Николас остановился, но его мечи все еще подрагивали, готовые к новому поединку. — Сайго.
Николас услышал голос Кансацу. Четверо учеников ретировались, и к нему приблизился Сайго. В последнее время он все реже появлялся врю . Николас не знал, где он теперь занимается; по крайней мере залы Токио и его пригородов Сайго не посещал.
Внезапно Сайго бросился на Николаса. Его катана был еще в ножнах, но в одно мгновение перед Николасом блеснул клинок. Сайго овладел искусством иаидзюцу — “быстрого обнажения клинка”. Человек, владеющий иаидзюцу, мог достать меч из ножен прямо во время удара и поразить соперника еще до того, как тот поймет, что клинок обнажен.
Но Николас уже был в движении. Он повернулся к Сайго левым боком так, что удар, направленный ему в сердце, пришелся в пустое пространство. Левым мечом Николас отвел катана вверх и в сторону; в завершение разворота он обрушил свой правый боккэн на незащищенное плечо Сайго. “Мельница”.
Все взгляды были прикованы к Николасу: он стоял, широко расставив ноги, и смотрел вниз на распростертого Сайго. Он знал, что красный рубец от его удара останется еще по меньшей мере неделю. В зале воцарилась мертвая тишина.
Николас видел только лицо двоюродного брата. Никогда еще на него не смотрели такие ненавидящие глаза. Николас заставил Сайго потерять лицо перед всем классом: он, выпускник, был повержен одним из учеников. Их вражда была такой яростной, что, казалось, воздух в зале вот-вот разразится молнией.
Наконец, Кансацу дважды хлопнул в ладоши, и все разошлись. Занятия были окончены.
Николас почувствовал, что дрожит, мышцы напрягались помимо его воли. Он знал, что все было уже позади, но его телу нужно было время, чтобы успокоиться. Он сделал несколько глубоких вдохов, но дрожь не унималась.
Когда Николас вернулся домой, дверь ему открыла не служанка и даже не Цзон... Это была Юкио.
Николас видел ее в последний раз три года назад, да и то мельком, на похоронах кого-то из родственников. Он до сих пор отчетливо помнил их первую обжигающую встречу.
Юкио поклонилась.
— Добрый вечер, Николас.
На ней было серебристо-серое кимоно с узором из колес со спицами, напоминавшими символы средневековых дайме. Николас сделал ответный поклон.
— Добрый вечер, Юкио.
Она опустила глаза и отошла от двери, пропуская его в дом. — Ты не ожидал увидеть меня здесь?
Николас сбросил сумку, не сводя глаз с ее лица.
— Я не видел тебя много лет.
— Тетя Итами привела меня днем, когда ты был в додзё. Я собиралась остановиться у них, но часть дома — та, где спальня для гостей — теперь перестраивается.
Николас провел девушку через дом, раздвинул сёдзи, и они окунулись в вечернюю тишину дзэнского сада.
Небо было чистым; только несколько одиноких облачков, как кольца дыма, поднимались над горизонтом. Воздух в свете огромной полной луны казался жидким. Все было окутано синими тенями. Они словно оказались под водой. Николас смотрел на мягкие линии ее профиля: она могла бы быть изваянием в синтоистском храме, который прятался среди криптомерий.
Высоко в верхушках деревьев пропел соловей; издалека донеслось долгое печальное уханье белой совы.
— Я никогда не был в Киото, — сказал Николас. Там жила Юкио.
— Ты должен туда приехать когда-нибудь. — Она смотрела на камни, которые как живые существа поднимались над ровной галькой. Ее голос казался темным и бархатным. Они стояли неподвижно, не касаясь друг друга. — Здесь очень красиво.
“Ты еще красивее”, — подумал Николас. Он слышал, как бьется его сердце.
— Я все помню.
Юкио повернулась к нему, и луна отразилась в ее зрачках.
— О чем ты?
Николас почувствовал себя дураком.
— О том вечере. — Помолчав немного, он добавил: — Когда мы танцевали...
Юкио смущенно засмеялась.
— Ах, это. Я и забыла.
Николас был подавлен. Сначала ему показалось, что она пришла сюда отчасти из-за него. Но теперь он понял, как это было глупо. С какой стати она должна помнить то, что было три с половиной года назад?
— Сайго был сегодня в додзё?
— Да. Он давно уже там не показывался. Думаю, он теперь в другойрю .
— Наверное, поэтому он часто ездит на Кюсю. Николас удивленно посмотрел на нее.
— На Кюсю? Она кивнула.
— Не сомневаюсь, что это затеял мой дядя. Они всегда что-то вместе придумывают. Не могу представить, чтобы Сайго сам решил ездить в такую даль. Во всяком случае, они держат это в тайне.
— Откуда ты знаешь?
— Однажды я спросила тетю, и она сделала вид, что впервые об этом слышит.
— Значит, все это пустяки.
Юкио молча пожала плечами и скрестила руки на груди.
— Может, пойдем в дом? Я проголодалась.
Николас извинился и оставил ее одну. У себя в комнате он сбросил одежду и прошел в ванную. Он встал под душ и открыл воду. Более консервативные люди, вроде Итами, предпочли бы глубокую японскую ванну, но Николасу больше нравился душ.
Было приятно почувствовать прикосновение горячих струй. Николас принялся намыливаться, вернувшись в мыслях к тому, что произошло сегодня в додзё. Он хотел поговорить с Кансацу после поединка с Сайго, но сделать это ему не удалось. Почему он не сказал Юкио об этом поединке? У него ведь был удобный случай, когда она сама заговорила о Сайго. Николас пожал плечами и отогнал от себя эти мысли.
Повернув голову, он с удивлением увидел тень на матовом стекле. Тень становилась все более отчетливой: кто-то входил в ванную. Николас выключил воду и открыл дверь.
Он стоял совершенно неподвижно. Капли воды на его коже блестели в неоновом свете лампы. От ее кожи исходило молочное сияние.
— Ты красивый, — произнесла Юкио.
Она была нагая. Через руку у нее было перекинуто банное полотенце, но она не предложила его Николасу. Он думал о словах девушки и смотрел ей в глаза, пытаясь прочитать ее мысли.
Ему исполнилось семнадцать. Она была на два года старше. Эта небольшая разница в возрасте казалась теперь астрономической. Несмотря на воспитание, на свой холодный ум, Николас чувствовал себя рядом с ней растерянным, будто он стоял на пороге другого, незнакомого мира, к жизни в котором он был совсем не готов.
Юкио приблизилась к нему. Ее губы открылись и она что-то прошептала, но Николас не разобрал ее слов. Девушка слегка выставила одну ногу вперед, словно готовясь к атаке в додзё. Ее тонкая лодыжка, круглое колено, длинное бедро...
Николас чувствовал, как что-то в нем поднимается и взмывает вверх, будто обрываются последние канаты, удерживающие его на земле.
— Иди ко мне, — сказал он хрипло и протянул к ней руку, отбрасывая в сторону полотенце. Оно ярким пятном растеклось по сверкающему кафельному поду.
Темные длинные соски на ее круглых грудях набухли. Узкая талия, матовый живот... Ее руки упади к нему на плечи, и их губы соединились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128