Я приехал сюда, в Керритс, и остановился в гостиницы, чтобы присутствовать на судебном разбирательстве.
Вначале там все шло удивительно гладко, но вдруг выступление лодочного мастера Тэбба круто изменило все дело.
Что вы можете сказать по поводу дыр в днище, Макс?
– Неужели вы думаете, что проведя весь день в суде для обсуждения всего дела в мельчайших подробностях, я снова начну обсуждать его с вами? Вы слышали приговор. Судья был удовлетворен, придется удовлетвориться и вам.
– Ребекка покончила жизнь самоубийством, да? Это было очень похоже на нее, не так ли? Послушайте, у меня есть записка от нее, написанная в самый день ее гибели. Я сохранил е из-за того, что она была самой последней. Послушайте-ка:
Он вытащил из кармана записку и медленно прочел ее нам: «Пыталась дозвониться тебе домой по телефону, но никто не ответил. Я уезжаю обратно в Мандерли. Вечером буду в своем коттедже. Если получишь мою записку вовремя, садись в машину и сейчас же следуй за мной. Я проведу ночь в коттедже и оставлю дверь открытой. Мне нужно кое-что рассказать, поэтому я хочу увидеть тебя как можно скорее. Ребекка».
– Я не знал, что Ребекка собиралась быть в Лондоне в тот день, и по несчастному стечению обстоятельств поздно задержался в гостях. Прочел эту записку в четыре утра и понял, что уже слишком поздно для того, чтобы пуститься в шестичасовой путь в Мандерли.
Я собирался позвонить туда на следующее утро и действительно позвонил в двенадцать часов. И тут я услышал, что Ребекка утонула.
Предположим, судья прочел бы сегодня на заседании эту записку, – все дело обернулось бы для вас совсем иначе, Макс.
– Ну и что же, почему вы не отдали ему эту записку?
– Спокойно, старина, спокойно. Не нужно сердиться! Вы никогда не были мне другом, но я не питаю к вам никакой злобы. Все мужья красивых женщин ревнивы, и многие из них играют роль Отелло. Они достойны не порицания, а жалости. Ревность – это разновидность скупости. Почему бы им не делиться своими женами с другими, вместо того чтобы убивать их. Ведь женщина – это не мотор, она не изнашивается от употребления. Наоборот, чем больше она в ходу, тем легче с ней управиться.
Макс, я выложил все свои карты и предлагаю вам прийти к соглашению: я человек бедный и расточительный, и хуже всего то, что я не имею постоянного дохода. Если бы вы могли мне обеспечить две или три тысячи фунтов в год, я устроил бы свою жизнь совсем иначе. И никогда больше не стал бы вас беспокоить. Готов дать в этом клятву перед богом.
– Я уже просил вас оставить мой дом и больше не собираюсь просить. Дверь позади вас, можете ее сами открывать.
– Еще полминуты, Максим, – вмешался Фрэнк. – Все это не так просто. Я понимаю, что вы можете наделать массу неприятностей Максиму, а он, видимо, не отдает себе в этом отчета. Скажите, какую именно сумму вы желаете получить от него?
Максим побелел от гнева, и на его лбу начала дергаться какая-то жилка.
– Пожалуйста, не вмешивайтесь, Фрэнк. Это мое личное дело, я не позволю себя шантажировать.
– Полагаю, что вашей жене не понравится, – сказал Фэвелл, когда на нее будут указывать, как на вдову убийцы, который был повешен!
Он громко рассмеялся и взглянул на меня.
– Вы, очевидно, думаете, что можете запугать меня, Фэвелл, – сказал Максим. – Вы ошибаетесь. Я не боюсь вас. В соседней комнате у меня стоит телефон. Хотите, я сейчас позвоню полковнику Джулиену. Он представитель власти, и ваша история, быть может, заинтересует его.
– Очень хороший блеф, Максим, но на меня не действует. У меня достаточно материала против вас, чтобы привести вас на виселицу. Вы не станете звонить старому Джулиену.
Максим вышел из комнаты, и я услышала щелчок телефона.
– Остановите его, Фрэнк, ради бога, остановите.
Фрэнк взглянул на меня и бросился к Максиму, но в это время я услышала спокойный и ровный голос своего мужа:
– Мне нужен Керритс 17. Уходите отсюда, Фрэнк. – И опять в трубку:
– Полковник Джулиен, говорит де Винтер. Мне бы очень хотелось, чтобы вы сейчас приехали ко мне. Да, в Мандерли. Да, дело срочное, и я не могу вам рассказывать о нем по телефону. Благодарю вас, до свидания.
Он вернулся в библиотеку:
– Джулиен сейчас же приедет.
– Максим, – попробовал заговорить Фрэнк, – Максим, послушайте… – Но тот даже не ответил.
Фэвелл рассмеялся и вновь закурил.
– В конце концов, если вы хотите чтобы вас повесили, то это ваше дело, а не мое. – Он взял со стола газету и начал ее читать.
– Не можете ли вы что-нибудь сделать, – уговаривала я Фрэнка, – встретить полковника и сказать ему, что все это просто ошибка?
– Фрэнк останется в этой комнате, – не глядя на меня сказал Максим. – Я справлюсь сам. Полковник будет здесь ровно через десять минут.
За шумом дождя никто не услышал, как подъехала машина. Фритс ввел полковника Джулиена в комнату.
– Добрый вечер, – сказал Максим. – Вы доехали очень быстро.
– Вы ведь сказали, что дело срочное, а мой шофер, к счастью, не успел еще убрать машину. Как хорошо, что дождь, наконец, пошел, он собирался слишком долго, и духота всех нас замучила.
– Надеюсь, что вы чувствуете себя лучше, – сказал он, обращаясь ко мне.
– Я думаю, вы понимаете, – сказал Максим, – что я вызвал вас такой скверный вечер не для того, чтобы провести приятную получасовую беседу перед обедом?
Вот это – Джек Фэвелл, кузен моей первой жены. Ну, начинайте, Фэвелл.
Фэвелл вынул записку Ребекки из кармана и положил ее на стол. Он больше не улыбался, был несколько растерян и явно недоволен оборотом дела.
– Послушайте, полковник, нам незачем ходить вокруг да около. Я приехал сюда для того, чтобы сказать, что не согласен с приговором, вынесенным сегодня судом.
– Разве он касался вас, а не де Винтера? – спросил полковник.
– Я имею право высказать свое мнение, и не только как кузен Ребекки, но… и как ее будущий муж.
– Ах так, тогда конечно… – полковник несколько растерялся.
– Правда ли это, де Винтер?
– Впервые об этом слышу.
Полковник Джулиен посмотрел на всех по очереди.
– Послушайте, Фэвелл, что, собственно, вас смущает?
Фэвелл на мгновение задумался. Он старался сосредоточиться, чтобы выступить убедительно. Однако он был недостаточно трезв, и это ему не удалось. Он вытащил записку Ребекки и протянул ее полковнику со словами:
– Эта записка была написана за несколько часов до предполагаемого самоубийства. Прочтите, пожалуйста, и скажите, похожа ли эта записка на те, которые обычно оставляют самоубийцы?
Полковник достал из футляра очки, надел их и внимательно прочел записку.
– Нет, не похожа. Но я ведь не знаю, о чем идет речь, о чем именно она хотела говорить с вами. Может быть, знаете вы или де Винтер?
Максим промолчал, а Фэвелл заговорил снова:
– Моя кузина назначила мне свидание, она просила меня приехать сюда, чтобы о чем-то со мной поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Вначале там все шло удивительно гладко, но вдруг выступление лодочного мастера Тэбба круто изменило все дело.
Что вы можете сказать по поводу дыр в днище, Макс?
– Неужели вы думаете, что проведя весь день в суде для обсуждения всего дела в мельчайших подробностях, я снова начну обсуждать его с вами? Вы слышали приговор. Судья был удовлетворен, придется удовлетвориться и вам.
– Ребекка покончила жизнь самоубийством, да? Это было очень похоже на нее, не так ли? Послушайте, у меня есть записка от нее, написанная в самый день ее гибели. Я сохранил е из-за того, что она была самой последней. Послушайте-ка:
Он вытащил из кармана записку и медленно прочел ее нам: «Пыталась дозвониться тебе домой по телефону, но никто не ответил. Я уезжаю обратно в Мандерли. Вечером буду в своем коттедже. Если получишь мою записку вовремя, садись в машину и сейчас же следуй за мной. Я проведу ночь в коттедже и оставлю дверь открытой. Мне нужно кое-что рассказать, поэтому я хочу увидеть тебя как можно скорее. Ребекка».
– Я не знал, что Ребекка собиралась быть в Лондоне в тот день, и по несчастному стечению обстоятельств поздно задержался в гостях. Прочел эту записку в четыре утра и понял, что уже слишком поздно для того, чтобы пуститься в шестичасовой путь в Мандерли.
Я собирался позвонить туда на следующее утро и действительно позвонил в двенадцать часов. И тут я услышал, что Ребекка утонула.
Предположим, судья прочел бы сегодня на заседании эту записку, – все дело обернулось бы для вас совсем иначе, Макс.
– Ну и что же, почему вы не отдали ему эту записку?
– Спокойно, старина, спокойно. Не нужно сердиться! Вы никогда не были мне другом, но я не питаю к вам никакой злобы. Все мужья красивых женщин ревнивы, и многие из них играют роль Отелло. Они достойны не порицания, а жалости. Ревность – это разновидность скупости. Почему бы им не делиться своими женами с другими, вместо того чтобы убивать их. Ведь женщина – это не мотор, она не изнашивается от употребления. Наоборот, чем больше она в ходу, тем легче с ней управиться.
Макс, я выложил все свои карты и предлагаю вам прийти к соглашению: я человек бедный и расточительный, и хуже всего то, что я не имею постоянного дохода. Если бы вы могли мне обеспечить две или три тысячи фунтов в год, я устроил бы свою жизнь совсем иначе. И никогда больше не стал бы вас беспокоить. Готов дать в этом клятву перед богом.
– Я уже просил вас оставить мой дом и больше не собираюсь просить. Дверь позади вас, можете ее сами открывать.
– Еще полминуты, Максим, – вмешался Фрэнк. – Все это не так просто. Я понимаю, что вы можете наделать массу неприятностей Максиму, а он, видимо, не отдает себе в этом отчета. Скажите, какую именно сумму вы желаете получить от него?
Максим побелел от гнева, и на его лбу начала дергаться какая-то жилка.
– Пожалуйста, не вмешивайтесь, Фрэнк. Это мое личное дело, я не позволю себя шантажировать.
– Полагаю, что вашей жене не понравится, – сказал Фэвелл, когда на нее будут указывать, как на вдову убийцы, который был повешен!
Он громко рассмеялся и взглянул на меня.
– Вы, очевидно, думаете, что можете запугать меня, Фэвелл, – сказал Максим. – Вы ошибаетесь. Я не боюсь вас. В соседней комнате у меня стоит телефон. Хотите, я сейчас позвоню полковнику Джулиену. Он представитель власти, и ваша история, быть может, заинтересует его.
– Очень хороший блеф, Максим, но на меня не действует. У меня достаточно материала против вас, чтобы привести вас на виселицу. Вы не станете звонить старому Джулиену.
Максим вышел из комнаты, и я услышала щелчок телефона.
– Остановите его, Фрэнк, ради бога, остановите.
Фрэнк взглянул на меня и бросился к Максиму, но в это время я услышала спокойный и ровный голос своего мужа:
– Мне нужен Керритс 17. Уходите отсюда, Фрэнк. – И опять в трубку:
– Полковник Джулиен, говорит де Винтер. Мне бы очень хотелось, чтобы вы сейчас приехали ко мне. Да, в Мандерли. Да, дело срочное, и я не могу вам рассказывать о нем по телефону. Благодарю вас, до свидания.
Он вернулся в библиотеку:
– Джулиен сейчас же приедет.
– Максим, – попробовал заговорить Фрэнк, – Максим, послушайте… – Но тот даже не ответил.
Фэвелл рассмеялся и вновь закурил.
– В конце концов, если вы хотите чтобы вас повесили, то это ваше дело, а не мое. – Он взял со стола газету и начал ее читать.
– Не можете ли вы что-нибудь сделать, – уговаривала я Фрэнка, – встретить полковника и сказать ему, что все это просто ошибка?
– Фрэнк останется в этой комнате, – не глядя на меня сказал Максим. – Я справлюсь сам. Полковник будет здесь ровно через десять минут.
За шумом дождя никто не услышал, как подъехала машина. Фритс ввел полковника Джулиена в комнату.
– Добрый вечер, – сказал Максим. – Вы доехали очень быстро.
– Вы ведь сказали, что дело срочное, а мой шофер, к счастью, не успел еще убрать машину. Как хорошо, что дождь, наконец, пошел, он собирался слишком долго, и духота всех нас замучила.
– Надеюсь, что вы чувствуете себя лучше, – сказал он, обращаясь ко мне.
– Я думаю, вы понимаете, – сказал Максим, – что я вызвал вас такой скверный вечер не для того, чтобы провести приятную получасовую беседу перед обедом?
Вот это – Джек Фэвелл, кузен моей первой жены. Ну, начинайте, Фэвелл.
Фэвелл вынул записку Ребекки из кармана и положил ее на стол. Он больше не улыбался, был несколько растерян и явно недоволен оборотом дела.
– Послушайте, полковник, нам незачем ходить вокруг да около. Я приехал сюда для того, чтобы сказать, что не согласен с приговором, вынесенным сегодня судом.
– Разве он касался вас, а не де Винтера? – спросил полковник.
– Я имею право высказать свое мнение, и не только как кузен Ребекки, но… и как ее будущий муж.
– Ах так, тогда конечно… – полковник несколько растерялся.
– Правда ли это, де Винтер?
– Впервые об этом слышу.
Полковник Джулиен посмотрел на всех по очереди.
– Послушайте, Фэвелл, что, собственно, вас смущает?
Фэвелл на мгновение задумался. Он старался сосредоточиться, чтобы выступить убедительно. Однако он был недостаточно трезв, и это ему не удалось. Он вытащил записку Ребекки и протянул ее полковнику со словами:
– Эта записка была написана за несколько часов до предполагаемого самоубийства. Прочтите, пожалуйста, и скажите, похожа ли эта записка на те, которые обычно оставляют самоубийцы?
Полковник достал из футляра очки, надел их и внимательно прочел записку.
– Нет, не похожа. Но я ведь не знаю, о чем идет речь, о чем именно она хотела говорить с вами. Может быть, знаете вы или де Винтер?
Максим промолчал, а Фэвелл заговорил снова:
– Моя кузина назначила мне свидание, она просила меня приехать сюда, чтобы о чем-то со мной поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60