Надо же быть такой неловко? – опрокинуть вино на скатерть! Мы вышли на террасу и стали спускаться на лужайку.
– Мне кажется, что вы приехали в Мандерли слишком рано, – сказала Беатриса. – Следовало пробыть в Италии еще месяца два-три и приехать домой в разгар лета; больше бы привыкли друг к другу, и происшедшая трагедия стала бы окончательно забываться. Вам, наверное, здесь не слишком уютно?
– О, пустяки! Я уверена, что полюблю Мандерли.
– Расскажите мне немного о себе… Что вы делали на юге Франции? Максим писал, что вы жили там с какой-то экстравагантной американкой?
Я рассказала ей о своей работе у миссис ван Хоппер и о том, что меня привлекло к ней. Она выслушала меня сочувственно, но с таким видом, будто не полностью мне доверяла.
– Да, конечно, ваше знакомство с Максимом было случайным… но мы были очень рады, что он женился, и надеемся, что вы будете счастливы.
– Благодарю вас, Беатриса.
Я удивилась ее словам: она «надеется, что мы будем счастливы» то есть она сомневается в этом?..
– Когда Максим написал, – продолжала она, – что вы очень молоды и очень красивы, я испугалась: мы все подумали, что он выбрал какую-нибудь модную, накрашенную куклу, каких много на курортах Франции. А перед завтраком, увидев вас, я так удивилась, что могла бы упасть от прикосновения мизинца.
Она рассмеялась, и я тоже. Но она не сказала, была ли она разочарована или, наоборот, обрадована, что я оказалась такой, какая я есть.
– Бедный Максим. – сказала она. – Он пережил ужасную трагедию. Будем надеяться, что он забудет о ней. И он просто обожает Мандерли.
Я надеялась, что она расскажет мне как можно больше о прошлом Максима и в то же время боялась об этом думать.
– Мы очень похожи с Максимом, но кое-что в нас прямо противоположно. Я не задумываясь выкладываю людям все, что о них думаю, приятно им или нет. Я взрываюсь от любого пустяка, но тут же остываю, а Максим выходит из себя не чаще чем дважды в год, и это действительно опасно. Не думаю, чтобы он мог рассердиться на вас. Вы такая кроткая и милая… – она улыбнулась и слегка ущипнула мою руку.
Легко быть спокойным и выдержанным, подумала я, если ты не перенес удары судьбы, если не обливался горючими слезами, не зная, куда деться от отчаяния…
– Не обижайтесь на меня, – продолжала она, – но вам нужно изменить прическу. Почему вы не завиваете волосы? Они, видимо, ужасно выглядят, когда вы надеваете шляпу. Вы не пробовали заправлять их за уши?
Я послушно выполнила ее указание, но она тут же сказала:
– Нет, так еще хуже… Мне никогда не нравилась внешность Жанны д'Арк. А что говорит по этому поводу Максим? Он считает, что такая прическа вам к лицу?
– Не знаю. Он никогда об этом не говорил. Возможно, ему нравится.
– Скажите, а где вы покупали платья? В Лондоне или в Париже?
– У нас на это не было времени. Максиму очень хотелось поскорее попасть домой. Я ведь всегда могу попросить, чтобы мне по почте прислали каталоги.
– Судя по тому, как вы одеты, можно подумать, что вы совсем не интересуетесь туалетами.
– Нет, я очень люблю красивые вещи. У меня просто никогда не было денег, чтобы их покупать.
– Удивляюсь, почему Максим не задержался в Лондоне, хотя бы на неделю, чтобы дать вам возможность прилично одеться. Он просто эгоист! А ведь обычно он весьма требователен к внешнему виду.
– В самом деле? Он ничего мне не говорил. Кажется, он вообще никогда не замечает, во что я одета.
– Значит, он сильно изменился. – Беатриса взглянула на дом. Вы поселились не в западном крыле?
– Нет. В восточном, его заново отделали.
– Интересно, почему?
– Так пожелал Максим.
– Ну, а как вы ладите с миссис Дэнверс?
– Я ее пока еще мало знаю. Но она мне кажется странной.
– Вам не надо ее бояться, а если уж боитесь, не показывайте ей этого. Я-то никогда не имела с ней дела, да и не хотела бы иметь. Но со мной она всегда любезна. А к вам она предупредительна?
– Не слишком. Но она хорошо ведет хозяйство, и у меня нет необходимости вмешиваться в ее распоряжения. Чего она, по-видимому, опасается.
– Не думаю, чтобы она этого боялась. Со временем она успокоится, но до тех пор не раз испортит вам настроение. Она просто ужасно ревнива.
– Ревнива? Но Максим вовсе не проявляет особую симпатию к ней.
– Причем тут Максим? Разве он вам не рассказывал, что она прямо-таки обожала Ребекку? Ваше присутствие здесь для нее непереносимо…
– Ну, тогда я все понимаю.
– А вот идут наши мужчины. Ох, каким же толстяком выглядит мой Жиль рядом с Максимом!.. Надеюсь, что Фрэнк Кроули сейчас уйдет. Он удивительно туп, от него не услышишь ничего интересного… Ну, друзья, какие вопросы вы там обсуждали? Наверное, и камня на камне не оставили от всего мироздания?
Мистер Кроули взглянул на часы.
– Мне нужно уходить. Благодарю вас, миссис де Винтер, за ленч.
– Приходите к нам почаще, – сказала я, пожимая ему руку.
«Когда же уйдут все остальные? – думала я. – Приехали только на ленч или на весь день? Хорошо бы остаться с Максимом вдвоем, как в Италии…»
Мы расположились под старым каштаном. Роберт принес нам стулья и коврики. Жиль тут же разлегся на коврике, прикрыл глаза шляпой, широко открыл рот и захрапел.
– Прекрати, Жиль, – скомандовала Беатриса.
– Я не сплю, – ответил он и снова открыл рот.
Он показался мне очень непривлекательным, и я удивилась, почему Беатриса вышла за него замуж. Вряд ли она могла его любить. Впрочем, так же, наверное, она думала и обо мне. Она все время приглядывалась ко мне и, казалось, думала: «И что в ней нашел Максим?» Но вид при этом у нее был вполне дружелюбный.
Максим и Беатриса говорили теперь о своей старой бабушке.
– Надо обязательно навестить ее, – сказал он.
– Она впадает в детство, – ответила Беатриса, – и уже мало что понимает, бедняжка.
Я слушала их беседу, положив подбородок на его рукав. Он иногда рассеянно поглаживал мою руку. «Я ласкаюсь к нему, как Джаспер, – подумала я, – и он поглаживает меня, как Джаспера, когда вспоминает». Ветер стих. В волосах Жиля запуталась пчела, и он отгонял ее шляпой. Воздух был полон запахом зацветающей магнолии и свежескошенной травы.
Вот так хотела бы я жить всегда: в мирной беседе под ветвями каштана. Я боялась прошлого, страшилась будущего. Остановить бы навсегда это мгновение. Но для остальных оно не было образом железной вечности, а лишь проходящим моментом повседневности. Они не были так запуганы, как я.
– Ну пора и нам двигаться, – сказала Беатриса, вставая. – Мы пригласили к обеду Картрайтов.
– Как поживает старик? – поинтересовался Максим.
– Как обычно. Только и говорит, что о своих болезнях. Они, конечно, будут расспрашивать о вас.
– Передай им привет, – Максим потянулся и зевнул.
Все поднялись. Небо между тем затянуло облаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Мне кажется, что вы приехали в Мандерли слишком рано, – сказала Беатриса. – Следовало пробыть в Италии еще месяца два-три и приехать домой в разгар лета; больше бы привыкли друг к другу, и происшедшая трагедия стала бы окончательно забываться. Вам, наверное, здесь не слишком уютно?
– О, пустяки! Я уверена, что полюблю Мандерли.
– Расскажите мне немного о себе… Что вы делали на юге Франции? Максим писал, что вы жили там с какой-то экстравагантной американкой?
Я рассказала ей о своей работе у миссис ван Хоппер и о том, что меня привлекло к ней. Она выслушала меня сочувственно, но с таким видом, будто не полностью мне доверяла.
– Да, конечно, ваше знакомство с Максимом было случайным… но мы были очень рады, что он женился, и надеемся, что вы будете счастливы.
– Благодарю вас, Беатриса.
Я удивилась ее словам: она «надеется, что мы будем счастливы» то есть она сомневается в этом?..
– Когда Максим написал, – продолжала она, – что вы очень молоды и очень красивы, я испугалась: мы все подумали, что он выбрал какую-нибудь модную, накрашенную куклу, каких много на курортах Франции. А перед завтраком, увидев вас, я так удивилась, что могла бы упасть от прикосновения мизинца.
Она рассмеялась, и я тоже. Но она не сказала, была ли она разочарована или, наоборот, обрадована, что я оказалась такой, какая я есть.
– Бедный Максим. – сказала она. – Он пережил ужасную трагедию. Будем надеяться, что он забудет о ней. И он просто обожает Мандерли.
Я надеялась, что она расскажет мне как можно больше о прошлом Максима и в то же время боялась об этом думать.
– Мы очень похожи с Максимом, но кое-что в нас прямо противоположно. Я не задумываясь выкладываю людям все, что о них думаю, приятно им или нет. Я взрываюсь от любого пустяка, но тут же остываю, а Максим выходит из себя не чаще чем дважды в год, и это действительно опасно. Не думаю, чтобы он мог рассердиться на вас. Вы такая кроткая и милая… – она улыбнулась и слегка ущипнула мою руку.
Легко быть спокойным и выдержанным, подумала я, если ты не перенес удары судьбы, если не обливался горючими слезами, не зная, куда деться от отчаяния…
– Не обижайтесь на меня, – продолжала она, – но вам нужно изменить прическу. Почему вы не завиваете волосы? Они, видимо, ужасно выглядят, когда вы надеваете шляпу. Вы не пробовали заправлять их за уши?
Я послушно выполнила ее указание, но она тут же сказала:
– Нет, так еще хуже… Мне никогда не нравилась внешность Жанны д'Арк. А что говорит по этому поводу Максим? Он считает, что такая прическа вам к лицу?
– Не знаю. Он никогда об этом не говорил. Возможно, ему нравится.
– Скажите, а где вы покупали платья? В Лондоне или в Париже?
– У нас на это не было времени. Максиму очень хотелось поскорее попасть домой. Я ведь всегда могу попросить, чтобы мне по почте прислали каталоги.
– Судя по тому, как вы одеты, можно подумать, что вы совсем не интересуетесь туалетами.
– Нет, я очень люблю красивые вещи. У меня просто никогда не было денег, чтобы их покупать.
– Удивляюсь, почему Максим не задержался в Лондоне, хотя бы на неделю, чтобы дать вам возможность прилично одеться. Он просто эгоист! А ведь обычно он весьма требователен к внешнему виду.
– В самом деле? Он ничего мне не говорил. Кажется, он вообще никогда не замечает, во что я одета.
– Значит, он сильно изменился. – Беатриса взглянула на дом. Вы поселились не в западном крыле?
– Нет. В восточном, его заново отделали.
– Интересно, почему?
– Так пожелал Максим.
– Ну, а как вы ладите с миссис Дэнверс?
– Я ее пока еще мало знаю. Но она мне кажется странной.
– Вам не надо ее бояться, а если уж боитесь, не показывайте ей этого. Я-то никогда не имела с ней дела, да и не хотела бы иметь. Но со мной она всегда любезна. А к вам она предупредительна?
– Не слишком. Но она хорошо ведет хозяйство, и у меня нет необходимости вмешиваться в ее распоряжения. Чего она, по-видимому, опасается.
– Не думаю, чтобы она этого боялась. Со временем она успокоится, но до тех пор не раз испортит вам настроение. Она просто ужасно ревнива.
– Ревнива? Но Максим вовсе не проявляет особую симпатию к ней.
– Причем тут Максим? Разве он вам не рассказывал, что она прямо-таки обожала Ребекку? Ваше присутствие здесь для нее непереносимо…
– Ну, тогда я все понимаю.
– А вот идут наши мужчины. Ох, каким же толстяком выглядит мой Жиль рядом с Максимом!.. Надеюсь, что Фрэнк Кроули сейчас уйдет. Он удивительно туп, от него не услышишь ничего интересного… Ну, друзья, какие вопросы вы там обсуждали? Наверное, и камня на камне не оставили от всего мироздания?
Мистер Кроули взглянул на часы.
– Мне нужно уходить. Благодарю вас, миссис де Винтер, за ленч.
– Приходите к нам почаще, – сказала я, пожимая ему руку.
«Когда же уйдут все остальные? – думала я. – Приехали только на ленч или на весь день? Хорошо бы остаться с Максимом вдвоем, как в Италии…»
Мы расположились под старым каштаном. Роберт принес нам стулья и коврики. Жиль тут же разлегся на коврике, прикрыл глаза шляпой, широко открыл рот и захрапел.
– Прекрати, Жиль, – скомандовала Беатриса.
– Я не сплю, – ответил он и снова открыл рот.
Он показался мне очень непривлекательным, и я удивилась, почему Беатриса вышла за него замуж. Вряд ли она могла его любить. Впрочем, так же, наверное, она думала и обо мне. Она все время приглядывалась ко мне и, казалось, думала: «И что в ней нашел Максим?» Но вид при этом у нее был вполне дружелюбный.
Максим и Беатриса говорили теперь о своей старой бабушке.
– Надо обязательно навестить ее, – сказал он.
– Она впадает в детство, – ответила Беатриса, – и уже мало что понимает, бедняжка.
Я слушала их беседу, положив подбородок на его рукав. Он иногда рассеянно поглаживал мою руку. «Я ласкаюсь к нему, как Джаспер, – подумала я, – и он поглаживает меня, как Джаспера, когда вспоминает». Ветер стих. В волосах Жиля запуталась пчела, и он отгонял ее шляпой. Воздух был полон запахом зацветающей магнолии и свежескошенной травы.
Вот так хотела бы я жить всегда: в мирной беседе под ветвями каштана. Я боялась прошлого, страшилась будущего. Остановить бы навсегда это мгновение. Но для остальных оно не было образом железной вечности, а лишь проходящим моментом повседневности. Они не были так запуганы, как я.
– Ну пора и нам двигаться, – сказала Беатриса, вставая. – Мы пригласили к обеду Картрайтов.
– Как поживает старик? – поинтересовался Максим.
– Как обычно. Только и говорит, что о своих болезнях. Они, конечно, будут расспрашивать о вас.
– Передай им привет, – Максим потянулся и зевнул.
Все поднялись. Небо между тем затянуло облаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60