Она очень хорошо к нему относилась, была так добра. Он хотел сказать что-то значительное, чтобы она помнила. Хотя ей недолго оставалось помнить.
Она первая сказала ему эти слова. «Я очень счастлива», – снова и снова твердила она в тот последний час. Он подумал: она хочет сказать, что счастлива умереть, пока она все еще его любовница, пока он не устал от нее. Она обожала его, и он почувствовал вину, он был пристыжен. Потому он сказал ей не правду, но никогда об этом не пожалел. «Я люблю тебя, моя дорогая», – прошептал он в ответ.
Расставание – это мука. Саманта не думает об этом, она весела и беспечна. Для нее это просто конец дружеских отношений. Она, конечно же, опечалена, но не страдает, а потому на нем была двойная ноша – всю прогулку он должен был скрывать свою мучительную боль. Последние три дня он считал часы. Сейчас он считал минуты, не зная точно, сколько их осталось.
У водопадов Саманта стихла. Камни, выступающие из воды, зеленый шатер из ветвей деревьев над головой, шум воды, поглощающий другие звуки, – все это создавало ощущение уединенности, казалось, что ты попал в какой-то другой мир. Саманта молча ходила по каменистому берегу, глядя на бурлящие потоки, а Хартли молча смотрел на нее.
– Не надо сооружать большой водопад, – сказала она наконец. – Он нарушит пропорции, гармонию. Небольшие водопады, один за другим, – вот что мне видится. Их и надо оформить – если они требуют оформления. Ах, мистер Уэйд, как здесь красиво! Я завидую маркизу Кэрью.
Именно так он и представлял себе – цепь водопадов, а не один большой. Так, чтобы можно было постоять на берегу и прогуляться вдоль этих водопадов. Полюбоваться игрой света и теней.
– Я не должна была… – виновато взглянув на Хартли, начала Саманта. – Вы – архитектор. Я могу лишь одобрить или не одобрить ваш замысел. Скажите мне, что вы задумали соорудить тут большой водопад, и я не решусь вам возразить.
– Наши мысли созвучны, – сказал Хартли. – Вы предложили именно то, что я и намеревался сделать. Она склонила голову набок – ее характерный жест. Он будет всегда помнить, как она склоняет голову к плечу. Она делает это, когда о чем-то серьезно задумывается.
– Да, – сказала она. – И это потому, что мы друзья. Мы одинаково мыслим.
– Однако вы не любите сопрано, – пошутил он.
– Это верно. – Саманта улыбнулась. – Я предпочитаю теноров.
И они снова начали смеяться и шутить. Но за веселостью пряталась грусть.
Он намеревался пригласить ее выпить чаю. Но они уже довольно долго гуляли. К тому же ему казалось, что сидеть друг против друга, попивая чай, им сегодня будет трудно. В последнюю их встречу он рассказывал ей о беседке над озером и хотел сегодня повести ее туда, однако день уже клонился к вечеру. И опять же это создало бы напряжение – они вдвоем в уединенном месте… А просто мирно помолчать им бы не удалось.
– Пора мне возвращаться домой, – тихо проговорила Саманта. Веселость снова покинула ее.
– Да, – согласился Хартли. – О вас будут беспокоиться.
До пограничного ручья путь был не близкий. Хартли показалось, что ей хочется ускорить шаг, однако приходилось приноравливаться к нему. Можно было предложить ей расстаться раньше, не доходя до ручья, как предлагала она сама в предыдущие их встречи, но Хартли этого не сделал. Он не хотел отпускать ее прежде, чем они дойдут до каменного перехода, хотя и очень страдал в эти последние минуты.
Они шли молча.
Солнечные блики скользили но быстрой воде. На другой стороне ручья среди деревьев желтели головки нарциссов. Хартли и не заметил, что уже наступает пора цветения. Саманта повернулась к нему.
– Спасибо вам за эти дни, – сказала она непривычно учтиво. – Они доставили мне истинное удовольствие.
– Благодарю вас. – Хартли коротко поклонился. – Надеюсь, ваша поездка пройдет благополучно. И желаю вам приятно провести время в Лондоне.
– Спасибо, – ответила Саманта. – Уверена, что маркиз Кэрью одобрит все задуманные вами новшества.
Она улыбнулась ему. Он улыбнулся ей.
– Ну что ж, – поспешно проговорила Саманта, – до свидания, мистер Уэйд.
– До свидания, мисс Ньюман, – сказал Хартли. Он ждал, что она протянет ему руку, но она этого не сделала. Быть может, ей неприятно касаться его правой руки, мелькнуло у Хартли в голове, но он тут же отбросил эту мысль.
Она легко, на цыпочках, перебежала но камням через ручей, приподняв достаточно высоко юбку, так что он успел увидеть тонкие лодыжки над изящными башмаками. Он ждал последней минуты, приготовив улыбку и левую руку, если она все-таки захочет обменяться рукопожатием.
Но она не обернулась и мгновенно исчезла меж деревьев.
У него было такое чувство, что его обокрали – лишили чего-то бесконечно дорогого. Чего-то, что невозможно ни возместить, ни заменить. Чувство пустоты, страх и боль пронзили его. Такой боли он никогда прежде не испытывал. Даже в тот год, когда упал с пони и страшно разбился. Тогда ему было шесть лет. Сейчас была не физическая боль, и он не знал, как такую боль лечить. И можно ли ее как-то излечить.
Горло сжало, и ему пришлось трижды сглотнуть слюну, прежде чем он отправился в обратный путь в «Хаймурское аббатство».
* * *
Она обняла и перецеловала детей и оставила их в детской на попечении няни. Она сжала в объятиях Розали, хотя Альберт предупредил ее, чтобы она была осторожна и не слишком давила на его потомка, за что получил укоризненный взгляд от зардевшейся жены. Саманта обменялась рукопожатиями с ним и с Габриэлем и подставила Габриэлю обе щеки для поцелуев.
Он задержал ее руку в своей и сказал, что, как только ее поклонники отпустят ее, она должна вернуться в Челкотт и жить здесь столько, сколько ей захочется.
– Дорогая моя, – сказал Габриэль. – ты для Дженнифер ближе родной сестры. Ты не должна забывать ее, убеждая себя, что злоупотребляешь нашим гостеприимством, – это будет твоей непоправимой ошибкой.
– Спасибо. – Саманта крепко сжала руку Габриэля.
Она просто не переносила прощания. Ненавидела эту церемонию!
Уже подойдя к экипажу, Саманта увидела, как Дженни поцеловала тетю Агги, а Габриэль заботливо устроил ее на сиденье. Наконец Саманта обняла Дженни.
– Мне было у вас очень приятно и весело, – сказала она. – Спасибо, что приютили меня, и как было бы хорошо, если бы вы приехали в город, когда начнется сезон. Вы, кажется, уже целый век не бывали в свете.
– Я полагаю, Сэм, – шепнула кузина, – что этой весной у меня есть вполне, серьезный предлог остаться вдали от городской суеты. Сложи-ка крест-накрест пальцы и пожелай мне, чтобы все было благополучно.
– Секретничаете? – Габриэль погрозил жене пальцем. – Дженни рассказывает тебе, что мы намереваемся увеличить население Земли, не так ли? – Габриэль весело хихикнул, а обе дамы покраснели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Она первая сказала ему эти слова. «Я очень счастлива», – снова и снова твердила она в тот последний час. Он подумал: она хочет сказать, что счастлива умереть, пока она все еще его любовница, пока он не устал от нее. Она обожала его, и он почувствовал вину, он был пристыжен. Потому он сказал ей не правду, но никогда об этом не пожалел. «Я люблю тебя, моя дорогая», – прошептал он в ответ.
Расставание – это мука. Саманта не думает об этом, она весела и беспечна. Для нее это просто конец дружеских отношений. Она, конечно же, опечалена, но не страдает, а потому на нем была двойная ноша – всю прогулку он должен был скрывать свою мучительную боль. Последние три дня он считал часы. Сейчас он считал минуты, не зная точно, сколько их осталось.
У водопадов Саманта стихла. Камни, выступающие из воды, зеленый шатер из ветвей деревьев над головой, шум воды, поглощающий другие звуки, – все это создавало ощущение уединенности, казалось, что ты попал в какой-то другой мир. Саманта молча ходила по каменистому берегу, глядя на бурлящие потоки, а Хартли молча смотрел на нее.
– Не надо сооружать большой водопад, – сказала она наконец. – Он нарушит пропорции, гармонию. Небольшие водопады, один за другим, – вот что мне видится. Их и надо оформить – если они требуют оформления. Ах, мистер Уэйд, как здесь красиво! Я завидую маркизу Кэрью.
Именно так он и представлял себе – цепь водопадов, а не один большой. Так, чтобы можно было постоять на берегу и прогуляться вдоль этих водопадов. Полюбоваться игрой света и теней.
– Я не должна была… – виновато взглянув на Хартли, начала Саманта. – Вы – архитектор. Я могу лишь одобрить или не одобрить ваш замысел. Скажите мне, что вы задумали соорудить тут большой водопад, и я не решусь вам возразить.
– Наши мысли созвучны, – сказал Хартли. – Вы предложили именно то, что я и намеревался сделать. Она склонила голову набок – ее характерный жест. Он будет всегда помнить, как она склоняет голову к плечу. Она делает это, когда о чем-то серьезно задумывается.
– Да, – сказала она. – И это потому, что мы друзья. Мы одинаково мыслим.
– Однако вы не любите сопрано, – пошутил он.
– Это верно. – Саманта улыбнулась. – Я предпочитаю теноров.
И они снова начали смеяться и шутить. Но за веселостью пряталась грусть.
Он намеревался пригласить ее выпить чаю. Но они уже довольно долго гуляли. К тому же ему казалось, что сидеть друг против друга, попивая чай, им сегодня будет трудно. В последнюю их встречу он рассказывал ей о беседке над озером и хотел сегодня повести ее туда, однако день уже клонился к вечеру. И опять же это создало бы напряжение – они вдвоем в уединенном месте… А просто мирно помолчать им бы не удалось.
– Пора мне возвращаться домой, – тихо проговорила Саманта. Веселость снова покинула ее.
– Да, – согласился Хартли. – О вас будут беспокоиться.
До пограничного ручья путь был не близкий. Хартли показалось, что ей хочется ускорить шаг, однако приходилось приноравливаться к нему. Можно было предложить ей расстаться раньше, не доходя до ручья, как предлагала она сама в предыдущие их встречи, но Хартли этого не сделал. Он не хотел отпускать ее прежде, чем они дойдут до каменного перехода, хотя и очень страдал в эти последние минуты.
Они шли молча.
Солнечные блики скользили но быстрой воде. На другой стороне ручья среди деревьев желтели головки нарциссов. Хартли и не заметил, что уже наступает пора цветения. Саманта повернулась к нему.
– Спасибо вам за эти дни, – сказала она непривычно учтиво. – Они доставили мне истинное удовольствие.
– Благодарю вас. – Хартли коротко поклонился. – Надеюсь, ваша поездка пройдет благополучно. И желаю вам приятно провести время в Лондоне.
– Спасибо, – ответила Саманта. – Уверена, что маркиз Кэрью одобрит все задуманные вами новшества.
Она улыбнулась ему. Он улыбнулся ей.
– Ну что ж, – поспешно проговорила Саманта, – до свидания, мистер Уэйд.
– До свидания, мисс Ньюман, – сказал Хартли. Он ждал, что она протянет ему руку, но она этого не сделала. Быть может, ей неприятно касаться его правой руки, мелькнуло у Хартли в голове, но он тут же отбросил эту мысль.
Она легко, на цыпочках, перебежала но камням через ручей, приподняв достаточно высоко юбку, так что он успел увидеть тонкие лодыжки над изящными башмаками. Он ждал последней минуты, приготовив улыбку и левую руку, если она все-таки захочет обменяться рукопожатием.
Но она не обернулась и мгновенно исчезла меж деревьев.
У него было такое чувство, что его обокрали – лишили чего-то бесконечно дорогого. Чего-то, что невозможно ни возместить, ни заменить. Чувство пустоты, страх и боль пронзили его. Такой боли он никогда прежде не испытывал. Даже в тот год, когда упал с пони и страшно разбился. Тогда ему было шесть лет. Сейчас была не физическая боль, и он не знал, как такую боль лечить. И можно ли ее как-то излечить.
Горло сжало, и ему пришлось трижды сглотнуть слюну, прежде чем он отправился в обратный путь в «Хаймурское аббатство».
* * *
Она обняла и перецеловала детей и оставила их в детской на попечении няни. Она сжала в объятиях Розали, хотя Альберт предупредил ее, чтобы она была осторожна и не слишком давила на его потомка, за что получил укоризненный взгляд от зардевшейся жены. Саманта обменялась рукопожатиями с ним и с Габриэлем и подставила Габриэлю обе щеки для поцелуев.
Он задержал ее руку в своей и сказал, что, как только ее поклонники отпустят ее, она должна вернуться в Челкотт и жить здесь столько, сколько ей захочется.
– Дорогая моя, – сказал Габриэль. – ты для Дженнифер ближе родной сестры. Ты не должна забывать ее, убеждая себя, что злоупотребляешь нашим гостеприимством, – это будет твоей непоправимой ошибкой.
– Спасибо. – Саманта крепко сжала руку Габриэля.
Она просто не переносила прощания. Ненавидела эту церемонию!
Уже подойдя к экипажу, Саманта увидела, как Дженни поцеловала тетю Агги, а Габриэль заботливо устроил ее на сиденье. Наконец Саманта обняла Дженни.
– Мне было у вас очень приятно и весело, – сказала она. – Спасибо, что приютили меня, и как было бы хорошо, если бы вы приехали в город, когда начнется сезон. Вы, кажется, уже целый век не бывали в свете.
– Я полагаю, Сэм, – шепнула кузина, – что этой весной у меня есть вполне, серьезный предлог остаться вдали от городской суеты. Сложи-ка крест-накрест пальцы и пожелай мне, чтобы все было благополучно.
– Секретничаете? – Габриэль погрозил жене пальцем. – Дженни рассказывает тебе, что мы намереваемся увеличить население Земли, не так ли? – Габриэль весело хихикнул, а обе дамы покраснели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61