Надо было переодеться и поспешить домой.
Невозможно будет скрыть это событие от Саманты, с огорчением думал он. Она ни за что не поверит, что он нечаянно налетел на дверь. А может, и не надо скрывать – может, она будет рада, что он отомстил за нее.
Может, она даже будет им гордиться.
* * *
Она и правда потратила уйму денег – во всяком случае, куда больше, чем тратила прежде за один день. И ни на минуту не почувствовала раскаяния. Увез бы он сегодня ее домой, как она просила, так она бы ни пенни не потратила. Так что ворчать он не посмеет. Да и не станет Хартли ворчать ни по какому поводу – она не представляет его себе в роли ворчуна.
К тому же он сам надоумил ее поехать вместе с тетей Агги и купить и себе, и ей что-нибудь красивое. Как и подобает покорной женушке, она подчинилась. Тетке она купила веер из слоновой кости, хотя та и протестовала, говоря, что слишком стара для такой изящной безделушки. Еще Саманта купила ей лайковые перчатки, поскольку разговоры о новых перчатках тетка вела всю весну, Хартли она купила табакерку, хотя он не имел привычки нюхать табак. Но табакерка была такая прелестная, что невозможно было устоять, к тому же крышка была инкрустирована сапфирами, и Саманте пришло в голову преподнести ему табакерку как свадебный подарок – не важно, что он несколько запоздал, да к тому же платить за него придется самому Хартли. Это и будет «что-то голубое». Заменит ту злополучную брошь – она даже не спросила у Хартли, отдал ли он ее обратно или оставил у себя. Не хотела ничего о ней знать.
Про себя Саманта чуть было не забыла, но все же успела вспомнить и купила несколько пар шелковых чулок и новую шляпку, так щедро украшенную лентами и цветами, что она не сразу решилась на покупку, представив себе, как все эти ленты и цветы совсем закроют ей шею. Но шляпка была легкая, как перышко, и выглядела так сногсшибательно и так… экстравагантно, что Саманта не устояла, хотя и не была уверена, что отважится надеть ее в Йоркшире. Она представила себя в этой шляпке и с огромным животом и с трудом удержалась от смеха – иначе пришлось бы объяснять, в чем дело, тете Агги и модистке.
Вопреки собственным ожиданиям Саманта наслаждалась своим последним днем в Лондоне.
Настало время ленча, и они зашли в кафе, несмотря на все протесты тетушки Агги, которая считала, что есть не дома, да еще без сопровождения мужчин, дамам не приличествует. А когда они вышли оттуда, Саманта заметила невдалеке на Оксфорд-стрит Фрэнсиса и весело помахала ему рукой.
Он поспешил им навстречу.
– Саманта, – сказал он. – Леди Брилл. – Но снова повернулся к Саманте. – Вас не было дома, когда приехал Кэрью? – взволнованно спросил он.
– Приехал? Так рано? – удивилась Саманта. – Он уже дома? Я думала, он весь день будет заниматься какими-то своими делами.
Фрэнсис взял Саманту за руку и приглушенным голосом сказал:
– Мне кажется, вы нужны ему дома.
Его голос и выражение лица насторожили Саманту.
– Зачем? – испуганно спросила она. – Что случилось? Лайонел? Он…
– Да, – сказал Фрэнсис.
Глаза у Саманты расширились от ужаса.
– Вчера вечером Хартли вызвал его на дуэль? Хартли мертв?
Саманта вцепилась Фрэнсису в рукав, но тут же вспомнила, что он сказал: она нужна Хартли дома. Мертвому она была бы ему уже не нужна.
– Он жив, – сказал Фрэнсис. – Черт бы меня побрал, я проговорился! Они дрались, Саманта. В спортзале у Джексона. И ваш муж победил!
– Ваше поведение, милорд, и столь бурное выражение чувств оставляют желать лучшего, – сказала леди Брилл, глядя, как Саманта вцепилась в рукав Фрэнсиса обеими руками. – Сейчас она потеряет сознание. Действуйте же! Помогите усадить ее в карету. Я незамедлительно доставлю ее на Стэнхоуп-гейт, Вы сказали, Кэрью победил? Но кого он победил и в чем было дело? Прошу вас, объясните. Интересно послушать, что это за история. И уж можно не сомневаться, сегодня вечером она будет у всех на устах. А вот и карета! Садись, дорогая, лорд Фрэнсис тебе поможет.
– Нет, нет, не извиняйтесь, Фрэнсис, – сказала Саманта уже из кареты. – Я вам очень признательна. Если бы не вы, я могла бы ни о чем и не узнать чуть ли не до самого вечера. Ах, Хартли! – Она полезла в ридикюль за носовым платком.
– Саманта, я знаю, он весь в синяках и кровоподтеках, – сказал Фрэнсис, но передайте ему от меня, что он самый счастливый человек в Англии. И что он достоин вас, как никто другой. До свидания, Саманта!
И прежде чем она смогла ему ответить не только жалостной улыбкой, лорд Фрэнсис захлопнул дверцу кареты.
* * *
Маркиз принял ванну и переоделся. Его камердинер с довольным видом – он явно гордился своим хозяином – смазал лечебной мазью синяки и ссадины на его лице и на теле. После чего Хартли спустился в библиотеку, попросил слугу разжечь камин, хотя день был теплый, и опустился в кресло возле камина. Болело все тело, каждый сустав, каждая мышца. Каким-то чудом уцелели глаза, но, пожалуй, только они и уцелели.
Он мечтал, чтобы Саманта поскорее вернулась домой и помассировала ему руку. Но лицо… Лучше бы ей хотя бы с неделю не видеть его лица.
Он победил.
Хартли откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, но трудно было успокоиться – он не мог сдержать ликование. Он победил! Расквитался с Лайонелом. Отомстил за Саманту – и за себя тоже. Хартли позволил себе гордо улыбнуться – и охнул от боли. Вот уж никогда бы не подумал, что улыбка может причинить физическую боль.
И тут дверь с шумом распахнулась. Маркиз успел повернуть голову, чтобы увидеть ворвавшийся в библиотеку вихрь – желтые цветы свесились со шляпки и отчаянно метались перед глазами Саманты. Но она сорвала шляпку с головы и, не глядя, швырнула в угол. Лакей тихонько притворил за ней дверь.
– Я готова убить вас, Хартли! – воскликнула она. – Задушить собственными руками! И вы даже не сказали мне. Вот так неотложное дело! Он бы хладнокровно убил вас. И я убью!
– Как хорошо, однако, – сказал Хартли, – что человек может умереть лишь один раз.
– Хартли… – Саманта подошла к нему и опустилась па колени. – О, Хартли, бедное твое лицо! Почему ты это сделал? О, я знаю почему – из-за меня. Какое безрассудство! Никогда больше так не поступай. Но я тебе благодарна. Я так тебя люблю!
– Ради одних только этих слов стоило бросить ему вызов, дорогая моя Саманта, – осторожно улыбнувшись, сказал маркиз. – Но я поступил так и ради себя тоже.
– Потому что, оскорбляя меня, он оскорбил и тебя? – спросила она, подняв глаза на его изукрашенное синяками лицо.
«Красавцем я никогда не был, – подумал Хартли. – Представляю, как я ужасен сейчас». Но Саманта смотрела на него с обожанием.
– Да, – сказал он. – Но вот из-за этого тоже. – Маркиз поднял свою правую руку. – И из-за ноги. Он виновник моих увечий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Невозможно будет скрыть это событие от Саманты, с огорчением думал он. Она ни за что не поверит, что он нечаянно налетел на дверь. А может, и не надо скрывать – может, она будет рада, что он отомстил за нее.
Может, она даже будет им гордиться.
* * *
Она и правда потратила уйму денег – во всяком случае, куда больше, чем тратила прежде за один день. И ни на минуту не почувствовала раскаяния. Увез бы он сегодня ее домой, как она просила, так она бы ни пенни не потратила. Так что ворчать он не посмеет. Да и не станет Хартли ворчать ни по какому поводу – она не представляет его себе в роли ворчуна.
К тому же он сам надоумил ее поехать вместе с тетей Агги и купить и себе, и ей что-нибудь красивое. Как и подобает покорной женушке, она подчинилась. Тетке она купила веер из слоновой кости, хотя та и протестовала, говоря, что слишком стара для такой изящной безделушки. Еще Саманта купила ей лайковые перчатки, поскольку разговоры о новых перчатках тетка вела всю весну, Хартли она купила табакерку, хотя он не имел привычки нюхать табак. Но табакерка была такая прелестная, что невозможно было устоять, к тому же крышка была инкрустирована сапфирами, и Саманте пришло в голову преподнести ему табакерку как свадебный подарок – не важно, что он несколько запоздал, да к тому же платить за него придется самому Хартли. Это и будет «что-то голубое». Заменит ту злополучную брошь – она даже не спросила у Хартли, отдал ли он ее обратно или оставил у себя. Не хотела ничего о ней знать.
Про себя Саманта чуть было не забыла, но все же успела вспомнить и купила несколько пар шелковых чулок и новую шляпку, так щедро украшенную лентами и цветами, что она не сразу решилась на покупку, представив себе, как все эти ленты и цветы совсем закроют ей шею. Но шляпка была легкая, как перышко, и выглядела так сногсшибательно и так… экстравагантно, что Саманта не устояла, хотя и не была уверена, что отважится надеть ее в Йоркшире. Она представила себя в этой шляпке и с огромным животом и с трудом удержалась от смеха – иначе пришлось бы объяснять, в чем дело, тете Агги и модистке.
Вопреки собственным ожиданиям Саманта наслаждалась своим последним днем в Лондоне.
Настало время ленча, и они зашли в кафе, несмотря на все протесты тетушки Агги, которая считала, что есть не дома, да еще без сопровождения мужчин, дамам не приличествует. А когда они вышли оттуда, Саманта заметила невдалеке на Оксфорд-стрит Фрэнсиса и весело помахала ему рукой.
Он поспешил им навстречу.
– Саманта, – сказал он. – Леди Брилл. – Но снова повернулся к Саманте. – Вас не было дома, когда приехал Кэрью? – взволнованно спросил он.
– Приехал? Так рано? – удивилась Саманта. – Он уже дома? Я думала, он весь день будет заниматься какими-то своими делами.
Фрэнсис взял Саманту за руку и приглушенным голосом сказал:
– Мне кажется, вы нужны ему дома.
Его голос и выражение лица насторожили Саманту.
– Зачем? – испуганно спросила она. – Что случилось? Лайонел? Он…
– Да, – сказал Фрэнсис.
Глаза у Саманты расширились от ужаса.
– Вчера вечером Хартли вызвал его на дуэль? Хартли мертв?
Саманта вцепилась Фрэнсису в рукав, но тут же вспомнила, что он сказал: она нужна Хартли дома. Мертвому она была бы ему уже не нужна.
– Он жив, – сказал Фрэнсис. – Черт бы меня побрал, я проговорился! Они дрались, Саманта. В спортзале у Джексона. И ваш муж победил!
– Ваше поведение, милорд, и столь бурное выражение чувств оставляют желать лучшего, – сказала леди Брилл, глядя, как Саманта вцепилась в рукав Фрэнсиса обеими руками. – Сейчас она потеряет сознание. Действуйте же! Помогите усадить ее в карету. Я незамедлительно доставлю ее на Стэнхоуп-гейт, Вы сказали, Кэрью победил? Но кого он победил и в чем было дело? Прошу вас, объясните. Интересно послушать, что это за история. И уж можно не сомневаться, сегодня вечером она будет у всех на устах. А вот и карета! Садись, дорогая, лорд Фрэнсис тебе поможет.
– Нет, нет, не извиняйтесь, Фрэнсис, – сказала Саманта уже из кареты. – Я вам очень признательна. Если бы не вы, я могла бы ни о чем и не узнать чуть ли не до самого вечера. Ах, Хартли! – Она полезла в ридикюль за носовым платком.
– Саманта, я знаю, он весь в синяках и кровоподтеках, – сказал Фрэнсис, но передайте ему от меня, что он самый счастливый человек в Англии. И что он достоин вас, как никто другой. До свидания, Саманта!
И прежде чем она смогла ему ответить не только жалостной улыбкой, лорд Фрэнсис захлопнул дверцу кареты.
* * *
Маркиз принял ванну и переоделся. Его камердинер с довольным видом – он явно гордился своим хозяином – смазал лечебной мазью синяки и ссадины на его лице и на теле. После чего Хартли спустился в библиотеку, попросил слугу разжечь камин, хотя день был теплый, и опустился в кресло возле камина. Болело все тело, каждый сустав, каждая мышца. Каким-то чудом уцелели глаза, но, пожалуй, только они и уцелели.
Он мечтал, чтобы Саманта поскорее вернулась домой и помассировала ему руку. Но лицо… Лучше бы ей хотя бы с неделю не видеть его лица.
Он победил.
Хартли откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, но трудно было успокоиться – он не мог сдержать ликование. Он победил! Расквитался с Лайонелом. Отомстил за Саманту – и за себя тоже. Хартли позволил себе гордо улыбнуться – и охнул от боли. Вот уж никогда бы не подумал, что улыбка может причинить физическую боль.
И тут дверь с шумом распахнулась. Маркиз успел повернуть голову, чтобы увидеть ворвавшийся в библиотеку вихрь – желтые цветы свесились со шляпки и отчаянно метались перед глазами Саманты. Но она сорвала шляпку с головы и, не глядя, швырнула в угол. Лакей тихонько притворил за ней дверь.
– Я готова убить вас, Хартли! – воскликнула она. – Задушить собственными руками! И вы даже не сказали мне. Вот так неотложное дело! Он бы хладнокровно убил вас. И я убью!
– Как хорошо, однако, – сказал Хартли, – что человек может умереть лишь один раз.
– Хартли… – Саманта подошла к нему и опустилась па колени. – О, Хартли, бедное твое лицо! Почему ты это сделал? О, я знаю почему – из-за меня. Какое безрассудство! Никогда больше так не поступай. Но я тебе благодарна. Я так тебя люблю!
– Ради одних только этих слов стоило бросить ему вызов, дорогая моя Саманта, – осторожно улыбнувшись, сказал маркиз. – Но я поступил так и ради себя тоже.
– Потому что, оскорбляя меня, он оскорбил и тебя? – спросила она, подняв глаза на его изукрашенное синяками лицо.
«Красавцем я никогда не был, – подумал Хартли. – Представляю, как я ужасен сейчас». Но Саманта смотрела на него с обожанием.
– Да, – сказал он. – Но вот из-за этого тоже. – Маркиз поднял свою правую руку. – И из-за ноги. Он виновник моих увечий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61