Эдди вышел. На кухне Дейви делал молочный коктейль.
– В клозете разбилось стекло.
– Я вставлю заглушку, вот только обслужу одну дамочку, княгиню Лавинию на горошине.
– Не нужно, я уже сделал.
– Спасибо, Эдди, с меня причитается.
– Только вымети стекло, пожалуйста.
– Конечно.
Эдди хотел убрать все сам, но если он будет проявлять излишнюю услужливость, то это может показаться странным, опять-таки подозрительным. Поэтому он оставил работенку и стюардам.
Итак, кое-чего удалось достичь. Он сильно напугал Лютера. Теперь, по идее, тот должен согласиться на его условия и привезти Кэрол-Энн к месту посадки. Но лишь по идее.
Он опять вернулся к другой крупной проблеме – расход горючего. И, хотя заступать на смену было рано, он решил поговорить с Микки Финном, поднялся на летную палубу.
– Послушай, какая-то ерунда творится – то ли приборы врут, то ли мы что-то неверно посчитали, – начал Микки, как только увидел старшего.
– Покажи-ка. Нет, в мою смену было то же самое. Думаю, просто из-за проклятого урагана и шторма уходит больше топлива. Самое главное, ты подсчитал, нам хватает до Ботвуда?
– Да, пока достаточно.
Эдди почувствовал такое облегчение, будто сбросил огромный мешок с плеч. Слава богу, можно хоть здесь не нервничать.
– Но в резерве ни капли, – тут же встревожено добавил Микки. – И, если полетит двигатель, нам кранты.
Эдди старался не думать о худшем, когда есть надежда, что до Канады полет пройдет нормально.
– А какова последняя метеосводка? Может быть, буря стихает или мы почти вышли из зоны?
– Черта с два, – мрачно ответил помощник. – Все еще только начинается.
Глава 19
Нэнси Линеан никак не могла привыкнуть, что она ночует в одной комнате с незнакомым мужчиной.
Койки в купе для новобрачных, правда, располагались стандартным образом, одна над другой – именно так, как и предупреждал Мервин. Однако ему не удалось обеспечить открытую дверь, из-за качки она постоянно захлопывалась, пока они оба не решили, что лучше уж оставить ее закрытой, чем поднимать суету и привлекать внимание.
Она старалась как можно дольше не ложиться в постель. Хотела даже просидеть всю ночь в гостиной, но ей стало там очень неудобно, потому что остались одни мужчины, которые курили сигареты, потягивали виски, рассказывали друг другу сальные анекдоты, тихонько ругались за карточным столом, в общем, она чувствовала себя белой вороной, поэтому была вынуждена вернуться на место.
Они выключили свет, забрались в постели. Нэнси лежала с закрытыми глазами, но, как ни старалась, не могла заснуть. Не помог даже стаканчик бренди, который услужливо достал ей молодой Гарри Маркс, сознание не отключалось, и Нэнси бодрствовала, лежа в постели, будто уже давно рассвело и утро полностью вступило в свои права.
Она слышала, что Мервин тоже не спит, ворочается наверху. Нэнси лежала, до подбородка натянув одеяло. В отличие от других отсеков, в их купе не было никаких шторок, поэтому она могла рассчитывать только на темноту.
Она почему-то подумала о Маргарет Оксенфорд – молодой, наивной, сомневающейся, полной идеализма. За робкой внешностью скрывался упорный, волевой характер, и в этом они были похожи: Нэнси тоже в свое время выдержала битвы с родителями, по крайней мере, с мамой. Мать хотела, чтобы она вышла замуж за юношу из старой бостонской семьи, но в возрасте шестнадцати лет Нэнси вдруг влюбилась в Шона Линеана, студента-медика, отец которого был, о ужас, мастером на фабрике у па. В течение нескольких месяцев мама плела интриги против Шона, рассказывала ой ужасные сплетни о том, что он якобы имеет амурные дела с другими девчонками, всячески поносила его родителей, хваталась за голову, притворялась больной, ложилась в постель, упрекала дочь в эгоизме и черной неблагодарности. Нэнси страдала, но держалась стойко и в конце концов вышла за Шона и любила мужа до последнего его вздоха.
Правда, Маргарет не такая сильная, и Нэнси даже пожалела, что в слишком откровенной форме советовала ей бросить семью, отца-деспота и уйти в самостоятельную жизнь. Однако кто-то должен был прямо сказать девушке, что хватит хандрить, пора становиться взрослой. В ее возрасте у Нэнси уже было двое детей.
А кроме того, она дала не только совет, но и сделала вполне конкретное предложение. Остается только надеяться, что можно будет выполнить взятое на себя обещание.
Теперь все зависит от старого негодника Дэнни Рили, который один мог повлиять на баланс сил в борьбе с братом. Нэнси опять стала мысленно искать решение проблемы. Удалось ли Маку связаться с Дэнни? Рассказал ли он ему легенду о судебном разбирательстве, и если да, то как отреагировал этот плут? Вдруг сразу догадался, что все это выдумки, чтобы оказать на него давление? Или он испугался? Вопросы, вопросы, когда же будут ответы? Надо обязательно поговорить с Маком на следующей стоянке в Ботвуде. Тогда ситуация хоть как-то прояснится.
Самолет болтало, кидало из стороны в сторону, Нэнси лежала на полке уже час или два, но состояние беспокойства и нервозности только усиливалось. Никогда раньше она не пугалась в самолете, правда, и в такую погоду летать не приходилось. Нэнси отодвинулась от края, чтобы не упасть. Ничего, после смерти мужа разное бывало, но она внушила себе, что должна быть мужественной и сильной. И все-таки, как не бояться, когда ветер швыряет их, словно бумажный кораблик, стоит оторваться крылу или заглохнуть двигателям, и они штопором вонзятся в бурлящее море. Ужасная картина стояла перед глазами, она сильно зажмурилась, закусила подушку. Вдруг самолет действительно взял резко вниз, начал падать. Нэнси ждала, что вот-вот свободное падение прекратится, но оно продолжалось. И когда показалось, что ровно через секунду тонкая струна, соединяющая ее с жизнью, оборвется, Нэнси не сдержалась и стала тихонько всхлипывать. Однако оплакивать себя было рано, потому что самолет тотчас вынырнул, выпрямил курс.
Неожиданно она увидела прямо перед собой Мервина, он опустил руку ей на плечо.
– Ну что вы, все хорошо, успокойтесь. Такое бывает. Просто буря немного шалит.
Ей было приятно слушать его мягкий британский акцент. Она судорожно схватила его руку, сжала пальцами и не отпускала. Он присел на край полки, ласково погладил ее волосы, словно убаюкивал ребенка. Ей все еще было страшно, но с каждой его лаской она все больше успокаивалась.
Нэнси не знала, сколько времени так продолжалось. Наконец «болтанка» прекратилась. Она вспомнила, в каком положении находится, и отпустила его руку. Ей было трудно подобрать какие-то слова, к счастью, они оказались не нужны – Мервин молча встал и вышел из купе.
Нэнси включила свет, вылезла из постели, накинула ярко-синий халат поверх ажурного черного неглиже, присела за столик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131