– Ветер меняется, – заметил Максим.
– Надеюсь, не к дождю, – отозвался Жиль.
– Боюсь, что погода переменится.
Мы направились было к въездной аллее, где стоял автомобиль Жиля. Но Максим вдруг вспомнил:
– Да! Ведь вы же не видели, как отделали восточное крыло? Зайдем на минутку?
Мы снова повернули к дому. Мужчины несколько отстали от нас. Мне казалось странным, что Беатриса много лет прожила в этом доме. Она выросла в нем и должна сохранить воспоминания, как бегала по его комнатам длинноногой девочкой. Сейчас она была совсем другим человеком – сорокапятилетней, уверенной в себе женщиной. Мы поднялись в наши комнаты.
– Как здесь весело и хорошо? – воскликнула Жиль.
– Новые портьеры, новые кровати, все новое, – добавила Беатриса. – А помнишь, мы ведь жили в этой комнате, когда у тебя болела нога. Тогда здесь было довольно мрачно. Обычно-то здесь никто не жил, разве только было уж слишком много гостей. А сейчас здесь хорошо. И окна выходят на розарий, это тоже преимущество. А можно мне у вас немного припудриться? Неужели все это устроила без вас миссис Дэнверс?
– Да, она. Неплохо устроила.
– Еще бы! С ее-то опытом! Наверное, стоило все это кучу денег? Вы не спрашивали? – спросила меня Беатриса.
– Да нет, к слову не пришлось.
– Можно воспользоваться вашей гребенкой? Какие красивые щетки. Вероятно, свадебный подарок?
– Да. Максим подарил.
– Очень красивые. Мне тоже хочется подарить вам что-нибудь. Чего вам хочется?
– Благодарю вас, ничего не нужно.
– Я вовсе не хочу отказывать вам в подарке только за то, что вы не пригласили нас на свадьбу.
– Не обижайтесь на нас. Максим непременно хотел обвенчаться еще за границей.
– Но все-таки, что же вам подарить? Драгоценности вас, наверное, не интересуют? Хотя это необычно. Когда вы будете в Лондоне, обязательно зайдите к моей портнихе, мадам Карру. У нее хороший вкус, и она не станет брать с вас втридорога. Как вы предполагаете, будете вы устраивать большие приемы?
– Не знаю. Максим об этом ничего не говорил.
– Странный он человек. Никогда его не поймешь. Одно время сюда съезжалось столько гостей, что негде было переночевать. А впрочем, вы… Жаль, что вы не ездите верхом и не любите охотиться. Надеюсь, по крайней мере, вы увлекаетесь парусным спортом?
– О нет!
– Ну и слава Богу. Приезжайте к нам, если будет настроение. Я люблю, когда люди приезжают без приглашения. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на письма с приглашениями.
– Благодарю вас.
Мы спустились с лестницы, и Жиль крикнул нам:
– Быстрее, Би! Дождь уже начался. Придется поднять верх у автомобиля. Максим говорит, что барометр сильно упал.
Беатриса наклонилась ко мне и быстро чмокнула в щеку.
– До свидания. Простите меня, если я наговорила много лишнего и задавала бестактные вопросы. – Она закурила и села в машину. – Вы ни в чем не похожи не Ребекку
Автомобиль отъехал, начался дождь, и Роберт бросился на лужайку за стульями и ковриками.
10
– Слава Богу, – сказал Максим. – С этим покончено. Будь проклят этот дождь! Мне нужна прогулка. Я больше не в состоянии сидеть на одном месте!
Он был бледен и взбудоражен. Меня удивило, почему встреча с сестрой так утомила его.
– Подожди, – предложила я, – я сбегаю наверх за пальто.
– Ну нет, если женщина уходит в свою комнату, то это минимум на полчаса. Роберт! Принесите-ка из зимнего сада дождевик для миссис де Винтер. Там их целая куч? – забытых разными гостями. Джаспер! Ну, ленивый лежебока, идем гулять! Нужно же тебе сбросить жир.
Приглашение на прогулку вызвало у Джаспера приступ истерического лая.
– Замолчи, дурак! Где же, наконец, Роберт?
В холл вбежал Роберт и принес мне длинный предлинный дождевик. Времени посылать за чем-либо другим не было, и я храбро зашагала в нем по лесу рядом с Максимом. Впереди несся Джаспер.
– Я редко вижусь с родственниками, – сказал Максим, – но этих встреч мне надолго хватает. Беатриса прекрасный человек, но она действует мне на нервы.
Я не поняла, в чем он обвиняет сестру, но предпочла промолчать. Может быть, он до сих пор не может простить ей разговор о его здоровье перед ленчем?
– Ну, а ты какого о ней мнения?
– Мне она понравилась… Со мной она очень приветлива.
– О чем вы беседовали в саду после ленча?
– Право, не помню. В основном, говорила я: рассказывала ей о миссис ван Хоппер и о том, как мы с тобой познакомились. Она сказала, что я совсем не похожа на то, что она ожидала.
– Чего, собственно, она могла ожидать?
– Насколько я поняла, легкомысленную разряженную куколку.
– Беатриса иногда бывает ужасно глупой, – проворчал он, – немного помолчав.
Мы поднялись на холм, возвышавшийся над лужайкой, и вошли в лес, густой и темный. Под ногами хрустели сучья и шуршала прошлогодняя листва. Джаспер уже утомился и медленно шагал рядом с нами, принюхиваясь к земле.
– Нравятся тебе мои волосы? – спросила я.
Он удивленно взглянул на меня.
– Смешной вопрос… Конечно, нравятся. Чего ради ты спрашиваешь об этом?
Мы вышли на открытое место. Тропинка раздвоилась. Джаспер без колебаний повернул направо.
– Джаспер? – окликнул его Максим. – Не туда.
Пес вилял хвостом, но не шел за нами.
– Почему он хочет идти в ту сторону? – спросила я.
– Вероятно, привычка. Тропинка ведет к бухте, где мы прежде держали лодку. – И он повернул налево.
Пес последовал за нами.
– Эта тропинка приведет нас в долину. Я тебе о ней рассказывал. Там полно азалий. Не обращай внимания на дождь, он усилит аромат цветов.
Он снова стал спокойным, веселым Максимом, какого я знала и любила. Он рассказывал о мистере Кроули, какой это хороший и преданный человек и как он любит Мандерли. «Вот сейчас хорошо, совсем, как в Италии?» – подумала я, крепко прижимая к себе его руку.
Меня продолжали волновать его отношения с сестрой. Почему он так выходил из себя в ее присутствии и как понимать ее слова, что рассерженный Максим становится опасным? Я знала совсем другого Максима: пусть с изменчивыми настроениями, иногда рассерженного, но всегда сговорчивого. Не злого и не вспыльчивого. Может быть, она преувеличивала?
– Мы пришли. Взгляни.
Мы стояли на вершине холма. Тропинка вела в долину, по которой протекал веселый ручеек, на его берегах росли азалии и рододендроны, но не пурпурные, как на въездной аллее, а белые, розовые и золотистые; не самодовольные великаны, а скромные, благоухающие. Здесь было очень тихо, слышны были лишь журчанье ручейка и шум дождя.
– Мы называли это место «Счастливой долиной», – произнес Максим низким приглушенным голосом.
И вдруг мы услышали птичьи голоса: сперва один, потом другой и вот зазвучал целый хор.
Так вот оно какое, это таинственное Мандерли!
Я забыла мрачную въездную аллею, пустынный дом и эхо, недружелюбно отзывавшееся на мои шаги, таинственные запахи теперь уже нежилого западного крыла, его зачехленную мебель и пугавшее меня прошлое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60