С ее слов выходит, что она сказала ему и про деньги — мол, за это дельце тебе причитается 50 тысяч — а он отказался — нет, мол, я не хочу их.
— И вы ей поверили?
— А почему ж нет — если появляется возможность съэкономить 50 штук?
— Когда она сказала вам, что он не хочет получить деньги?
— Когда мы вместе шли к его офису.
— И после этого вы все же сняли деньги со счета?
— Мы забрали деньги из банка еще в пятницу. Это были те деньги, которые мы собирались использовать — а не те деньги, которые мы на самом деле хотели дать ему. Просто иногда людям нравится посмотреть на них. Даже потрогать. Мы предполагали, что сенатор окажется одним из таких.
— Но он оказался не из таких, — сказал я.
— Да, — сказал Баггер. — Не из таких.
— Как долго уже они с Конни Мизелль сожительствуют?
— Сколько, Джонни? — спросил Баггер.
Каттер, казалось, на мгновенье задумался.
— Должно быть, сейчас уже месяцев 5–6. С тех пор, как он ушел в отставку.
— А как же жена сенатора?
— А что жена? — сказал Баггер. — Это уж не наша забота. Если вы хотите знать мнение жены сенатора, почему бы вам у нее самой и не спросить? Наверно, придется все же подождать до окончания похорон ее дочери… Хотя, не знаю. Вы, может, и не будете ждать.
— Безутешные родители — моя специальность, — сказал я.
Полковник взглянул на часы.
— Что-нибудь еще? Если нет… — он не закончил фразу.
— Не прямо сейчас, — сказал я. — Может, что-то еще понадобится позже.
Каттер встал со своего кресла позади меня и положил руку на мое левое плечо. Я поднял на него глаза.
— Знаете кое-что? — спросил он.
— Что?
— По поводу той чуши — о Меркерсе или чем там еще — в Германии. Я бы не распространялся об этом на твоем месте, приятель.
Его пальцы глубоко впились мне в плечо, и я, сопротивляясь, издал короткий стон или даже вскрик.
— Так ты понял, о чем я? — Он еще сильнее сжал мое плечо, и еще один заряд боли прошил насквозь все предплечье.
— На твоем месте я бы не делал этого снова, — сказал я.
— На моем месте? — переспросил Каттер.
— Да, — сказал я. — Кое-кому может быть больно.
— Именно, именно, — сказал он. — Кое-кому — очень может быть.
Глава восьмая
На следующее утро я стоял на ступенях Епископальной Церкви Св. Маргариты — 1800 по Коннектикут Авеню — и помогал Девиду Синкфилду из отдела убийств подсчитывать присутствующих на похоронах Каролины Эймс, дочери сенатора. Похоронная служба проходила в восьми кварталах к югу от того места, где ее настигла смерть. Пришли семьдесят два человека, не считая меня, лейтенанта Синкфилда, его партнера Джека Проктора, и еще одного человека, который выглядел как преуспевающий банкир, но на самом деле являлся преуспевающим частным сыщиком по имени Артур Дейн.
Я смотрел, как Синкфилд его обрабатывал. Наблюдать за работой Синкфилда — одно удовольствие!
— Ну, здорово, это… мистер Дейн! — сказал он, как бы случайно двигаясь так, чтобы находящийся рядом старался изо всех сил держаться подальше. — Помните меня? Дейва Синкфилда?
Я почти что увидел, как у Дейна зашевелились извилины.
— Э-э… Да. Как поживаете, лейтенант?
— Превосходно. Просто превосходно. А это мой партнер, Джек Проктор.
Дейн кивнул. Проктор хмыкнул что-то приветственное и вернулся к учету присутствующих на скорбной церемонии.
— У девчонки было множество друзей, ага? — спросил Синкфилд.
— Кажется, что-то в этом роде.
— А вы — тоже ее друг, мистер Дейн?
— Не совсем.
— Тогда вы, господь не даст соврать, на работе?
— В некотором роде.
— Это, должно быть, чертовски важный клиент! Надо же — вытащить из собственного офиса такого занятого человека, как вы?
— Все мои клиенты важны для меня.
Синкфилд кивнул.
— Готов поспорить, они ценят такое отношение. Мы, знаете ли, работаем по этому делу буквально пару дней, но одно уже точно выяснили: оказывается, у дочки Эймса была ну просто куча друзей!
— Да что вы?
— О, да! Куча! Я удивлен, что большинство так и не появились на ее похоронах… Но знаете что?
— Что?
— Не думаю, что людям вообще нравится бывать на похоронах. Ни в каком, прямо скажем, качестве…
— Полагаю, вы правы, — сказал Дейн.
Я подумал, что ему на вид лет 45, и с годами его фигура все больше напоминает бочонок на ножках. Его похожий на яблоко подбородок при любых обстоятельствах направлен строго вперед и вверх — так он лучше скрывает из виду своего второго собрата.
У Дейна были умные, холодные зеленые глаза, выглядывающие из-под бифокальных очков в металлической оправе. Рот — широкий и тонкий, но верхняя губа налезала на нижнюю, что придавало ему вид нетерпеливый или брюзгливый — не могу сказать точно, какой. Нос — ничего особенного, а вот густая шевелюра уже ощутимо начала редеть. Лишь на висках виднелись пушистые седые баки, выглядящие не более как дань прошлому.
В остальном он был весь из 1955 года — застегнутая на все пуговицы белая рубашка, умеренный и аккуратный галстук в тон к темно-синему костюму и черным оксфордским полуботинкам с надраенными носами. Впрочем, не исключено, что это был его обычный наряд для посещения похорон.
— Мы всяких похорон уже столько навидались… то есть я да Проктор, — не закрывал рта Синкфилд. — Это у нас, знаете, часть работы, да, у нас же отдел убийств, приходится ходить, а как же? Вот ходим — и этак, знаете ли, смотрим, сортируем — кто пришел, кто не пришел. Но, черт побери, что я вам все это рассказываю, мистер Дейн? Вы ж тоже по нашей части, в некотором роде?
— Да, — сказал Дейн, чуть подаваясь назад, словно норовя бочком-бочком ускользнуть. Синкфилд зажал его снова, на этот раз будто бы случайным движением плеча.
— Вот, к примеру, — сказал он, — на эти похороны девицы Эймс и мы заявились, и вы — тут как тут. Это любопытно! Вот вы зачем здесь — тоже следите, кто пришел, а кто отсутствует?
— Я только представляю моего клиента, — сказал Дейн.
— И у вас, конечно, нет желания рассказать мне, кто бы это мог быть, а?
— Не думаю, что в этом есть необходимость.
— Не возражаете, если я угадаю?
Дейн вздохнул.
— Нет, не возражаю.
— Я представляю дело так: если уж такой человек, как вы, САМ вышел из конторы, чтобы постоять тут на часах— к гадалке не ходи: клиент у него — чертовски важная шишка! А иначе б он послал сюда кого-нибудь из своих деревенских вахлаков, в пиджаке от одного костюма и в штанах от другого — что первое под руку попалось. Не так ли? Нет, уж если с нами сам мистер Дейн — стало быть, у клиента водятся деньжата, и ого-го какие деньжата! И отсюда делаем вывод, что клиент-то — не кто иной, как жена сенатора, госпожа Эймс! У старушки на счету чуть не двадцать миллионов…
— Так вы с ней уже говорили, — утвердительно сказал Дейн.
— Она — ваш клиент?
— Да. Она — мой клиент.
— Ну да, мы с ней поговорили кое о чем, — сказал Синкфилд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62