Началась война. Перед отъездом на фронт я пришел попрощаться с Любовью Петровной и Григорием Васильевичем».
Тут Оня несколько «округляет» время. Прошло на самом деле 35 лет, прежде чем, эвакуированный в Алма-Ату, а потом переэвакуированный с Орловой и Александровым в Баку, он зашел к ним попрощаться.
«Были сказаны какие-то бодрые и вместе с тем грустные слова, незаконченные фразы… Неожиданно Любовь Петровна попросила меня спуститься с ней на улицу. Мы сели в их машину, куда-то поехали и остановились у проходной авиационного завода (Бакинского, соответственно. - Ю. С.). Любовь Петровна оставила меня в машине, а сама прошла в здание. Скоро она вернулась, держа в руках две пластины из пуленепробиваемой стали. На одной из них была наклеена ее фотография (в каске, тушащей на крыше зажигательные бомбы из фильма по сценарию того же Прута «Одна семья». - Ю. С.)
- Надпись на карточке прочтете только после Победы! - сказала Любовь Петровна.
Затем она вложила пластины в нагрудные карманы моей гимнастерки и благословила меня. Так я и ушел на войну бронированным.
9 мая 1945 года в Праге я вынул обе пластины из карманов гимнастерки. Левая - та, что прикрывала сердце, осталась нетронутой. А в правой оказалась вмятина: пуля (или осколок) уткнулась в нее. Когда я отделил от пластинки фотокарточку, то прочитал на обороте: «Хотя я и кричала на Вас иногда, знайте - это было по дружбе. От всего сердца желаю вам удачи, и чтобы вам было хорошо. Ваша Любовь Орлова».
Так что «розовый ангел» оказался для Прута еще и ангелом-хранителем. И непонятно, почему такое красивое сравнение не пришло в его писательскую голову…
44
Между тем из Москвы до Алма-Аты в октябре 41-го добирались две недели. И здесь, как и по дороге из Риги в Москву, Орлова оказалась в лидерах. Об этом вспоминает дочь Э. Шуб и жена главного инженера «Мосфильма» А. Коноплева:
«В нашем вагоне совершенным чудом стала Орлова. Она была нашим бригадиром, когда мы мыли заляпанные окна вагонов. Она надевала шляпку (уж не ту ли, с пером, за которой возвращалась в Риге с вокзала? - Ю. С.) и туфли на высоченных каблуках и с М. Зощенко под ручку на узловых станциях ходила добывать нам еду и уголь для паровоза. У нашего вагона собиралась толпа поглядеть на живых Орлову и Зощенко, а в купе, разбитый радикулитом, лежал Г. Александров. Все пытались растирать его, плясать на спине, но все это мало помогало».
Между прочим, Зощенко не только ходил под ручку с Орловой добывать хлеб насущный и «паровозный». В этом же поезде он писал сценарий «Опавшие листья» для Орловой и Александрова. Но потом их пути разминулись: Зощенко остался в Алма-Ате, режиссер и актриса перебрались в Баку, и недописанные «Опавшие листья» не были сняты.
45
Еще об одной тогдашней остановке поезда «Москва - Алма-Ата» рассказывает Д. Щеглов:
"…Когда по вагону пошли разговоры об очередном авианалете, Орлова как ни в чем не бывало вышла подышать холодным октябрьским воздухом и немного пройтись. Возле соседнего вагона она остановилась. Женщину, которую Орлова заметила в одном из окон, можно было узнать лишь по запоминающимся на всю жизнь глазам - настолько она была истощена и обескровлена».
Это была жена М. Булгакова, Елена Сергеевна, на квартире у которой пять лет назад Орлова с Александровым наслаждались главами «Мастера и Маргариты» в исполнении автора.
«Елене Сергеевне Булгаковой, - пишет Д. Щеглов, - стоило невероятных трудов попасть в этот особый поезд. Кроме 12 рублей пенсии, которую выхлопотал влюбленный в нее Фадеев, жить ей было абсолютно не на что. Она впадала в голодные обмороки, с трудом могла говорить.
Впрочем, заговаривать с Еленой Сергеевной никто и не собирался. Орлова оказалась единственной, она подошла к ней, пригласила в свое купе, поделилась едой.
Близкими знакомыми они никогда не были, что и придает этой встрече особый смысл, ибо какой бы осторожной ни была или ни казалась Орлова, какое бы недосягаемое место ни занимала она в сталинском пантеоне избранных, никто не мог припомнить ей нарочитое «неузнавание» при встрече с отверженными или даже просто суетливый огонек, зажигавшийся в глазах всякого, просчитывающего последствия подобных встреч. Была черта, за которую она никогда не переходила, не позволяла себе переходить.
Через много лет она так же подойдет к еще одной зачумленной - вдове бывшего директора «Мосфильма», отсидевшей больше 15 лет. На студии, куда эта женщина пришла устраиваться на работу после лагерей, ее никто «не узнал», кроме Орловой, буквально бросившейся к ней с объятьями. Позже она приглашала эту женщину к себе домой, помогала ей деньгами и лекарствами».
Не зря же Ф. Раневская заметила как-то: «Сказать об Орловой, что она «добрая», - это все равно что признать, что Лев Толстой - писатель не без способностей».
46
Свою бешеную популярность по дороге в Алма-Ату использовала во благо своих спутников не только сама Орлова.
- Однажды, - рассказывает М. Кушниров, - взявший на себя общее руководство составом Л. Трауберг (первый в орловском стихотворном перечне Леня. - Ю. С.) договорился на одной из станций, что местные бабы притащат к поезду несколько мешков вареной картошки. Но комендант поезда и слышать не хотел о его задержке: «И так опаздываем!»
- А хотите, пока ждем, я познакомлю вас с самой Орловой? - кинулся Трауберг во все тяжкие.
- А она здесь?!
Не смог комендант отказаться от такой чести и согласился ждать баб с картошкой.
Однако Орловой в ее вагоне не оказалось. Зато на месте была Галина Сергеева, жена И. Козловского, «пышнотелая красотка, звездных высот, правда, не достигшая, но все же памятная зрителю по той же, с Орловой, «Любви Алены» и особенно по роммовской «Пышке».
Трауберг и тут не смутился, схватил Сергееву (потом он снимет с ней ее третью известную картину - «Актриса») и поволок к ждущему Орлову коменданту. «Вот, знакомьтесь - сама Орлова!» - не моргнув глазом, представил режиссер. Увидев в чадном полумраке что-то очень красивое и смутно знакомое, комендант-чудак поверил и готов был ждать баб с картошкой сколько угодно…
47
С началом войны и без того активная военная корреспонденция актрисы возросла вдвое.
«Уважаемая Любовь Петровна! - писали ей. - Товарищ Орлова! Согласно Вашему обещанию через подателя сего политрука Дорхсветлидзе прошу сообщить точные даты и часы Вашего приезда к красноармейцам вверенного мне гарнизона.
Одновременно сообщаю Вам, Любовь Петровна, что бойцы, командиры и их семьи крепко готовятся к Вашему приезду. Красноармейцы готовят клуб, жены командиров убирают сцену и украшают ее цветами и лозунгами.
Орлова друг наш от искусства.
И рядом песенок ея
Свободный досуг коротает
Красноармейская семья.
Из писем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Тут Оня несколько «округляет» время. Прошло на самом деле 35 лет, прежде чем, эвакуированный в Алма-Ату, а потом переэвакуированный с Орловой и Александровым в Баку, он зашел к ним попрощаться.
«Были сказаны какие-то бодрые и вместе с тем грустные слова, незаконченные фразы… Неожиданно Любовь Петровна попросила меня спуститься с ней на улицу. Мы сели в их машину, куда-то поехали и остановились у проходной авиационного завода (Бакинского, соответственно. - Ю. С.). Любовь Петровна оставила меня в машине, а сама прошла в здание. Скоро она вернулась, держа в руках две пластины из пуленепробиваемой стали. На одной из них была наклеена ее фотография (в каске, тушащей на крыше зажигательные бомбы из фильма по сценарию того же Прута «Одна семья». - Ю. С.)
- Надпись на карточке прочтете только после Победы! - сказала Любовь Петровна.
Затем она вложила пластины в нагрудные карманы моей гимнастерки и благословила меня. Так я и ушел на войну бронированным.
9 мая 1945 года в Праге я вынул обе пластины из карманов гимнастерки. Левая - та, что прикрывала сердце, осталась нетронутой. А в правой оказалась вмятина: пуля (или осколок) уткнулась в нее. Когда я отделил от пластинки фотокарточку, то прочитал на обороте: «Хотя я и кричала на Вас иногда, знайте - это было по дружбе. От всего сердца желаю вам удачи, и чтобы вам было хорошо. Ваша Любовь Орлова».
Так что «розовый ангел» оказался для Прута еще и ангелом-хранителем. И непонятно, почему такое красивое сравнение не пришло в его писательскую голову…
44
Между тем из Москвы до Алма-Аты в октябре 41-го добирались две недели. И здесь, как и по дороге из Риги в Москву, Орлова оказалась в лидерах. Об этом вспоминает дочь Э. Шуб и жена главного инженера «Мосфильма» А. Коноплева:
«В нашем вагоне совершенным чудом стала Орлова. Она была нашим бригадиром, когда мы мыли заляпанные окна вагонов. Она надевала шляпку (уж не ту ли, с пером, за которой возвращалась в Риге с вокзала? - Ю. С.) и туфли на высоченных каблуках и с М. Зощенко под ручку на узловых станциях ходила добывать нам еду и уголь для паровоза. У нашего вагона собиралась толпа поглядеть на живых Орлову и Зощенко, а в купе, разбитый радикулитом, лежал Г. Александров. Все пытались растирать его, плясать на спине, но все это мало помогало».
Между прочим, Зощенко не только ходил под ручку с Орловой добывать хлеб насущный и «паровозный». В этом же поезде он писал сценарий «Опавшие листья» для Орловой и Александрова. Но потом их пути разминулись: Зощенко остался в Алма-Ате, режиссер и актриса перебрались в Баку, и недописанные «Опавшие листья» не были сняты.
45
Еще об одной тогдашней остановке поезда «Москва - Алма-Ата» рассказывает Д. Щеглов:
"…Когда по вагону пошли разговоры об очередном авианалете, Орлова как ни в чем не бывало вышла подышать холодным октябрьским воздухом и немного пройтись. Возле соседнего вагона она остановилась. Женщину, которую Орлова заметила в одном из окон, можно было узнать лишь по запоминающимся на всю жизнь глазам - настолько она была истощена и обескровлена».
Это была жена М. Булгакова, Елена Сергеевна, на квартире у которой пять лет назад Орлова с Александровым наслаждались главами «Мастера и Маргариты» в исполнении автора.
«Елене Сергеевне Булгаковой, - пишет Д. Щеглов, - стоило невероятных трудов попасть в этот особый поезд. Кроме 12 рублей пенсии, которую выхлопотал влюбленный в нее Фадеев, жить ей было абсолютно не на что. Она впадала в голодные обмороки, с трудом могла говорить.
Впрочем, заговаривать с Еленой Сергеевной никто и не собирался. Орлова оказалась единственной, она подошла к ней, пригласила в свое купе, поделилась едой.
Близкими знакомыми они никогда не были, что и придает этой встрече особый смысл, ибо какой бы осторожной ни была или ни казалась Орлова, какое бы недосягаемое место ни занимала она в сталинском пантеоне избранных, никто не мог припомнить ей нарочитое «неузнавание» при встрече с отверженными или даже просто суетливый огонек, зажигавшийся в глазах всякого, просчитывающего последствия подобных встреч. Была черта, за которую она никогда не переходила, не позволяла себе переходить.
Через много лет она так же подойдет к еще одной зачумленной - вдове бывшего директора «Мосфильма», отсидевшей больше 15 лет. На студии, куда эта женщина пришла устраиваться на работу после лагерей, ее никто «не узнал», кроме Орловой, буквально бросившейся к ней с объятьями. Позже она приглашала эту женщину к себе домой, помогала ей деньгами и лекарствами».
Не зря же Ф. Раневская заметила как-то: «Сказать об Орловой, что она «добрая», - это все равно что признать, что Лев Толстой - писатель не без способностей».
46
Свою бешеную популярность по дороге в Алма-Ату использовала во благо своих спутников не только сама Орлова.
- Однажды, - рассказывает М. Кушниров, - взявший на себя общее руководство составом Л. Трауберг (первый в орловском стихотворном перечне Леня. - Ю. С.) договорился на одной из станций, что местные бабы притащат к поезду несколько мешков вареной картошки. Но комендант поезда и слышать не хотел о его задержке: «И так опаздываем!»
- А хотите, пока ждем, я познакомлю вас с самой Орловой? - кинулся Трауберг во все тяжкие.
- А она здесь?!
Не смог комендант отказаться от такой чести и согласился ждать баб с картошкой.
Однако Орловой в ее вагоне не оказалось. Зато на месте была Галина Сергеева, жена И. Козловского, «пышнотелая красотка, звездных высот, правда, не достигшая, но все же памятная зрителю по той же, с Орловой, «Любви Алены» и особенно по роммовской «Пышке».
Трауберг и тут не смутился, схватил Сергееву (потом он снимет с ней ее третью известную картину - «Актриса») и поволок к ждущему Орлову коменданту. «Вот, знакомьтесь - сама Орлова!» - не моргнув глазом, представил режиссер. Увидев в чадном полумраке что-то очень красивое и смутно знакомое, комендант-чудак поверил и готов был ждать баб с картошкой сколько угодно…
47
С началом войны и без того активная военная корреспонденция актрисы возросла вдвое.
«Уважаемая Любовь Петровна! - писали ей. - Товарищ Орлова! Согласно Вашему обещанию через подателя сего политрука Дорхсветлидзе прошу сообщить точные даты и часы Вашего приезда к красноармейцам вверенного мне гарнизона.
Одновременно сообщаю Вам, Любовь Петровна, что бойцы, командиры и их семьи крепко готовятся к Вашему приезду. Красноармейцы готовят клуб, жены командиров убирают сцену и украшают ее цветами и лозунгами.
Орлова друг наш от искусства.
И рядом песенок ея
Свободный досуг коротает
Красноармейская семья.
Из писем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61