Говорят о девичьем тщеславии, но что мы перед вами! Нетрудно было предвидеть, что его одурачит первая же юбка, которой это заблагорассудится, или первая сутана; для меня что священник, что женщина - одно и то же. Мы всегда строим козни; плетем небылицы, не задумываясь о том, что говорим; всегда или воркуем и ластимся, или угрожаем - и всегда причиняем зло, полковник Эсмонд, верьте моему слову, слову женщины, которая знает свет и должна прокладывать себе дорогу в нем. Могу изобразить вам всю историю женитьбы Фрэнка так, будто все это происходило на моих глазах. Граф, будущий тесть, постоянно в кофейне. Графиня-маменька не выходит из кухни. Графиня-сестрица всегда за клавикордами. Когда милорд приходит с вестью о том, что собирается в поход, прелестная Клотильда разражается слезами и готова лишиться чувств - вот так; он подхватывает ее в объятия, - нет, нет, кузен, уберите руки, прошу вас, сэр, - она рыдает у него на плече, и он говорит: "О моя божественная, моя возлюбленная Клотильда, так вам жаль расставаться со мной?" - "О мой Франциско! - восклицает она. - О май повелитель!" - И в этот самый миг маменька, а с ней пара усатых братцев с длинными рапирами появляются из кухни, где они закусывали хлебом и луком. Попомните мое слово: трех месяцев не пройдет после приезда этой женщины в Каслвуд, как там водворится вея ее родня. Старый граф, и графиня, и молодые графы, и бесчисленные графини-сестрицы. Графы! Все они графы, вся эта голытьба. Гискар, который едва не заколол мистера Харли, выдавал себя за графа; а был он, кажется, цирюльник. Французы все цирюльники, - да-да-да, не спорьте со мной! - а кто не цирюльник, тот или учитель танцев, или аббат. - И так она болтала без умолку.
- А кто _вас_ учил танцевать, кузина Беатриса? - спросил полковник.
Она, смеясь, пропела несколько тактов менуэта и низко присела перед ним, выставив вперед прелестнейшую в мире ножку. В этой позе ее застала вошедшая мать; миледи очень близко к сердцу приняла весть об обращении бедного Фрэнка и с утра просидела, запершись, в своем кабинете. Проказница подбежала к матери, расцеловала ее, обхватив за талию, и потащила танцевать, приговаривая: "Полно вам, милая, глупенькая моя маменька, стоит ли плакать из-за того, что Фрэнк стал папистом. Хорош он, верно, был, когда шел в процессии, завернувшись в белую простыню, босиком и со свечою в руках!" И она проворно сбросила свои маленькие туфельки (восхитительные туфельки на прелестных красных каблучках; одна упала неподалеку от Эсмонда, который так и набросился на нее), состроила презабавную гримасу и, держа перед собою трость Эсмонда вместо свечи, принялась шагать взад и вперед по комнате. Как ни тяжело было на душе у леди Каслвуд, а и она не могла удержаться от смеха; что же до Эсмонда, то он смотрел на представление с восторгом, как смотрел на все, что ни делало это прекрасное существо; для него ни одна женщина на свете не могла сравниться с нею задором, блеском и красотой.
Покончив с представлением, она протянула ножку за своей туфелькой. Полковник опустился на колени.
- Если вы сядете на папский престол, я готов стать папистом, - сказал он, в ответ на что получил от ее святейшества милостивое разрешение поцеловать обтянутую шелковым чулком ножку, прежде чем надеть на нее туфельку.
Во время этой церемонии ножки миледи нетерпеливо застучали по полу, и Беатриса, от чьих блестящих глаз ничто не могло укрыться, тотчас же заметила это.
- Ах вы глупенькая моя маменька, - ведь ваши ножки ничуть не хуже моих, - сказала она, - можете в этом не сомневаться, кузен, хоть она и прячет их. Спросите нашего башмачника, и он скажет вам, что шьет обеим по одной колодке.
- Но ты выше меня ростом, дорогая, - возразила мать, и румянец залил ее нежные щеки, - а кроме того... кроме того, ведь он не ноги твоей добивается, а руки. - Она сказала это с нервическим смешком, в котором больше было грусти, чем веселья, и склонив голову, спрятала лицо на плече у дочери. Прелестное зрелище они являли вдвоем, точно две сестры - кроткая матрона казалась много моложе своих лет, и хотя дочь не выглядела старше, но благодаря величавой и несколько властной грации, всегда выделявшей ее среди женщин, казалось, будто мать находится под ее защитой и покровительством.
- Что это, право! - вскричала моя госпожа, приходя в себя и возвращаясь к прежнему своему печальному тону. - Не стыдно ли нам хохотать и веселиться, в то время когда мы должны были бы преклонить колени и молить господа о прощении.
- Прощении? А за что? - спросила неугомонная госпожа Беатриса. - Не за то ли, что Фрэнку взбрело на ум поститься по пятницам и бить поклоны статуям? Да если б вы сами родились паписткой, маменька, вы ею и остались бы до конца своих дней. Эту религию исповедует король и многие из знати. Что до меня, я не чувствую презрения к ней и нахожу, что королева Бесс была ничем не лучше королевы Мэри.
- Тсс, Беатриса! Такими вещами не шутят. Вспомни, из какого ты рода! воскликнула миледи. Беатриса меж тем уже вертелась перед зеркалом, охорашиваясь на все лады: оправляла рюш на шее, приводила в порядок свои ленты, подбирала рассыпавшиеся локоны. В этой девушке не было ни капли лицемерия. Она не умела в ту пору думать ни о чем, кроме света и собственной красоты, и была попросту лишена чувства преданности, как некоторые люди бывают лишены музыкального слуха до такой степени, что не могут отличить одну мелодию от другой. Эсмонд знал этот ее недостаток, знал и много других и не раз думал о том, что Беатриса Эсмонд будет плохою женой для всякого, кто званием ниже принца. Она была рождена, чтобы повелевать, блистать на больших приемах, украшать собою дворцовые залы, - ей пристало бы вести политические интриги или сверкать в королевской свите. Но сидеть у очага в доме бедного человека и штопать его детям чулки! То была доля не для нее, и едва ли она стала бы надрываться, стараясь с честью ее нести. Она была настоящей принцессой, хоть и не имела шиллинга за душой; и одним из ее подданных - самым верным и самым жалким существом когда-либо пресмыкавшимся у ног женщины - был злополучный джентльмен, по доброй воле заковавший в цепи свой здравый смысл, разум и свободу и положивший все это к ее ногам.
А кто же не знает, как беспощадна в своем тиранстве женщина, когда она почувствует власть? И кто не знает, как бесплодны тут всякие советы? Я многое мог бы сказать в назидание своим потомкам, но не сомневаюсь, что когда придет час, они позабудут дедовские наставления и поступят по-своему. Всякий мужчина учится на собственном опыте, а не заимствует его из чужих рассказов; да и немногого стоил бы тот, кто поступал бы иначе. Ведь это я влюблен в свою избранницу, а не бабушка, поучающая меня; и это мое дело оценить предмет моих желаний и установить, сколько я готов заплатить за него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168