Или такое сообщение: «В столице было отмечено сотое исполнение Л. Орловой роли Лиззи Мак-Кей в спектакле «Бегство мистера Мак-Кинли».
Между тем последнее - название сценария Л. Леонова и снятого по нему фильма М. Швейцера.
Да и Александрову заодно с постановкой «Милого лжеца» (автора которого, Джерома Килти, алтайская газета переименовала в «Келти») приписывали - причем не провинциалы, а его коллега, кинорежиссер Г. Рошаль, - и постановку «Лиззи Мак-Кей». На самом деле ее ставила И. Анисимова-Вульф. Причем, считает постановщик трилогии «Хождения по мукам» и «Вольницы», и тот и другой спектакли выдержали… по 500 представлений!
22
Имя Орловой связывали и… с первым фильмом Э. Рязанова «Карнавальная ночь». Якобы молодой режиссер решил - раз уж в центре фильма снова оказался преследующий самодеятельность бюрократ в исполнении Ильинского - снять за компанию с ним еще и пару из «Волги-Волги» - А. Тутышкина и Л. Орлову.
Тутышкин оказался более покладистым и стал изображать влюбленного на старости лет бухгалтера - видимо, оттого, что его музыкант в «Волге-Волге» при подсчете пропущенных оркестром тактов не расставался со счетами.
Орловой же предлагался - но без всякой связи с почтовой сумкой, с которой она не расставалась в роли письмоносицы, - предмет нового тутышкинского обожания: такая же, в возрасте, заведующая библиотекой Дворца культуры.
Сам якобы Рязанов, начинающий режиссер, не осмелился сделать «вечно молодой» звезде такое рискованное предложение и поручил щекотливый разговор ассистентке.
Та оказалась не из робких и, позвонив Орловой, бойко залепетала:
- Хочется по ассоциации с «Волгой-Волгой» снова встретить вас с Ильинским и Тутышкиным.
- Ассоциация - это, конечно, хорошо, - осторожно будто бы согласилась Орлова. - Но что все-таки за роль?
- Понимаете, на карнавальной новогодней ночи вы встречаетесь со своим старым другом, немолодым уже счетоводом Тутышкиным…
Тут, видимо, сидящий рядом Рязанов в ужасе замахал руками - зачем «немолодым»? Но ассистентка уже не могла остановиться:
- Оба вы, как и в «Волге-Волге», увлекаетесь искусством: он читает басни, вы поете. Песенка - прелесть!
Ассистентка попробовала даже напеть действительно очаровательное лепинское «Молчание», но Орлова прервала ее:
- Песенка - может быть… А вот роль… Я не пойму, эта ваша поющая библиотекарша - пенсионерка, что ли?
- Нет, почему же… - попробовала будто ассистентка дать задний ход.
- Ну как же - Тытышкин, вы говорите, немолодой счетовод, на пороге пенсии…
- Вообще да, пенсионерка… - ничего не оставалось ассистентке, как сознаться.
И будто бы сидящий рядом Рязанов в отчаянии взялся за голову, потому что трубку на противоположном конце провода решительно положили…
Все это, конечно, выдумки. Тем более что Рязанов, судя по тому, что лишь единственный раз в своей обширной мемуаристике заикнулся об Александрове, не испытывал к этому «комедиографу», а следовательно, и к Орловой особого пиетета.
Вспоминая о своем первом, сразу после «Карнавальной ночи», приглашении на кремлевский прием, он пишет:
«Мы с женой тупо торчали, окруженные шикарным бомондом. Неожиданно проследовавший мимо меня кинорежиссер Г. Александров поздоровался с нами (оказывается, он меня знал) и представил нас самому Н. Булганину (тогдашнему премьеру. - Ю. С.), который милостиво пожал нам руки. Я был очень польщен. Но больше с комедиографом Г. Александровым не встречался».
Вот так! Хотя, казалось бы, сам комедиограф…
А Орлова, снимаясь в «Скворце и Лире», вынуждена была все-таки признаться по поводу самой себя:
- Сзади пионерка - а спереди пенсионерка!
Но это почти 20 лет спустя после рязановского якобы приглашения с пенсионеркой-библиотекаршей… И в тот же день, о котором она писала в новогодней газетной рубрике «Предъявите вашу улыбку»:
«Никогда не думала, что таким мелодичным и приятным может показаться милицейский свисток. На днях я спешила на съемку фильма «Скворец и лира» и задумалась. И вдруг - свисток и строгий голос:
- Девушка! Да-да, это я вам говорю! Подойдите-ка ко мне!
Я летела к этому симпатичнейшему из московских милиционеров чуть ли не на крыльях. Он строго козырнул мне и вдруг смутился: захлопал удивленными глазами, видимо, узнал: «Вы не там улицу начали переходить…» Вздохнул и выписал квитанцию. Я ее храню теперь как лучший сувенир старого года, как лучшее свидетельство того, что мы, женщины зрелого возраста, тоже можем успешно бороться с годами, что секрет нашей молодости прост - ежедневный тренаж, режим, диета».
Где теперь эта квитанция-сувенир?..
23
На раннее, доэкранное творчество Орловой существует и такая точка зрения, которую высказал историк кино Е. Марголит:
«Известно, что Л. Орлова крайне неохотно говорила о своем докинематографическом прошлом. Известно, что в первые годы в музыкальной студии В. Немировича-Данченко она старалась не выделяться (можно представить, сколько усилий требовало это при таких безукоризненных данных - быть статисткой в кордебалете, в хоре). До этого она окончила Московскую консерваторию по классу рояля, зарабатывая на жизнь тапером в кино, балетную школу. А до этого - дворянская московская семья, сдружившаяся с Шаляпиным. С такой биографией, с такими анкетными данными в 20-е лучше было, что называется, «сидеть и не высовываться».
Как же «не высовываться», когда Орлова все десять лет, пока не появилась в первом фильме, только и делала, что высовывалась. И занятия - в течение четырех лет! - в хореографической студии Ф. Беаты. И уроки актерского мастерства у ученицы Е. Вахтангова К. Котлубай и мхатовки Е. Телешовой, будущей коллеги и подруги С. Эйзенштейна. Наконец, в театре Немировича, где она якобы предпочитала отсиживаться в хоре и кордебалете, Орлова только и делала, что предлагала что-то новое на сцене. Например, сочетание в одном номере пения и танца, которое, судя по ее письму драматургу Ф. Липскерову, очень даже понравилось «Владимиру Ивановичу». И поэтому, хоть и не стремительная, но карьера в театре - от хористки до героини «Периколы» и «Корневильских колоколов».
А параллельно этому - бурно развитая концертная деятельность актрисы, бесконечные концерты - перед сеансами в кинотеатрах, в провинции, даже «сольники», как теперь бы сказали, в столице.
Да если бы каждый так «сидел и не высовывался», как Орлова в те годы, то, может, не ей одной быть первой и последней, по существу, «звездой» советского экрана…
24
Еще об одной возможной небылице рассказывает М. Кушниров со слов Александрова. И соответственно предупреждает: все это надо воспринимать предельно осторожно, со скидкой на необузданную александровскую фантазию.
…Якобы в Италии они гостили с Орловой на вилле некоего магната, мецената и одновременно любителя кино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Между тем последнее - название сценария Л. Леонова и снятого по нему фильма М. Швейцера.
Да и Александрову заодно с постановкой «Милого лжеца» (автора которого, Джерома Килти, алтайская газета переименовала в «Келти») приписывали - причем не провинциалы, а его коллега, кинорежиссер Г. Рошаль, - и постановку «Лиззи Мак-Кей». На самом деле ее ставила И. Анисимова-Вульф. Причем, считает постановщик трилогии «Хождения по мукам» и «Вольницы», и тот и другой спектакли выдержали… по 500 представлений!
22
Имя Орловой связывали и… с первым фильмом Э. Рязанова «Карнавальная ночь». Якобы молодой режиссер решил - раз уж в центре фильма снова оказался преследующий самодеятельность бюрократ в исполнении Ильинского - снять за компанию с ним еще и пару из «Волги-Волги» - А. Тутышкина и Л. Орлову.
Тутышкин оказался более покладистым и стал изображать влюбленного на старости лет бухгалтера - видимо, оттого, что его музыкант в «Волге-Волге» при подсчете пропущенных оркестром тактов не расставался со счетами.
Орловой же предлагался - но без всякой связи с почтовой сумкой, с которой она не расставалась в роли письмоносицы, - предмет нового тутышкинского обожания: такая же, в возрасте, заведующая библиотекой Дворца культуры.
Сам якобы Рязанов, начинающий режиссер, не осмелился сделать «вечно молодой» звезде такое рискованное предложение и поручил щекотливый разговор ассистентке.
Та оказалась не из робких и, позвонив Орловой, бойко залепетала:
- Хочется по ассоциации с «Волгой-Волгой» снова встретить вас с Ильинским и Тутышкиным.
- Ассоциация - это, конечно, хорошо, - осторожно будто бы согласилась Орлова. - Но что все-таки за роль?
- Понимаете, на карнавальной новогодней ночи вы встречаетесь со своим старым другом, немолодым уже счетоводом Тутышкиным…
Тут, видимо, сидящий рядом Рязанов в ужасе замахал руками - зачем «немолодым»? Но ассистентка уже не могла остановиться:
- Оба вы, как и в «Волге-Волге», увлекаетесь искусством: он читает басни, вы поете. Песенка - прелесть!
Ассистентка попробовала даже напеть действительно очаровательное лепинское «Молчание», но Орлова прервала ее:
- Песенка - может быть… А вот роль… Я не пойму, эта ваша поющая библиотекарша - пенсионерка, что ли?
- Нет, почему же… - попробовала будто ассистентка дать задний ход.
- Ну как же - Тытышкин, вы говорите, немолодой счетовод, на пороге пенсии…
- Вообще да, пенсионерка… - ничего не оставалось ассистентке, как сознаться.
И будто бы сидящий рядом Рязанов в отчаянии взялся за голову, потому что трубку на противоположном конце провода решительно положили…
Все это, конечно, выдумки. Тем более что Рязанов, судя по тому, что лишь единственный раз в своей обширной мемуаристике заикнулся об Александрове, не испытывал к этому «комедиографу», а следовательно, и к Орловой особого пиетета.
Вспоминая о своем первом, сразу после «Карнавальной ночи», приглашении на кремлевский прием, он пишет:
«Мы с женой тупо торчали, окруженные шикарным бомондом. Неожиданно проследовавший мимо меня кинорежиссер Г. Александров поздоровался с нами (оказывается, он меня знал) и представил нас самому Н. Булганину (тогдашнему премьеру. - Ю. С.), который милостиво пожал нам руки. Я был очень польщен. Но больше с комедиографом Г. Александровым не встречался».
Вот так! Хотя, казалось бы, сам комедиограф…
А Орлова, снимаясь в «Скворце и Лире», вынуждена была все-таки признаться по поводу самой себя:
- Сзади пионерка - а спереди пенсионерка!
Но это почти 20 лет спустя после рязановского якобы приглашения с пенсионеркой-библиотекаршей… И в тот же день, о котором она писала в новогодней газетной рубрике «Предъявите вашу улыбку»:
«Никогда не думала, что таким мелодичным и приятным может показаться милицейский свисток. На днях я спешила на съемку фильма «Скворец и лира» и задумалась. И вдруг - свисток и строгий голос:
- Девушка! Да-да, это я вам говорю! Подойдите-ка ко мне!
Я летела к этому симпатичнейшему из московских милиционеров чуть ли не на крыльях. Он строго козырнул мне и вдруг смутился: захлопал удивленными глазами, видимо, узнал: «Вы не там улицу начали переходить…» Вздохнул и выписал квитанцию. Я ее храню теперь как лучший сувенир старого года, как лучшее свидетельство того, что мы, женщины зрелого возраста, тоже можем успешно бороться с годами, что секрет нашей молодости прост - ежедневный тренаж, режим, диета».
Где теперь эта квитанция-сувенир?..
23
На раннее, доэкранное творчество Орловой существует и такая точка зрения, которую высказал историк кино Е. Марголит:
«Известно, что Л. Орлова крайне неохотно говорила о своем докинематографическом прошлом. Известно, что в первые годы в музыкальной студии В. Немировича-Данченко она старалась не выделяться (можно представить, сколько усилий требовало это при таких безукоризненных данных - быть статисткой в кордебалете, в хоре). До этого она окончила Московскую консерваторию по классу рояля, зарабатывая на жизнь тапером в кино, балетную школу. А до этого - дворянская московская семья, сдружившаяся с Шаляпиным. С такой биографией, с такими анкетными данными в 20-е лучше было, что называется, «сидеть и не высовываться».
Как же «не высовываться», когда Орлова все десять лет, пока не появилась в первом фильме, только и делала, что высовывалась. И занятия - в течение четырех лет! - в хореографической студии Ф. Беаты. И уроки актерского мастерства у ученицы Е. Вахтангова К. Котлубай и мхатовки Е. Телешовой, будущей коллеги и подруги С. Эйзенштейна. Наконец, в театре Немировича, где она якобы предпочитала отсиживаться в хоре и кордебалете, Орлова только и делала, что предлагала что-то новое на сцене. Например, сочетание в одном номере пения и танца, которое, судя по ее письму драматургу Ф. Липскерову, очень даже понравилось «Владимиру Ивановичу». И поэтому, хоть и не стремительная, но карьера в театре - от хористки до героини «Периколы» и «Корневильских колоколов».
А параллельно этому - бурно развитая концертная деятельность актрисы, бесконечные концерты - перед сеансами в кинотеатрах, в провинции, даже «сольники», как теперь бы сказали, в столице.
Да если бы каждый так «сидел и не высовывался», как Орлова в те годы, то, может, не ей одной быть первой и последней, по существу, «звездой» советского экрана…
24
Еще об одной возможной небылице рассказывает М. Кушниров со слов Александрова. И соответственно предупреждает: все это надо воспринимать предельно осторожно, со скидкой на необузданную александровскую фантазию.
…Якобы в Италии они гостили с Орловой на вилле некоего магната, мецената и одновременно любителя кино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61