Случайность… Надо будет с утра позвонить Киму, подумал я.
В Верхнем Городе, казалось, и дышалось легче… Стекла в телефонных будках стояли на своих местах, стены домов белели свежей штукатуркой…
— Стоп. Вот здесь.
Себастиан расплатился с шофером и тоже стал вылезать из машины.
— Ты что, — удивился я, — прогуляться решил?
— А можно я с вами? — жалобно сказал мажор. — Ночь ведь уже… если я заявлюсь в такое время, мне родитель шею свернет… а с утра я придумаю что-нибудь.
Я вздохнул. Улица была совершенно пуста, дома чернели слепыми окнами, лишь на перекрестке светилась одинокая будка постового, да манекены таращились с ближайшей витрины… Будь Валька дома, уж она бы мне показала — мало того, что сам среди ночи приперся, да еще и мажора с собой притащил… но я на время был свободным человеком, что хочу, то и делаю…
Себастиан нес картину на вытянутых руках, словно она была стеклянной.
Консьерж дремал в своей каморке, но я подумал, что у Себастиана хватит ума и у самого включить подъемный воздуховод. И ошибся — он тут же решительным шагом направился к лестнице. Сначала я решил, что это он из-за картины, но потом сообразил, что малый опять борется за равноправие…
— Не на то ты силы расходуешь, приятель, — сказал я.
Он важно ответил:
— Большое начинается с малого.
Ну что ты тут скажешь?
Я отпер двери и нащупал выключатель в прихожей.
— Ладно, входи.
— Так вы один живете? — удивился Себастиан. — Я думал…
Он замолчал и смущенно захлопал глазами. Уж не знаю, какие журнальчики они читают, эти их подростки, но, по-моему, они нас явно переоценивают…
— Жена и сын в деревне… На лето отправил.
— А-а… — неопределенно протянул Себастиан.
— Ванная направо по коридору. Туалет рядом. Я тебе в комнате сына постелю — уж как-нибудь устроишься. Есть хочешь?
— Нет-нет, спасибо, — торопливо сказал мажор, — я лучше чаю.
— Я ж тебе мяса не предлагаю. Там вроде бананы были, в холодильнике…
И понял, что сам он в холодильник не полезет.
Мы пугаем их гораздо больше, чем они — нас, подумал я. Все в нас их пугает… И всеядность. И кровожадность. И неистребимая сексуальность, пронизывающая всю нашу культуру… И буйство воображения… И способность с невероятной легкостью, по-обезьяньи, перенимать все их технологические достижения… Пугает… и влечет одновременно… Мы для них — что-то вроде страшной детской сказки… запретный плод.
Я выложил фрукты на стол в кухне и проверил, не оставил ли я на виду что-нибудь этакое… В быту мы не слишком пересекаемся — официальные приемы не в счет, — и оно, пожалуй, к лучшему. Давно прошло то время, когда мажоры ходили в народ… Нелегко же им, бедным, приходилось.
В ванной шумела вода.
— Там полотенце в полосочку, — крикнул я ему, — оно чистое. Только сегодня повесил.
Себастиан осторожно выглянул из ванной.
— У вас все как у нас, — сказал он, — ну, почти все.
Я неуверенно хмыкнул.
— Кино, что ли не смотришь? Или там сериалы по телику?
— Ты про второй канал? — Он покачал головой. — Родитель не любит. Говорит, там одна сплошная пошлятина…
— Может, по-своему, он и прав.
Он нервно оглянулся, решил, что все в порядке, и неловко уместился за столом.
— Вот ты скажи, — обратился он ко мне, одновременно очищая банан, — ты ведь встроился в систему. Живешь в Верхнем Городе… Неужто ты всем доволен?
— Почему? — устало сказал я. — Найди мне идиота, который всем доволен…
— Но если ты понимаешь, что что-то не так… что надо менять…
— А ты, выходит, знаешь, как надо? — спросил я. — И меня, пожалуйста, не приплетай.
— А зачем в Нижний ходил?
— Попросили.
Ким теперь мне по гроб жизни… надо же, так подставить человека…
— Когда я был маленький, — оживленно разглагольствовал Себастиан, — мне казалось, что все так и надо… Люди на своем месте, мы, гранды, на своем. Но ведь это же не так, правда, Лесь?
— Не знаю, — устало сказал я, — это, знаешь ли, проходит… и с возрастом опять кажется, что так и надо. Шел бы ты лучше спать, малый. Тебе что-то нужно?
Я поймал себя на том, что обращаюсь к нему как к парню — почему-то мы всегда норовим приписать им мужской род… Может, потому, что у нас, у людей, власть всегда ассоциировалась с мужественностью? Они, кажется, и сами это ощущают — недаром же присваивают себе мужские имена.
— Нет, — сказал Себастиан, — ничего не надо… немножко неудобно будет, но ничего…
Он неловко поднялся, чуть не опрокинув табурет, и отправился в детскую. Я подождал, пока за ним не захлопнется дверь, и начал, наконец, копаться в холодильнике в поисках съестного. Вальки нет, и холодильник пустой, подумал я.
Валька была.
Она стояла в дверях, угрожающе уперев руки в бока.
Я не слышал, как она вошла. Небось, теща накрутила — она как-то умудрялась будить в Вальке худшие черты характера. Вот и сейчас: должно быть, ее и впрямь обуял один из этих ее приступов ревности, и она решила нагрянуть с полуночной инспекцией. Чтоб уж наверняка…
Я растерянно сказал:
— Привет.
— Привет, — холодно отозвалась она. — Ты, похоже, не один?
— Вовсе нет, — торопливо ответил я, — во всяком случае…
— Как же, — она мрачно усмехнулась, окинув меня презрительным взглядом, — так я и поверила…
Я уже понял, к чему все идет, и встал, чтобы преградить ей дорогу, но она развернулась на каблуках и решительным шагом направилась в спальню. И тут же наткнулась на Себастиана, который, высунув голову в коридор, с интересом наблюдал за развитием событий.
— Вот так так! — брезгливо произнесла Валька.
— Погоди, — торопливо сказал я, — сейчас я тебе все…
Но она уже отодвинула меня и решительным шагом двинулась в комнату. На миг она замерла, потом обернулась ко мне — лицо ее перекосила гримаса отвращения.
— Значит, пока я там твоему сыну сопли утираю, ты вот что… — горло у нее перехватило, и оттого голос звучал устрашающе, — ах ты… мерзавец, подонок, извращенец поганый…
— Ты совсем не…
— С мажорами он балуется… Господи, уж лучше бы ты бабу привел…
— Но это…
Но она уже закусила удила.
— Мерзавец! — Она заплакала так, что плечи затряслись. — Ах, какой же ты мерзавец! Подонок…
— Валечка, но это же совсем не…
Тут вмешался этот идиот:
— Послушайте, я только хотел…
Тут Валька развернулась и изо всех сил вмазала мне по морде. Пока я очумело мотал головой, она развернулась и выскочила в коридор, я слышал, как простучали, сбегая по лестнице, каблучки. Оттолкнул неуверенно топтавшегося в прихожей Себастиана и выбежал наружу. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как мигнули сигнальные огни отъезжающей от подъезда машины. Какое-то время я еще бежал за ней, размахивая руками, потом развернулся и побрел обратно.
Себастиан все еще стоял в коридоре.
— Уехала? — сочувственно спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
В Верхнем Городе, казалось, и дышалось легче… Стекла в телефонных будках стояли на своих местах, стены домов белели свежей штукатуркой…
— Стоп. Вот здесь.
Себастиан расплатился с шофером и тоже стал вылезать из машины.
— Ты что, — удивился я, — прогуляться решил?
— А можно я с вами? — жалобно сказал мажор. — Ночь ведь уже… если я заявлюсь в такое время, мне родитель шею свернет… а с утра я придумаю что-нибудь.
Я вздохнул. Улица была совершенно пуста, дома чернели слепыми окнами, лишь на перекрестке светилась одинокая будка постового, да манекены таращились с ближайшей витрины… Будь Валька дома, уж она бы мне показала — мало того, что сам среди ночи приперся, да еще и мажора с собой притащил… но я на время был свободным человеком, что хочу, то и делаю…
Себастиан нес картину на вытянутых руках, словно она была стеклянной.
Консьерж дремал в своей каморке, но я подумал, что у Себастиана хватит ума и у самого включить подъемный воздуховод. И ошибся — он тут же решительным шагом направился к лестнице. Сначала я решил, что это он из-за картины, но потом сообразил, что малый опять борется за равноправие…
— Не на то ты силы расходуешь, приятель, — сказал я.
Он важно ответил:
— Большое начинается с малого.
Ну что ты тут скажешь?
Я отпер двери и нащупал выключатель в прихожей.
— Ладно, входи.
— Так вы один живете? — удивился Себастиан. — Я думал…
Он замолчал и смущенно захлопал глазами. Уж не знаю, какие журнальчики они читают, эти их подростки, но, по-моему, они нас явно переоценивают…
— Жена и сын в деревне… На лето отправил.
— А-а… — неопределенно протянул Себастиан.
— Ванная направо по коридору. Туалет рядом. Я тебе в комнате сына постелю — уж как-нибудь устроишься. Есть хочешь?
— Нет-нет, спасибо, — торопливо сказал мажор, — я лучше чаю.
— Я ж тебе мяса не предлагаю. Там вроде бананы были, в холодильнике…
И понял, что сам он в холодильник не полезет.
Мы пугаем их гораздо больше, чем они — нас, подумал я. Все в нас их пугает… И всеядность. И кровожадность. И неистребимая сексуальность, пронизывающая всю нашу культуру… И буйство воображения… И способность с невероятной легкостью, по-обезьяньи, перенимать все их технологические достижения… Пугает… и влечет одновременно… Мы для них — что-то вроде страшной детской сказки… запретный плод.
Я выложил фрукты на стол в кухне и проверил, не оставил ли я на виду что-нибудь этакое… В быту мы не слишком пересекаемся — официальные приемы не в счет, — и оно, пожалуй, к лучшему. Давно прошло то время, когда мажоры ходили в народ… Нелегко же им, бедным, приходилось.
В ванной шумела вода.
— Там полотенце в полосочку, — крикнул я ему, — оно чистое. Только сегодня повесил.
Себастиан осторожно выглянул из ванной.
— У вас все как у нас, — сказал он, — ну, почти все.
Я неуверенно хмыкнул.
— Кино, что ли не смотришь? Или там сериалы по телику?
— Ты про второй канал? — Он покачал головой. — Родитель не любит. Говорит, там одна сплошная пошлятина…
— Может, по-своему, он и прав.
Он нервно оглянулся, решил, что все в порядке, и неловко уместился за столом.
— Вот ты скажи, — обратился он ко мне, одновременно очищая банан, — ты ведь встроился в систему. Живешь в Верхнем Городе… Неужто ты всем доволен?
— Почему? — устало сказал я. — Найди мне идиота, который всем доволен…
— Но если ты понимаешь, что что-то не так… что надо менять…
— А ты, выходит, знаешь, как надо? — спросил я. — И меня, пожалуйста, не приплетай.
— А зачем в Нижний ходил?
— Попросили.
Ким теперь мне по гроб жизни… надо же, так подставить человека…
— Когда я был маленький, — оживленно разглагольствовал Себастиан, — мне казалось, что все так и надо… Люди на своем месте, мы, гранды, на своем. Но ведь это же не так, правда, Лесь?
— Не знаю, — устало сказал я, — это, знаешь ли, проходит… и с возрастом опять кажется, что так и надо. Шел бы ты лучше спать, малый. Тебе что-то нужно?
Я поймал себя на том, что обращаюсь к нему как к парню — почему-то мы всегда норовим приписать им мужской род… Может, потому, что у нас, у людей, власть всегда ассоциировалась с мужественностью? Они, кажется, и сами это ощущают — недаром же присваивают себе мужские имена.
— Нет, — сказал Себастиан, — ничего не надо… немножко неудобно будет, но ничего…
Он неловко поднялся, чуть не опрокинув табурет, и отправился в детскую. Я подождал, пока за ним не захлопнется дверь, и начал, наконец, копаться в холодильнике в поисках съестного. Вальки нет, и холодильник пустой, подумал я.
Валька была.
Она стояла в дверях, угрожающе уперев руки в бока.
Я не слышал, как она вошла. Небось, теща накрутила — она как-то умудрялась будить в Вальке худшие черты характера. Вот и сейчас: должно быть, ее и впрямь обуял один из этих ее приступов ревности, и она решила нагрянуть с полуночной инспекцией. Чтоб уж наверняка…
Я растерянно сказал:
— Привет.
— Привет, — холодно отозвалась она. — Ты, похоже, не один?
— Вовсе нет, — торопливо ответил я, — во всяком случае…
— Как же, — она мрачно усмехнулась, окинув меня презрительным взглядом, — так я и поверила…
Я уже понял, к чему все идет, и встал, чтобы преградить ей дорогу, но она развернулась на каблуках и решительным шагом направилась в спальню. И тут же наткнулась на Себастиана, который, высунув голову в коридор, с интересом наблюдал за развитием событий.
— Вот так так! — брезгливо произнесла Валька.
— Погоди, — торопливо сказал я, — сейчас я тебе все…
Но она уже отодвинула меня и решительным шагом двинулась в комнату. На миг она замерла, потом обернулась ко мне — лицо ее перекосила гримаса отвращения.
— Значит, пока я там твоему сыну сопли утираю, ты вот что… — горло у нее перехватило, и оттого голос звучал устрашающе, — ах ты… мерзавец, подонок, извращенец поганый…
— Ты совсем не…
— С мажорами он балуется… Господи, уж лучше бы ты бабу привел…
— Но это…
Но она уже закусила удила.
— Мерзавец! — Она заплакала так, что плечи затряслись. — Ах, какой же ты мерзавец! Подонок…
— Валечка, но это же совсем не…
Тут вмешался этот идиот:
— Послушайте, я только хотел…
Тут Валька развернулась и изо всех сил вмазала мне по морде. Пока я очумело мотал головой, она развернулась и выскочила в коридор, я слышал, как простучали, сбегая по лестнице, каблучки. Оттолкнул неуверенно топтавшегося в прихожей Себастиана и выбежал наружу. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как мигнули сигнальные огни отъезжающей от подъезда машины. Какое-то время я еще бежал за ней, размахивая руками, потом развернулся и побрел обратно.
Себастиан все еще стоял в коридоре.
— Уехала? — сочувственно спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25