Кое-кто облегчил мне задачу. Голос, который произнес: «Что-нибудь еще, миссис Эймс?» Это был Джонас Джоунс, вставший у двери, которая, по-моему предположению, вела в буфетную. Я посмотрел на него через ее плечо. Его черные глаза буквально вцепились в меня. Лицо его слегка вытянулось и побелело, но в его тоне ничего этого не проступило. Он все еще был вежливым. Может, немножко ледяным, но вежливым.
Она не стала ни отпрыгивать, ни подаваться назад. Она позволила своей руке проскользить по моей груди, медленно, и лишь затем обернулась:
— Мистер Лукас как раз собирается уходить. Вы проводите его?
— Да, миссис Эймс.
Он пересек комнату и встал у другой двери, которая выводила в залу.
— Мы могли бы поговорить еще когда-нибудь, — сказала она. — Когда-нибудь очень скоро.
— Хорошо, — сказал я. — Давайте.
— Как знать — может быть, это избавит вас от многих беспокойств, — сказала она. — И еще это может быть очень даже интересно. Для нас обоих.
— Вполне возможно, — сказал я.
— Я позвоню вам.
— Вы будете очень любезны, — сказал я, повернулся и отправился к двери, которую Джонас держал открытой.
Он последовал за мной в залу, обежал меня слева и распахнул для меня большую резную дверь.
Я остановился и некоторое время смотрел на него.
— Тебе нравится твоя работа? — спросил я.
— Тут получше, чем в Майами Бич, приятель, — ответил он. — Нет такой большой конкуренции.
— Ты хочешь сохранить место?
Он кивнул.
— Планирую.
— Тогда тебе надо бы поусерднее выполнять работу внутри дома, — сказал я.
Глава шестнадцатая
В международном аэропорту Лос-Анджелеса я арендовал в конторе Хертца зеленый «Шевроле Импала». Остановился я в мотеле на Западном Авеню — не так далеко от Вилшира. Там я повесил свой костюм, повалялся на кровати, потом смешал себе выпить из бутылки Скотча, которую предусмотрительно захватил с собой из Вашингтона. Сделав все это, я снял трубку и набрал номер Сайза.
В Вашингтоне было около часу дня, и Сайз восседал во главе обеденного стола.
— Я в мотеле «Жемини», — сказал я.
Он спросил, какой у меня номер, я сказал. После этого он сообщил:
— Я вывернул этот город наизнанку, но найти удалось не так уж много. Он выезжал отсюда множество раз — а кто нет? В первый раз в 1929, когда ему было 9. В том же году он посетил Большой Каньон, наряду с Йеллоустоунским парком, Йосмитом, Сан-Франциско и озером «Плоская голова». Это в Монтане.
— Похоже на обычный туризм, — сказал я.
— На машине, — сказал Сайз. — На «Эссексе супер 6» 1928 года, если это представляет какой-то интерес.
— Всей семьей?
— С матерью, отцом и сестренкой семи лет. Звали Марта. Умерла от полиомиелита в 1935 году.
— Не поможет, — сказал я. — Когда еще он срывался с места?
— С тех пор еще примерно две или три дюжины раз, — сказал Сайз. — Боже, да все ездят в Калифорнию! Я не смог много собрать о его поездках до того, как он стал сенатором, но в бытность им он выезжал 15 раз. Примерно три раза в год.
— В Лос-Анджелес?
— Да повсюду. Иногда в Лос-Анджелес. Иногда в Сан-Франциско. Пару раз в Сакраменто. Однажды в Сан-Диего. В Ла-Джолла у него был вроде бы "друг сердечный". Останавливался у него пару раз.
— Может, любовница? — спросил я с надеждой.
— Бывший сосед по комнате, в колледже.
— Это может быть что-то, — сказал я. — Как его имя?
— Его имя — Джон Свендон, но едва ли он тебе чем-то поможет. Он умер четыре года назад. Эймс приезжал на его похороны.
— Ладно, — сказал я. — Что о тех временах, когда он еще не стал сенатором?
— Мейбл застала его мать по телефону сегодня утром. Она живет в Индианополисе. Это через нее мы узнали насчет «Эссекс супер 6». Она старенькая уже, Мейбл проговорила с ней почти час — по большей части о той турпоездке за рулем. Она не помнит никакого другого времени, когда б он туда ездил, за исключением войны. Он призвался на флот из Сан-Франциско.
— Он ведь был летчик?
— Да, морская авиация. Или военно-морская? Горячий парень. Дослужился до капитана, так и демобилизовался.
— Когда?
— Если верить Пентагону, 14 августа 1945 года.
— Это ж День Победы над Японией, если не ошибаюсь?
— Совершенно верно.
— А где он демобилизовался?
— Его мать сказала, что в Лос-Анджелесе. Он два дня не мог выбраться домой, потому что ему никак не отдавали билет. Пирог, который она ему испекла, успел зачерстветь.
— Ну ладно. Если он был во флоте, значит, отпустили его на гражданку из лагеря Пендлтон, а не из Лос-Анджелеса. Есть что-то еще?
— Мы убили целое утро, собирая для тебя все это.
— Но это немного.
— Чем богаты, как говорится.
— Ладно, придется, как видно, собрать остальное здесь, — сказал я.
— Откуда собрать? — спросил Сайз.
— Не знаю еще.
— Вот это меня и беспокоит, — сказал Сайз и отключился.
Фирма «Коллинзон и Керни», специализирующаяся на инженерном консалтинге, располагалась на втором этаже трехэтажного здания по Беверли-бульвару. Я поднялся по ступенькам и попал в открытый коридор. Никакого звонка не обнаружилось, и я вошел без стука. За простой стойкой из серого металла сидела женщина. Она трудилась над решением кроссворда из «Таймс». Еще там были по виду совершенно неудобные стулья, вроде тех, что часто встречаются перед кабинетами дантистов. На стенах висело несколько фотографий каких-то подозрительных мостов, ни один из которых я так и не смог опознать, а на полу лежал плетеный пеньковый коврик.
Женщине, видимо, было чуть-чуть за шестьдесят. У нее были хрупкие оранжевые волосы и хрупкий оранжевый рот. Также на каждой щеке было нарисовано два четких оранжевых пятна. Она взглянула на меня через бифокальные очки. Такие были весьма популярны пятнадцать или двадцать лет назад.
— Если вы пришли что-то продать, вы зря тратите время, — сказала она ледяным тоном. — Мистер Керни бывает только по вторникам и четвергам.
— А как же быть, если я захочу построить мост в пятницу? — сказал я.
— Ха. Ха. Ха. — сказала она, как будто читая вслух.
— Бизнес не особо процветает? — спросил я.
Она вернулась к кроссворду.
— Бизнес ни к черту, — сказала она.
— Возможно, если б мистер Коллинзон и мистер Керни бывали в офисе почаще, и дела бы пошли веселей.
Она отложила шариковую ручку и положила руки на стол. Оранжевые ногти вполне гармонировали с ее макияжем. А вот глаза у нее, как я заметил, были голубые, как яйца дрозда. Оранжевый цвет всего остального с ними гармонировал слабо.
— Мистер Коллинзон, — сказала она, — умер 15 лет назад. Мистеру Керни уже 77 лет, и единственная причина, по какой он еще ходит сюда — это чтобы скрыться от жены. А жена у него, могу я добавить, та еще стерва. Что до постройки мостов, так мы мосты не строим. Мы их проектируем. Или, если быть построже в определениях — рассказываем людям, как их надо проектировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62