Я помню, как злобствовали все остроумцы кофеен, когда Дик Стиль завел карету и переселился на Блумсбери-сквер; они простили ему, лишь когда его стали преследовать судебные приставы, и тогда обратили свой гнев на мистера Аддисона за то, что он продал загородный дом Дика. А между тем Дик и в долговой тюрьме и в парке, куда он выезжал на своей четверке кобыл, сверкающих сбруей накладного серебра, был все тот же Дик Стиль, добряк, славный малый, весельчак и мот, а мистер Аддисон, со своей стороны, был вполне прав, что постарался вернуть свои деньги и не дал Дику растратить их на шампанское и музыку, на вышитые кафтаны, изящную мебель и прихлебателей всякого рода, мужчин и женщин, евреев и христиан, постоянно его окружавших. Если, по знаменитому изречению monsieur де Рошфуко, "в несчастии наших друзей есть для нас что-то втайне приятное", то их удача всегда несколько огорчает нас. Трудно подчас бывает человеку привыкнуть к мысли о неожиданно привалившем счастье, но еще труднее привыкнуть к ней его друзьям, и лишь немногие из них способны выдержать это испытание, тогда как всякая неудача имеет то несомненное преимущество, что обычно она является "великим примирителем": возвращается исчезнувшая было приязнь, ненависть угасает, и вчерашний враг протягивает руку поверженному другу юных лет. Любовь, сочувствие и зависть могут уживаться в одном и том же сердце и быть направленными на одно и то же лицо. Вражда кончается, как только соперник споткнулся; и мне кажется, что все эти свойства человеческой природы, приятные и неприятные, следует признать с одинаковым смирением. Они последовательны и естественны; великодушие и низость - в природе человека.
Итак, мы должны прийти к суждению, что старшая из двух родственниц Эсмонда простила младшей ее красоту, когда эта красота отчасти утратила былую свежесть, и позабыла большинство своих обид, когда рушилось завидное благополучие обидчицы; или же, если мы хотим быть более великодушными, мы можем сказать (впрочем, от перестановки слагаемых сумма не изменится), что, видя Рэйчел в несчастье, Изабелла раскаялась в своей суровости к ней и, тронутая участью бедной вдовы и ее детей, предоставила им приют и дружескую поддержку. Мир и согласие царили между обеими леди, покуда слабейшая из них нуждалась в защите. В ту пору, когда Эсмонд отправлялся в свой первый поход, его госпожа (хоть и глупышка, и незначительное создание, и т. д., и т. п.) еще пользовалась дружеским расположением старшей леди Каслвуд, а госпоже Беатрисе разрешалось быть красавицей.
Но за первые два года царствования королевы Анны наружность обеих младших леди претерпела весьма существенные и прискорбные изменения, - по крайней мере, в глазах старшей. У Рэйчел, виконтессы Каслвуд, лицо стало похоже на мучную клецку, а госпожа Беатриса ужасно огрубела и утратила почти всю свою красоту. Маленький лорд Блэндфорд (впрочем, какой он лорд Блэндфорд! Его отец был лорд Черчилль, король, которого он предал, сделал его лордом Черчиллем, - лорд Черчилль он и есть) может строить ей куры сколько вздумается; его мать, эта старая ведьма Сара Дженнингс, никогда не допустит подобного безрассудства. Правда, леди Мальборо устроила девчонку фрейлиной к принцессе, но она пожалеет об этом. Вдова Фрэнсис (она ведь всего только миссис Фрэнсис Эсмонд) просто хитрая, бессердечная и нахальная интриганка. Балует сверх всякой меры своего пащенка, а кончит тем, что выйдет замуж за каслвудского капеллана.
- Как, за Тэшера? - вскричал мистер Эсмонд, вне себя от гнева и удивления.
- Да, за Тэшера, сына моей горничной, который унаследовал все качества своего отца, лакея-церковника, и своей достопочтенной маменьки, господской камеристки! - воскликнула миледи. - Что же еще остается чувствительной вдовушке, которая безвыездно сидит в глухой дыре, портит баловством любезного сынка, морит бедных лекарствами, дважды в день читает молитвы и не видит никого, кроме своего капеллана, - что, по-вашему, ей еще остается, mon cousin, как не поощрять ухаживания этого отвратительного пастора со свиными глазками и в утконосых башмаках? Cela c'est vu, mon cousin Такие вещи бывали, кузен (франц.).. Когда я еще девушкой жила в Каслвуде, все капелланы влюблялись в меня - им там больше делать нечего.
Миледи продолжала свои рассуждения, но, по правде сказать, Эсмонд не слыхал, что она говорила дальше, потому что все его мысли сосредоточились вокруг сказанного вначале. Верно ли это? Даже половины, даже четверти, даже десятой доли правды не бывало в речах болтливой старухи. Можно ли поверить ей на этот раз? Больше ни о чем Эсмонд не мог думать, хотя его покровительница тараторила еще добрый час.
Кое-кто из молодых джентльменов, с которыми Эсмонд познакомился в Лондоне, пообещал представить его миссис Брэйсгердл, обворожительнейшей из актрис и любезнейшей из женщин, той самой, из-за которой старый недруг Гарри, лорд Мохэн, взял на душу грех убийства еще задолго до своей злополучной ссоры с милордом. Знаменитый мистер Колгрив, чье мнение было законом, отметил своей высокой похвалой эту прелестную особу; она играла также в комедиях Дика Стиля, и, увидев ее в первый раз, мистер Эсмонд целые сутки потом чувствовал или полагал себя влюбленным в эту хорошенькую смуглянку столь же страстно, как и тысячи других молодых лондонцев. Кто однажды взглянул на нее, тот только о том и мог думать, как бы увидеть ее вновь; и надежда удостоиться личного знакомства с ней была столь соблазнительна, что при одной мысли об этом в сердце молодого поручика вспыхнул пожар. Трудно несколько месяцев прожить с товарищами в походной палатке и не вспомнить, что и тебе двадцать пять лет. Когда человек молод, как бы ни велико было обрушившееся на него несчастье, рано или поздно наступит та ночь, когда он заснет крепким сном, и тот день, когда в час обеда его потянет на хороший бифштекс. Время, молодость и здоровье, новые впечатления, и пыл боев, и походная жизнь помогли Эсмонду утешиться в его горе; и друзья говорили, что дону Меланхолио, как его некогда называли, теперь уже не пристало это имя. Так что, когда компания молодых людей собиралась обедать в таверне "Роза" и затем отправлялась в театр, Эсмонд не хуже всякого другого умел насладиться и бутылкой и пьесой.
Отчего же болтовня старой тетки или, быть может, сплетня о Томе Тэшере привела в такое непонятное и неожиданное волнение товарища детских игр Тома? Разве не клялся он мысленно тысячу раз, что леди Каслвуд, сделавшая ему некогда столько добра и так жестоко потом от него отвернувшаяся, стала и навек останется для него чужой и безразличной? Разве, призвав на помощь свою гордость и чувство справедливости, не излечился он от раны, нанесенной ему ее вероломством, да и помнил ли он еще об этой ране?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168