- А что, в мире есть люди, которые на такое способны? - поинтересовался беззвучно выросший за спиной Палыча Хэмфри.
- Есть, - сказал Ланс. - Например, я.
Хэмфри бросил мимолетный взгляд на лагерь, а потом принялся рассматривать проплывающие над нами облака.
- Завтра утром они на нас навалятся, - сказал Ланс. - Но это ерунда, детская прогулка по сравнению с тем, что начнется потом. Первый штурм - это, скорее, дань традиции, чем попытка одолеть крепость. Разведка боем, во время которой они попытаются оценить, чего мы стоим. Штурм будет недолгий, и мы отобьемся без особого труда и потерь. К утру они не успеют приготовить ни осадные башни, ни катапульты, ни тараны. Им придется преодолевать ров вплавь, и все, на что они могут рассчитывать, - это лестницы. А взять хорошо укрепленный замок с помощью одних только лестниц практически невозможно. После первого штурма настанет недолгое затишье, перерыв на несколько дней. А вот потом они возьмутся за нас всерьез, и перед нами действительно станет проблема… где их хоронить.
- Как думаешь, стратег, они зашлют парламентеров? - поинтересовался Палыч.
- А зачем? Нам с ними договариваться не о чем.
Я смотрел на лагерь. Где-то там, между палаток и шатров, отдыхают сейчас люди с пронумерованными мечами. Где-то там бродит сейчас моя смерть.
Грегор.
Эрик и Делвин.
Луккас и его гном.
И кто-нибудь еще.
Я не получал известий от маркиза Моро уже несколько месяцев. У меня не было информации об остальных Хранителях. Где они, кто их герои, примкнули ли они к походу или выжидают где-то еще?
- Предлагаю пари, - сказал Палыч, - кто завтра первым положит свою сотню.
Хэмфри брезгливо скривил лицо. Граф не отреагировал никак. Ланс ухмыльнулся.
- Завтра против нас выйдут крестьяне, - сказал он, - которым дали доспехи и объяснили, как следует держать меч, чтобы не порезаться и не уронить его себе на ногу. Считать таких врагов недостойно. Мы посчитаем позже, когда на нас бросят элиту их армии.
- А ты считал хоть когда-нибудь? - спросил Хэмфри.
- Считал.
- И сколько? Сколько человек ты умудрился прикончить во время одного боя? Каков твой рекорд?
- Я не уверен, что все они были людьми, - сказал Ланс. - Я сражался с представителями разных рас.
- Цифру, - попросил Хэмфри.
- Триста сорок. Или триста пятьдесят. Что-то около этого.
- Но как?.. - изумился Палыч.
- Иногда битвы бывают очень долгими, - объяснил Ланс. - Та длилась два с половиной дня. А каковы твои достижения, доблестный орк?
- Не знаю. Я всегда сбиваюсь со счета после первой сотни.
- А ты, эльф?
- Я не бухгалтер, - отрезал Хэмфри. - Если я дерусь, то убиваю до тех пор, пока есть кого убивать.
- Страшные вы существа, - сказал граф. - Живете недолго, как мотыльки, но за свою жизнь успеваете наворотить столько дел, сколько и нам, бессмертным, не снилось.
- Не прибедняйся, кровосос, - сказал Ланс. Кому-нибудь другому за такое обращение граф оторвал бы голову, но Лансу все сходило с рук. - Уверен, что в отличие от нас, мотыльков, оперирующих сотнями, ты убивал тысячами. Я видел в бою обычных вампиров. И могу себе представить, на что способен вампир истинный.
- Вряд ли можешь, - сказал граф.
- Эх, иногда я жалею, что выбрал не ту сторону, господа, - сказал Ланс. - Драться рядом с вами - это будет одно удовольствие. А драться против вас - совершенно другое. Вы ж не просто… существа. Вы - легенды.
- С той стороны тоже много легенд, - сказал я. - Грегор, Луккас, Бортис… Впрочем, ты еще можешь передумать. Бой пока не начался.
- Я, конечно, наемник, душегуб и подонок, - сказал Ланс. - А также убийца, насильник и мародер. Сражаюсь не за убеждения, а за золото. Но и у меня есть свои принципы, как это ни странно. Я дерусь за того, кто заплатил мне первым. Дерусь до самого конца, даже если знаю, что в самом конце платить мне будет уже нечем. Или некому. Вот такой я странный человек.
- Мы все здесь странные, - сказал Хэмфри. - Орк, выглядящий как человек. Бессмертный истинный вампир, непонятно по каким причинам снизошедший до разборок между мотыльками. Наемник, который утверждает, что у него есть какие-то принципы. Эльф, бросивший свой народ ради того, чтобы драться плечом к плечу с орками и зомби.
- И Темный Лорд, страдающий угрызениями совести и спасающий девиц по темницам, - сказал Ланс.
- А доктору Отто, - сказал я во всеобщем молчании, - я что-нибудь отрежу, потому что он слишком много болтает. Но сделаю это после войны, потому что пока он мне может пригодиться.
- Не стоит резать доктора, - сказал Ланс. - Об этой девушке болтает весь замок, исключая разве только Альберта. Женщины, которых ты приставил ухаживать за ней. Стражники, которые ее охраняют. Лакеи, которые приносят ей еду. А вчера она вообще разгуливала по всей Цитадели.
- Я ей разрешил.
- Наверное, она хорошая девушка, - сказал Ланс. - Жаль, что ни у кого из нас нет времени на любовь.
Главный вывод, который я сделал из этой трепотни на стене, был прост.
Мы все умрем. И все уже привыкли к этой мысли. Потому что лю… существа, надеющиеся выжить, обычно ведут себя более серьезно. А все эти разговоры - юмор висельников.
Все было готово. Дела завершены. Оставалось только гадать. Бездельничать. И трепать языками.
От нас больше ничего не зависит.
Никого не заботит, что будет после войны. Что все покинутые людьми деревни сожжены, посевы вытоптаны, оставшаяся скотина забита. Что Империя, победи она в войне, все равно умрет от голода.
Армия Бортиса оставляет после себя только выжженную землю. Мы в осаде. Мы приперты к стенке. Да, мы, тут все крутые, все из себя мачо, мы будем брыкаться до последнего, заливая все вокруг своей и чужой кровью но итог все равно будет один. Нас по вышеупомянутой стенке просто размажут.
А беженцы в подземельях… В лучшем случае их погонят обратно, как скот. В худшем… Тут есть несколько вариантов. Они могут умереть от голода под землей. Или их всех убьют. Казнят как предателей человечества.
А еще разговоры о массовых похоронах натолкнули меня на интересную мысль.
Обед я приказал накрыть на верхней площадке башни Микки Мауса. Для этого пришлось отправить вниз отряд наемников и сдвинуть в сторону катапульту. Вместо нее по центру встал огромный стол, за которым разместилось все командование армии Империи. А постоянно находящийся перед глазами лагерь Бортиса должен был придать обеду пикантность и добавить аппетита, отсутствием которого никто, кроме меня, не страдал.
Кушанья исчезали со стола с потрясающей быстротой, вино лилось рекой, разговоры не смолкали. Это был последний наш обед в мирное время. Последний обед, на котором мы, монстры и пугала этого мира, собрались вместе перед большой войной. И на ней любого из нас могут убить уже завтра.
- Импортировать боевых слонов и использовать их в сражениях начал король Иллирии Фалько Безжалостный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90