
тут... гм... маленький сувенир для тебя.
И он вручил мне плоский серебряный портсигар. Я с
удивлением прочел выгравированную надпись: "С любовью от
Марджери".
-- О, не обращай внимания,- сказал полковник.- Надпись
можно удалить... Подарок одной женщины... которую я когда-то
знал. Думал, тебе понравится. Памятный сувенир... гм...
-- Большое, большое спасибо, сэр,- произнес я.
-- Не за что, не за что.- Он высморкался, протер монокль и
подал мне руку.- Что ж, удачи тебе, дружище. Надеюсь, мы еще
как-нибудь увидимся.
Мне не пришлось его больше увидеть. Он умер спустя
несколько месяцев.
Глава четвертая. КАК ДОБИТЬСЯ ПОВЫШЕНИЯ
Городок Мамфе не может похвастать здоровым климатом. Он
расположен на высоком мысу над излучиной широкой бурой реки,
среди густого влажного леса, большую часть года воздух здесь
знойный и душный, как в турецкой бане, и только дождливый сезон
вносит какое-то разнообразие, усиливая и зной и духоту.
В те времена население городка составляли пять белых
мужчин, одна белая женщина и около десяти тысяч горластых
африканцев. В состоянии легкого помешательства я решил, что
Мамфе -- идеальное место для моей звероловной базы, и разбил на
берегу кишащего бегемотами бурого потока шатер, набитый
всевозможными дикими животными. Естественно, по ходу работы я
близко познакомился с белыми жителями и изрядным числом
африканцев. Африканцы работали у меня охотниками, проводниками
и носильщиками, потому что, вступая в лес, вы переносились
назад во времена Стенли и Ливингстона и все ваше имущество
перемещалось на головах дюжих чернокожих мужчин.
Лов зверей -- дело трудоемкое, не оставляющее много
времени для благодеяний, тем удивительнее, что именно здесь мне
представился случай помочь учреждению, именуемому о ту пору
Министерством по делам колоний.
В то утро я был занят кормлением бельчат, которые явно
ничего не соображали и, похоже, вовсе не желали жить. Тогда еще
не были изобретены бутылочки с маленькой соской, рассчитанной
на ротики бельчат, а потому надлежало обмотать спичку ваткой,
обмакнуть ее в жидкость и сунуть в рот сосунку. Процедура
долгая и требующая изрядной выдержки, так как надо было
следить, чтобы ватка не слишком намокала, иначе бельчонок мог
подавиться молоком, и засовывать ее сбоку, чтобы не застряла на
зубах и не была тотчас проглочена, следствием чего была бы
смерть от несварения желудка.
Часы показывали десять, и уже царила такая жара, что
приходилось поминутно вытирать полотенцем влажные руки, чтобы
малютки не простудились. Настроение было соответственное, а тут
еще, пока я маялся с упирающимися подопечными, внезапно у
самого моего локтя материализовался мой бой Пайес, чье
бесшумное появление всегца действовало мне на нервы.
-- Будьте добры, сэр,- сказал он.
-- Ну, что тебе? -- рявкнул я, манипулируя ваткой с
молоком.
-- НОА прийти, сэр,- доложил он.
-- Начальник окружной администрации? -- удивился я.-
Какого черта ему надо?
-- Не говорить, сэр,- бесстрастно ответил Пайес.- Я пойти
открыть пиво?
-- Что ж, открывай,- сказал я, и поскольку НОА Мартин
Баглер в эту минуту показался на гребне холма над моим лагерем,
я посадил бельчат обратно в их коробку, выстланную банановыми
листьями, и вышел из шатра, чтобы встретить его.
Мартин был долговязый молодой мужчина с круглыми черными
глазами, косматой черной шевелюрой, курносым носом и широкой
обаятельной улыбкой. Привычка лихо жестикулировать длинными
руками при разговоре была источником вечных неприятностей для
него и для окружающих. Однако это не мешало ему быть весьма
достойным начальником администрации, потому что он горячо любил
свою работу и, что еще важнее, не менее горячо любил
африканцев, и те отвечали на это добром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38