Трех дней не пробыли гости в доме, как однажды бедный Джон Локвуд явился к своему господину мрачнее тучи и пожаловался, что "милорд - то есть приезжий джентльмен - заигрывает с мисс Люси (так звали любезную Джека), дарит ей деньги и все норовит поцеловать". Сознаюсь, однако, что у полковника Эсмонда несколько отлегло от сердца, когда он узнал, что принц почтил своим выбором кухонную красотку. Впрочем, выбор этот находился в полном соответствии с истинно королевскими вкусами принца, которым он оставался верен до конца. Наследник самого славного имени, самой могущественной короны и самой горькой судьбы во всей Европе всегда рад был сложить свой титул и свои печали к деревянным башмакам французской трактирной служанки, а затем, как набожный католик, в знак раскаяния посыпать главу пеплом из мусорного ведра. И за подобных смертных страдают народы, борются партии, льется в бою благородная кровь! Год спустя много славных голов скатилось с плеч, Нитсдайл бежал в чужие края, и Дервентуотер взошел на эшафот, а в это время неблагодарный вертопрах, ради которого они рискнули всем и все проиграли, бражничал с целым гаремом у себя в petite maison Домик (франц.). в Шайо.
Краснея от стыда за навязанную ему миссию, Эсмонд вынужден был отправиться к принцу и предупредить, что девушка, которую пытается соблазнить его светлость, невеста Джона Локвуда, честного и храброго солдата, который проделал шесть кампаний и закален в боях и которому известно, что особа, выдающая себя за лорда Каслвуда, на самом деле вовсе не молодой виконт. Принимая во внимание все это, полковник почтительнейше просил принца подумать о тех роковых последствиях, к каким могла бы привести ревность обманутого жениха, и о том, что его величество ожидают дела более важные, нежели обольщение горничной и позор простого, но честного человека.
Не проходило дня, чтобы Эсмонду не пришлось указать августейшему искателю приключений на какую-либо неосторожность или чрезмерную вольность с его стороны. Принц выслушивал эти замечания с довольно пасмурным видом, и только когда речь зашла о бедном Локвуде, он соблаговолил весело расхохотаться и воскликнул:
- Вот как! La soubrette Горничная (франц.). пожаловалась своему amoureux Возлюбленному (франц.)., и теперь Криспен сердится, а Криспен старый служака, Криспен был капралом, не так ли? Передайте ему, что мы наградим его отвагу парою нашивок, а верность тоже не оставим без оплаты.
Полковник Эсмонд попытался продолжить свои увещания, но принц, повелительно топнув ногою, вскричал:
- Assez, milord; je m'ennuye a la preche; Довольно, милорд, проповеди мне скучны (франц.). я не за тем приехал в Лондон, чтобы выслушивать проповеди. - И он потом говорил Каслвуду, что "le petit jaune, le noir Colonel, le Marquis Misantrope Желтолицый малыш, черный полковник, маркиз Мизантроп (франц.). (каковыми насмешливыми прозвищами его королевскому высочеству угодно было наделить полковника Эсмонда) просто уморил его своим важным видом и своими добродетельными поучениями".
Принца часто навещали епископ Рочестерский и другие джентльмены, причастные к тому предприятию, ради которого его королевское высочество прибыл в Англию. Явившись в Кенсингтон, они спрашивали лорда Каслвуда, и их тотчас же провожали в гостиную миледи либо в его собственные апартаменты, где его королевское высочество вполне открыто принимал их под видом сына хозяйки дома. Каждый из этих посетителей умолял принца как можно реже выходить из дому и терпеливо дожидаться условленного знака. Дамы старались развлечь его игрою в карты, за каковым занятием он проводил каждодневно немало времени. Еще больше времени он уделял выпивке и, будучи навеселе, болтал и смеялся без умолку, особенно если при этом не было полковника, чье присутствие словно пугало его, и бедный Colonel noir, приняв намек как приказание, лишь изредка в эти часы осмеливался нарушить своим сумрачным видом благодушие августейшего узника. Из друзей дома, явившихся навестить лорда Каслвуда, допускались к его милости лишь те немногие, чьи имена значились в особом списке, врученном привратнику. Продолжительное путешествие верхом растревожило старую рану виконта, - так было сказано слугам и знакомым. И доктор А***, пользовавший его милость Можно считать почти достоверным, что доктор, упомянутый здесь моим дорогим отцом, не кто иной, как знаменитый доктор Арбетнот. - Р. Э.-У. (я не хочу называть его имени, но замечу, что он был шотландец, состоял лейб-медиком королевы и славился своим добросердечием и остротой ума), предписал ему полный покой, покуда рана не затянется снова. Этот джентльмен, бывший одним из наиболее деятельных и влиятельных членов нашей партии, и те немногие лица, которые упоминались выше, составляли весь круг посвященных в тайну; и тайна эта хранилась ими столь тщательно, а вымышленный нами предлог был столь прост и правдоподобен, что если и можно было опасаться разоблачения, то лишь через какую-либо неосторожную выходку самого принца, чье легкомыслие и безрассудную удаль нам величайшего труда стоило обуздывать. Что до леди Каслвуд, то хоть она едва ли обмолвилась об этом единым словом, но по ее поведению и по двум-трем оброненным вскользь намекам можно было догадаться, как сильно уязвлена ее гордость тем, что герой, перед которым она благоговела всю свою жизнь (и о восстановлении прав которого молилась столь горячо и усердно), оказался всего лишь человеком, и притом не из лучших. Можно было думать, что перенесенные несчастья облагородят его душу, однако на самом деле они воспитали в нем не смирение, но равнодушие. Он был искренне набожен, однако это никогда не удерживало его от греха, если ему угодно было согрешить. Беседа его отличалась любезностью, живостью и даже остроумием, но и словам и поступкам присуще было легкомыслие, заимствованное от тех богомольных распутников, среди которых он вырос; и это легкомыслие оскорбляло скромность и чистоту английской леди, чьим гостем он был теперь. Беатрисе полковник Эсмонд довольно открыто выразил то, что думал о принце, и настоял на том, чтобы и брат сказал ей слово-другое предостережения. Беатриса вполне согласилась с обоими. Она также находила принца чересчур беспечным и ветреным и отказывалась даже признать, что он так хорош собой, как ей рассказывал Эсмонд. У его высочества дурные зубы, к тому же он косит на один глаз. Как толь ко мы могли не заметить этого? Глаза красивы, но эта косина решительно портит все дело. За столом она постоянно подтрунивала над принцем со свойственным ей язвительным остроумием; говорила о нем так, как будто он всего лишь мальчишка; с Эсмондом же была ласковее, чем когда-либо, всячески превозносила его достоинства в разговорах с братом и в разговорах с принцем и горячо вступалась за него, когда его королевскому высочеству угодно было высмеивать полковника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168