И каждая из них содержит микотоксин. Ты уже знаком с действием микотоксина. Именно его применили к тебе в отеле "Мемфис" твои бывшие хозяева.
Кейс тупо моргал, глядя в улыбающуюся маску.
– У тебя вполне достаточно времени, чтобы сделать ту работу, для выполнения которой я тебя нанял. Закончишь ее – и я сделаю тебе инъекцию специального фермента, который растворит капсулы вместе с их содержимым. После этого тебе останется только полностью поменять кровь. Будешь валять дурака – снова окажешься там, откуда я тебя вытащил. Поэтому, сам понимаешь, Кейс, мы тебе нужны. Мы нужны тебе по-прежнему так же сильно, как тогда, когда вынули тебя из сточной канавы.
Кейс посмотрел на Молли. Она пожала плечами.
– А теперь отправляйся к грузовому лифту и принеси сюда коробки, которые там найдешь.
Армитаж кинул Кейсу магнитные ключи.
– Ну, иди же. Тебе это понравится, Кейс. Будет похоже на доставание из-под елки рождественских подарков.
Лето в Мурашовнике, головы прохожих колышутся как рожь на ветру, людской поток проносится мимо в круговерти разнообразных нужд, в поисках удовольствий.
Греясь под пропыленными лучами солнца, Кейс сидел рядом с Молли на бетонном берегу высохшего фонтана, и бесконечный хоровод лиц перед ним воскрешал в памяти картины различных периодов его жизни. В начале был ребенок с пушистыми ресницами, потом уличный мальчишка – руки расслаблены и всегда готовы к действиям, подросток – лицо смуглое и загадочное, глаза прикрывают очки с красными стеклами. Кейс вспомнил драку на крышах, когда ему было семнадцать – молчаливое сражение двух банд шпаны в розовом рассвете на фоне угловатых [] городских строений.
Он поерзал на жестком бетоне, ощущая его прохладу сквозь тонкую черную ткань. Ничто здесь не напоминало ему электрический танец Нинсея. Здесь была другая коммерция, другой ритм – с запахом гамбургеров, парфюмерии и свежего летнего пота.
На чердаке его ожидала дека – "Оно-Сендай киберспейс 7". В комнате осталась груда из абстракционистских белых пенопластовых упаковочных прокладок, мятой пластиковой пленки и россыпи маленьких пенопластовых шариков: "Оно-Сендай"; самый дорогой компьютер фирмы "Хосака", запланированный к массовому выпуску лишь в будущем году; лучший из мониторов "Сони"; дюжина дисков с айсом самых известных фирм; кофеварка "Браун". Армитаж терпеливо ждал, пока Кейс осмотрит и одобрит все части снаряжения.
– Так куда он ушел? – спросил Кейс у Молли.
– Он обожает отели. Самые большие. И поближе к аэропортам, если это возможно. Пойдем пройдемся.
Молли была в старой, похожей на армейскую безрукавке на молниях с дюжиной карманов невероятной формы, глаза прикрывали огромные черные пластиковые очки, полностью скрывающие линзы-имплантаты.
– Ты с самого начала знала про эту подлянку с токсином? – спросил Кейс, когда они слезли с бордюра фонтана.
Молли отрицательно покачала головой.
– Как ты думаешь – это правда?
– Может быть, да, а может быть, и нет. Срабатывает и в том и в другом случае.
– Не знаешь, как это можно проверить?
– Нет, – ответила она и поднесла к губам палец правой руки, призывая Кейса к молчанию. – Эти штуки наверняка слишком малы для того, чтобы их можно было выявить при сканировании.
Ее пальцы снова заговорили – "Подожди".
– Не забивай себе этим голову, Кейс. А я заметила, как ты гладил этот "Сендай", – приятель, это была чистая порнография.
Она рассмеялась.
– А чем он зацепил тебя? Какие крючки он использует для работящих девушек?
– Профессиональная гордость, детка. Ничего больше.
И снова знак, требующий от него молчания.
– Нам, пожалуй, пора бы поискать себе еду, а? Яйца и настоящий бекон. Если ты и дальше будешь питаться этим японским искусственным крилем, то долго не протянешь. Ну что, вперед, рванем на подземке до Манхэттена и раздобудем приличный завтрак?
Изгибы безжизненных пыльных стеклянных неоновых трубок на кирпичной стене складывались в название: "МЕТРО ГОЛОГРАФИКС". Кейс наконец-то выковырял лакомый кусочек бекона, застрявший меж передними зубами. Он уже оставил попытки вызнать у Молли, куда они идут и зачем, поскольку получал в ответ лишь удары локтем в ребра и знаки молчать. Молли болтала о модах, о спорте, о разгоревшемся в Калифорнии политическом скандале, о котором он никогда не слышал.
Кейс окинул взглядом пустынный замусоренный переулок, заканчивающийся тупиком. Ветер гнал клочья грязных газет мимо мрачных подворотен. Чудной ветер в Ист-Сайде: что-то, связанное с конвекцией и конфигурацией и взаимным расположением зданий. Кейс заглянул в несколько мертвых и пустых окон. Ее Мурашовник не похож на его Мурашовник, подумал он. Молли провела его сквозь череду баров и клубов, которых он никогда раньше не видел, верша дела преимущественно посредством кивков головы. Восстанавливает былые связи.
В тени под "Метро голографикс" что-то шевельнулось.
Дверь под вывеской с внешней стороны представляла собой лист ржавого рифленого железа, какими обычно кроют крыши. Руки Молли пришли в движение и изобразили сложную череду знаков; смысл большинства их Кейс не уловил. Он понял символ деньги – большой палец поглаживает кончик указательного. Дверь распахнулась, и Молли увлекла его за собой в пыльный полумрак. Груды разнообразного старья возвышались вдоль стен прохода, увешанных полками с тысячами потрепанных книг в бумажных переплетах. Хлам и утиль казались неким пластико-металлическим грибком, выросшим здесь самопроизвольно. Кейс с трудом распознавал в этой мешанине отдельные предметы и тут же терял их; казалось, они растворяются в общей массе: потроха телевизора, очень древнего, судя по стеклянным колбам вакуумных ламп; погнутая параболическая антенна; коричневая фиберглассовая канистра с порослью ржавых трубочек. Жуткого размера куча старых газет, видимо, когда-то давно каскадом обрушившихся в проход, – летописи минувших лет слепо взирают на потолок. Кейс следовал за Молли по узкому каньону, пролегающему меж потрепанного жизнью барахла. Он услышал, как за спиной у них закрылась дверь. Но оглядываться не стал.
Туннель уперся в старое армейское одеяло, заткнутое за верхний край дверной рамы. Молли приподняла одеяло и нырнула под него, при этом в коридор вырвался луч белого света.
Четыре обширные квадратные стены, отделанные гладким белым пластиком, такой же потолок, пол из белого больничного кафеля с мелкими пупырышками, предотвращающими скольжение обуви. В центре комнаты деревянный, выкрашенный белой же краской квадратный стол и четыре складных стула вокруг него.
У них за спиной из прохода появился человек в одеяле, наброшенном на одно плечо, и замер, рассматривая их. Лицо мужчины производило такое впечатление, словно оно прошло обкатку в аэродинамической трубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Кейс тупо моргал, глядя в улыбающуюся маску.
– У тебя вполне достаточно времени, чтобы сделать ту работу, для выполнения которой я тебя нанял. Закончишь ее – и я сделаю тебе инъекцию специального фермента, который растворит капсулы вместе с их содержимым. После этого тебе останется только полностью поменять кровь. Будешь валять дурака – снова окажешься там, откуда я тебя вытащил. Поэтому, сам понимаешь, Кейс, мы тебе нужны. Мы нужны тебе по-прежнему так же сильно, как тогда, когда вынули тебя из сточной канавы.
Кейс посмотрел на Молли. Она пожала плечами.
– А теперь отправляйся к грузовому лифту и принеси сюда коробки, которые там найдешь.
Армитаж кинул Кейсу магнитные ключи.
– Ну, иди же. Тебе это понравится, Кейс. Будет похоже на доставание из-под елки рождественских подарков.
Лето в Мурашовнике, головы прохожих колышутся как рожь на ветру, людской поток проносится мимо в круговерти разнообразных нужд, в поисках удовольствий.
Греясь под пропыленными лучами солнца, Кейс сидел рядом с Молли на бетонном берегу высохшего фонтана, и бесконечный хоровод лиц перед ним воскрешал в памяти картины различных периодов его жизни. В начале был ребенок с пушистыми ресницами, потом уличный мальчишка – руки расслаблены и всегда готовы к действиям, подросток – лицо смуглое и загадочное, глаза прикрывают очки с красными стеклами. Кейс вспомнил драку на крышах, когда ему было семнадцать – молчаливое сражение двух банд шпаны в розовом рассвете на фоне угловатых [] городских строений.
Он поерзал на жестком бетоне, ощущая его прохладу сквозь тонкую черную ткань. Ничто здесь не напоминало ему электрический танец Нинсея. Здесь была другая коммерция, другой ритм – с запахом гамбургеров, парфюмерии и свежего летнего пота.
На чердаке его ожидала дека – "Оно-Сендай киберспейс 7". В комнате осталась груда из абстракционистских белых пенопластовых упаковочных прокладок, мятой пластиковой пленки и россыпи маленьких пенопластовых шариков: "Оно-Сендай"; самый дорогой компьютер фирмы "Хосака", запланированный к массовому выпуску лишь в будущем году; лучший из мониторов "Сони"; дюжина дисков с айсом самых известных фирм; кофеварка "Браун". Армитаж терпеливо ждал, пока Кейс осмотрит и одобрит все части снаряжения.
– Так куда он ушел? – спросил Кейс у Молли.
– Он обожает отели. Самые большие. И поближе к аэропортам, если это возможно. Пойдем пройдемся.
Молли была в старой, похожей на армейскую безрукавке на молниях с дюжиной карманов невероятной формы, глаза прикрывали огромные черные пластиковые очки, полностью скрывающие линзы-имплантаты.
– Ты с самого начала знала про эту подлянку с токсином? – спросил Кейс, когда они слезли с бордюра фонтана.
Молли отрицательно покачала головой.
– Как ты думаешь – это правда?
– Может быть, да, а может быть, и нет. Срабатывает и в том и в другом случае.
– Не знаешь, как это можно проверить?
– Нет, – ответила она и поднесла к губам палец правой руки, призывая Кейса к молчанию. – Эти штуки наверняка слишком малы для того, чтобы их можно было выявить при сканировании.
Ее пальцы снова заговорили – "Подожди".
– Не забивай себе этим голову, Кейс. А я заметила, как ты гладил этот "Сендай", – приятель, это была чистая порнография.
Она рассмеялась.
– А чем он зацепил тебя? Какие крючки он использует для работящих девушек?
– Профессиональная гордость, детка. Ничего больше.
И снова знак, требующий от него молчания.
– Нам, пожалуй, пора бы поискать себе еду, а? Яйца и настоящий бекон. Если ты и дальше будешь питаться этим японским искусственным крилем, то долго не протянешь. Ну что, вперед, рванем на подземке до Манхэттена и раздобудем приличный завтрак?
Изгибы безжизненных пыльных стеклянных неоновых трубок на кирпичной стене складывались в название: "МЕТРО ГОЛОГРАФИКС". Кейс наконец-то выковырял лакомый кусочек бекона, застрявший меж передними зубами. Он уже оставил попытки вызнать у Молли, куда они идут и зачем, поскольку получал в ответ лишь удары локтем в ребра и знаки молчать. Молли болтала о модах, о спорте, о разгоревшемся в Калифорнии политическом скандале, о котором он никогда не слышал.
Кейс окинул взглядом пустынный замусоренный переулок, заканчивающийся тупиком. Ветер гнал клочья грязных газет мимо мрачных подворотен. Чудной ветер в Ист-Сайде: что-то, связанное с конвекцией и конфигурацией и взаимным расположением зданий. Кейс заглянул в несколько мертвых и пустых окон. Ее Мурашовник не похож на его Мурашовник, подумал он. Молли провела его сквозь череду баров и клубов, которых он никогда раньше не видел, верша дела преимущественно посредством кивков головы. Восстанавливает былые связи.
В тени под "Метро голографикс" что-то шевельнулось.
Дверь под вывеской с внешней стороны представляла собой лист ржавого рифленого железа, какими обычно кроют крыши. Руки Молли пришли в движение и изобразили сложную череду знаков; смысл большинства их Кейс не уловил. Он понял символ деньги – большой палец поглаживает кончик указательного. Дверь распахнулась, и Молли увлекла его за собой в пыльный полумрак. Груды разнообразного старья возвышались вдоль стен прохода, увешанных полками с тысячами потрепанных книг в бумажных переплетах. Хлам и утиль казались неким пластико-металлическим грибком, выросшим здесь самопроизвольно. Кейс с трудом распознавал в этой мешанине отдельные предметы и тут же терял их; казалось, они растворяются в общей массе: потроха телевизора, очень древнего, судя по стеклянным колбам вакуумных ламп; погнутая параболическая антенна; коричневая фиберглассовая канистра с порослью ржавых трубочек. Жуткого размера куча старых газет, видимо, когда-то давно каскадом обрушившихся в проход, – летописи минувших лет слепо взирают на потолок. Кейс следовал за Молли по узкому каньону, пролегающему меж потрепанного жизнью барахла. Он услышал, как за спиной у них закрылась дверь. Но оглядываться не стал.
Туннель уперся в старое армейское одеяло, заткнутое за верхний край дверной рамы. Молли приподняла одеяло и нырнула под него, при этом в коридор вырвался луч белого света.
Четыре обширные квадратные стены, отделанные гладким белым пластиком, такой же потолок, пол из белого больничного кафеля с мелкими пупырышками, предотвращающими скольжение обуви. В центре комнаты деревянный, выкрашенный белой же краской квадратный стол и четыре складных стула вокруг него.
У них за спиной из прохода появился человек в одеяле, наброшенном на одно плечо, и замер, рассматривая их. Лицо мужчины производило такое впечатление, словно оно прошло обкатку в аэродинамической трубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84