Там живет некий доктор Бейкер, удалившийся от дел.
И в ответ мы слышали:
– Доктор Бейкер? Не знаю… Знаю доктора Дэвидсона.
– Роузлэндс? Нет, здесь есть Роузкоттедж, но там живет миссис Вильсон.
Я взглянула на Максима. Очень бледный, темные круги под глазами и твердо сжатые губы. Он явно очень устал, но не жаловался.
В конце концов почтальон указал нам нужный дом, мимо которого мы, оказывается, проехали уже дважды.
– Наконец, приехали, – сказал Джулиен. – И как раз во время вечернего чая. Подождем несколько минут, чтобы дать ему допить свой стакан.
Максим зажег сигарету и протянул мне свою руку.
– Ну, – сказал Джулиен, – теперь, пожалуй, пора.
– Я готов, – сказал Максим.
Джулиен позвонил у двери. Ее открыла миловидная горничная. Она удивилась, увидев сразу столько людей.
– Доктор Бейкер? Да, сэр, войдите, пожалуйста.
Несколько минут прошло в ожидании. Потом в комнату вошел мужчина с седеющими волосами и неприметной наружностью.
– Простите, что заставил вас дожидаться, но после игры в теннис со своими сыновьями мне надо было умыться, прежде чем спуститься к вам.
– Я должен извиниться перед вами за наше вторжение, – сказал полковник. – Мое имя Джулиен, вот миссис де Винтер, мистер де Винтер, а это мистер Фэвелл. Вы, вероятно, видели на днях в газетах имя де Винтера?
– Да, кажется, видел. Какое-то судебное расследование?
– Судья установил случай самоубийства, а я утверждаю, что этого быть не могло. Я знал ее очень близко и утверждаю, что она никогда бы так не поступила, – сказал Фэвелл.
– Вы бы лучше предоставили вести переговоры мне и полковнику Джулиену. Ведь мистер Бейкер понятия не имеет о том, чего вы добиваетесь, – спокойно сказал Максим, а затем обратился к доктору:
– Кузен моей первой жены не удовлетворен судебным решением, а к вам мы приехали потому, что нашли в записной книжке моей жены запись о встрече с вами в последний день ее жизни и номер вашего телефона. Не могли бы вы проверить для нас эти данные.
Доктор Бейкер с сожалением покачал головой:
– Мне очень жаль, но я полагаю, что здесь вышла ошибка – я бы запомнил фамилию де Винтер.
Джулиен вынул из кармана листок, вырванный им из записной книжки Ребекки, и показал его доктору: свидание в два часа дня и номер телефона – Музеум 0488.
– Это все очень странно, – сказал Бейкер, – телефон правильный.
– Не могла ли она назваться чужой фамилией? – спросил Джулиен.
– Могло быть и так, хотя я, конечно, не одобряю такого поведения, – сказал Бейкер.
– Скажите, есть ли у вас какая-нибудь картотека или журнал записей, где вы могли бы это проверить для нас? Я прекрасно знаю, что неэтично задавать такие вопросы, но у нас случай исключительный – нам нужно установить, нет ли какой-нибудь связи между ее визитом к вам и последовавшим за этим самоубийством.
– Убийством, – поправил Фэвелл.
Доктор Бейкер взглянул на Максима и спокойно произнес:
– Я ведь не знал, о чем идет речь, а теперь я все понял и всячески готов помочь вам, сколько могу. Сейчас я принесу сюда записи, и мы вместе их разберем. Пока покурите, отдохните. Предлагать вам выпить, вероятно, еще не время.
У меня было впечатление, что Фэвелл хочет что-то сказать, но он не получил этой возможности, так как Бейкер вышел из комнаты.
– Мне кажется, что он порядочный человек, – сказал Джулиен.
– Почему он не предложил нам стаканчик виски с содовой. Наверное, держит их на замке. На меня он не произвел никакого впечатления, и нам он, конечно, ничем не поможет.
Доктор вернулся с большим журналом и картотекой.
– Я принес все материалы за прошлый год. Седьмого, восьмого, десятого… Вы сказали двенадцатого, в два часа дня? Вот!
Мы все застыли и молча смотрели на него.
– В два часа дня у меня была миссис Дэнверс.
– Дэнни! Как это могло случиться? – начал Фэвелл, но Максим прервал его и сказал:
– Вы припоминаете теперь этот визит, доктор?
Бейкер перебирал истории болезней в своей картотеке.
– Да, миссис Дэнверс. Я помню ее.
– Высокая, стройная и замечательно красивая? – спросил Джулиен.
– Да, сэр, да.
Затем Бейкер обратился к Максиму:
– Вы ведь знаете, вероятно, что профессиональная этика не разрешает нам выдавать наших пациентов, с которыми мы обращаемся, как священник с прихожанами в исповедальне. Но я согласен считать ваш случай исключением, поскольку ваша жена мертва, и вы хотите узнать от меня – дал ли ей мой диагноз какие-нибудь основания для самоубийства. Да! Женщина, которая назвала себя миссис Дэнверс, была очень тяжело больна.
Он замолк на мгновение и обвел нас всех глазами.
– Великолепно помню ее. Она пришла ко мне за неделю до этого дня, рассказала о своем недомогании, и я подверг ее рентгеноскопическому обследованию. В указанный вами день она пришла вторично, чтобы узнать результаты. У меня здесь нет рентгенограммы, но все занесено совершенно точно и подробно.
«Я хочу знать всю правду и не желаю, чтобы меня успокаивали лживыми надеждами. Я готова выслушать любой приговор».
Итак, она просила сказать ей правду, и я ей все сказал. С некоторыми пациентами нельзя обращаться иначе. Это не приведет ни к чему хорошему. А миссис Дэнверс, вернее, миссис де Винтер не принадлежала к типу людей, которых можно долго обманывать. Вы, вероятно, знали это. Она действительно не дрогнула, спокойно выслушала меня, заплатила за визит и также спокойно ушла. Больше я ее никогда не видел.
В тот момент боли, которые она испытывала, были еще незначительными, но область поражения была очень велика. Больная была уже неоперабельна. В таких случаях ничего не остается делать, как вводить морфий и ждать конца. Я прямо сказал ей, что через три-четыре месяца ей придется начать вводить морфий и так до самого конца.
Внешне она выглядела вполне здоровой женщиной, правда, худой и бледной, но, к сожалению, такова нынешняя мода. При просвечивании у нее также был обнаружен загиб матки, из-за которого она никогда не смогла бы иметь ребенка. Но это было вовсе не связано с ее болезнью и уже не могло иметь для нее значения.
Полковник Джулиен высказал благодарность за такую подробную информацию и спросил, нельзя ли получить выписку из истории болезни, если она понадобиться.
– Безусловно, можно, – ответил доктор Бейкер, – безусловно. Куда мне следует послать эту копию?
– Возможно, что она не понадобится. В противном случае я или де Винтер напишем вам об этом.
– Я очень рад, что смог помочь вам, – сказал Бейкер, – мне и на ум не приходило, что мисс Дэнверс и миссис де Винте – одно лицо.
– Да, конечно, – ответил Джулиен, – очень, очень вам благодарны. Прощайте.
И мы вышли из домика врача и остановились возле своих машин.
Фэвелл позеленел, и руки у него тряслись так, что он не мог зажечь спичку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
И в ответ мы слышали:
– Доктор Бейкер? Не знаю… Знаю доктора Дэвидсона.
– Роузлэндс? Нет, здесь есть Роузкоттедж, но там живет миссис Вильсон.
Я взглянула на Максима. Очень бледный, темные круги под глазами и твердо сжатые губы. Он явно очень устал, но не жаловался.
В конце концов почтальон указал нам нужный дом, мимо которого мы, оказывается, проехали уже дважды.
– Наконец, приехали, – сказал Джулиен. – И как раз во время вечернего чая. Подождем несколько минут, чтобы дать ему допить свой стакан.
Максим зажег сигарету и протянул мне свою руку.
– Ну, – сказал Джулиен, – теперь, пожалуй, пора.
– Я готов, – сказал Максим.
Джулиен позвонил у двери. Ее открыла миловидная горничная. Она удивилась, увидев сразу столько людей.
– Доктор Бейкер? Да, сэр, войдите, пожалуйста.
Несколько минут прошло в ожидании. Потом в комнату вошел мужчина с седеющими волосами и неприметной наружностью.
– Простите, что заставил вас дожидаться, но после игры в теннис со своими сыновьями мне надо было умыться, прежде чем спуститься к вам.
– Я должен извиниться перед вами за наше вторжение, – сказал полковник. – Мое имя Джулиен, вот миссис де Винтер, мистер де Винтер, а это мистер Фэвелл. Вы, вероятно, видели на днях в газетах имя де Винтера?
– Да, кажется, видел. Какое-то судебное расследование?
– Судья установил случай самоубийства, а я утверждаю, что этого быть не могло. Я знал ее очень близко и утверждаю, что она никогда бы так не поступила, – сказал Фэвелл.
– Вы бы лучше предоставили вести переговоры мне и полковнику Джулиену. Ведь мистер Бейкер понятия не имеет о том, чего вы добиваетесь, – спокойно сказал Максим, а затем обратился к доктору:
– Кузен моей первой жены не удовлетворен судебным решением, а к вам мы приехали потому, что нашли в записной книжке моей жены запись о встрече с вами в последний день ее жизни и номер вашего телефона. Не могли бы вы проверить для нас эти данные.
Доктор Бейкер с сожалением покачал головой:
– Мне очень жаль, но я полагаю, что здесь вышла ошибка – я бы запомнил фамилию де Винтер.
Джулиен вынул из кармана листок, вырванный им из записной книжки Ребекки, и показал его доктору: свидание в два часа дня и номер телефона – Музеум 0488.
– Это все очень странно, – сказал Бейкер, – телефон правильный.
– Не могла ли она назваться чужой фамилией? – спросил Джулиен.
– Могло быть и так, хотя я, конечно, не одобряю такого поведения, – сказал Бейкер.
– Скажите, есть ли у вас какая-нибудь картотека или журнал записей, где вы могли бы это проверить для нас? Я прекрасно знаю, что неэтично задавать такие вопросы, но у нас случай исключительный – нам нужно установить, нет ли какой-нибудь связи между ее визитом к вам и последовавшим за этим самоубийством.
– Убийством, – поправил Фэвелл.
Доктор Бейкер взглянул на Максима и спокойно произнес:
– Я ведь не знал, о чем идет речь, а теперь я все понял и всячески готов помочь вам, сколько могу. Сейчас я принесу сюда записи, и мы вместе их разберем. Пока покурите, отдохните. Предлагать вам выпить, вероятно, еще не время.
У меня было впечатление, что Фэвелл хочет что-то сказать, но он не получил этой возможности, так как Бейкер вышел из комнаты.
– Мне кажется, что он порядочный человек, – сказал Джулиен.
– Почему он не предложил нам стаканчик виски с содовой. Наверное, держит их на замке. На меня он не произвел никакого впечатления, и нам он, конечно, ничем не поможет.
Доктор вернулся с большим журналом и картотекой.
– Я принес все материалы за прошлый год. Седьмого, восьмого, десятого… Вы сказали двенадцатого, в два часа дня? Вот!
Мы все застыли и молча смотрели на него.
– В два часа дня у меня была миссис Дэнверс.
– Дэнни! Как это могло случиться? – начал Фэвелл, но Максим прервал его и сказал:
– Вы припоминаете теперь этот визит, доктор?
Бейкер перебирал истории болезней в своей картотеке.
– Да, миссис Дэнверс. Я помню ее.
– Высокая, стройная и замечательно красивая? – спросил Джулиен.
– Да, сэр, да.
Затем Бейкер обратился к Максиму:
– Вы ведь знаете, вероятно, что профессиональная этика не разрешает нам выдавать наших пациентов, с которыми мы обращаемся, как священник с прихожанами в исповедальне. Но я согласен считать ваш случай исключением, поскольку ваша жена мертва, и вы хотите узнать от меня – дал ли ей мой диагноз какие-нибудь основания для самоубийства. Да! Женщина, которая назвала себя миссис Дэнверс, была очень тяжело больна.
Он замолк на мгновение и обвел нас всех глазами.
– Великолепно помню ее. Она пришла ко мне за неделю до этого дня, рассказала о своем недомогании, и я подверг ее рентгеноскопическому обследованию. В указанный вами день она пришла вторично, чтобы узнать результаты. У меня здесь нет рентгенограммы, но все занесено совершенно точно и подробно.
«Я хочу знать всю правду и не желаю, чтобы меня успокаивали лживыми надеждами. Я готова выслушать любой приговор».
Итак, она просила сказать ей правду, и я ей все сказал. С некоторыми пациентами нельзя обращаться иначе. Это не приведет ни к чему хорошему. А миссис Дэнверс, вернее, миссис де Винтер не принадлежала к типу людей, которых можно долго обманывать. Вы, вероятно, знали это. Она действительно не дрогнула, спокойно выслушала меня, заплатила за визит и также спокойно ушла. Больше я ее никогда не видел.
В тот момент боли, которые она испытывала, были еще незначительными, но область поражения была очень велика. Больная была уже неоперабельна. В таких случаях ничего не остается делать, как вводить морфий и ждать конца. Я прямо сказал ей, что через три-четыре месяца ей придется начать вводить морфий и так до самого конца.
Внешне она выглядела вполне здоровой женщиной, правда, худой и бледной, но, к сожалению, такова нынешняя мода. При просвечивании у нее также был обнаружен загиб матки, из-за которого она никогда не смогла бы иметь ребенка. Но это было вовсе не связано с ее болезнью и уже не могло иметь для нее значения.
Полковник Джулиен высказал благодарность за такую подробную информацию и спросил, нельзя ли получить выписку из истории болезни, если она понадобиться.
– Безусловно, можно, – ответил доктор Бейкер, – безусловно. Куда мне следует послать эту копию?
– Возможно, что она не понадобится. В противном случае я или де Винтер напишем вам об этом.
– Я очень рад, что смог помочь вам, – сказал Бейкер, – мне и на ум не приходило, что мисс Дэнверс и миссис де Винте – одно лицо.
– Да, конечно, – ответил Джулиен, – очень, очень вам благодарны. Прощайте.
И мы вышли из домика врача и остановились возле своих машин.
Фэвелл позеленел, и руки у него тряслись так, что он не мог зажечь спичку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60