Вы сможете обсудить их с ним до того, как отправитесь в путь. Его соображения помогут вам составить мнение о таинственном недомогании графини.
– Хорошо, – ответил де Шальяк, принимая пергамент. – Я немедленно передам ему записку.
И, едва Чосер ушел, он пошел в библиотеку и взломал восковую печать.
– Видите? Я говорил, что так и будет. Теперь эти слезливые англичане станут требовать нашего присутствия каждый день – чтобы лечить их выдуманные болезни. И у вас не останется времени для работы.
Алехандро прочитал записку, поднял взгляд на де Шальяка и улыбнулся.
– Работа подождет. – Он бережно закрыл книгу Авраама. – Эта рукопись будет существовать еще долго после того, как и графиня, и вы, и я обратимся в прах. И, честно говоря, симптомы болезни графини не кажутся мне выдуманными. Графиня описывает, и, должен заметить, исключительно образно, бледность, слабость, отсутствие аппетита, учащенное дыхание, общее ощущение подавленности – все это симптомы болезни под названием «любовное томление».
– С каких это пор любовь считается болезнью?
– Она всегда была болезнью, де Шальяк. Правда, болезнью не столько тела и разума, сколько души, хотя она и проявляется в форме слабости, общего расстройства тела и смятения ума. Неужели вы никогда не испытывали на собственном опыте, что такое любовь?
– Не до такого состояния, когда тело полностью подчиняется ее воле.
Алехандро цинично улыбнулся.
– Жаль. Неплохо бы предъявлять всем лекарям требование, чтобы они влюблялись хотя бы раз в жизни. Тогда они смогут отличить симптомы этой болезни от более опасных.
– Это тоже опасный недуг, и мудрые люди избегают его, – с усмешкой сказал де Шальяк.
– Только те, кому незнакома его сладость. Однако мы можем без конца обсуждать этот вопрос, так и не придя к согласию. Факт в том, что по какой-то причине этот недуг тяжелее протекает у женщин, чем у мужчин. Объясните это графине.
– Нет.
– Почему?
– Потому что я не верю ни одному ее слову.
– Ох, коллега, так нельзя… будьте добры к ней. Если в вас нет такого рода доброты, тогда вы не столь выдающий доктор, каким я считал вас. Тот всегда имеет сострадание к более слабому, чем он сам; в особенности если речь идет о леди.
– Вам меня не убедить.
– Тогда мне придется оставить свою работу и поехать с вами, иначе она просто снова пошлет за мной, не удовлетворившись вашим «лечением». Вы скажете графине, что единственное лечение от ее недуга – это покой, и назавтра последуют те же жалобы.
Страшно недовольный, де Шальяк тем не менее в конце концов согласился.
– Ладно, поехали. Давайте побыстрее разделаемся с этим.
Их ввели в личную комнату графини, посреди которой стояла огромная кровать под балдахином, с задернутыми со всех четырех сторон занавесками.
– Миледи? – позвал приведший их слуга.
– Да? – ломким, еле слышным голосом ответила она.
– Прибыли лекари.
Послышался приглушенный вздох облегчения.
– Ох, слава богу.
– Я отдерну занавеску?
– Минуточку.
Послышался шелест ткани.
– Можете открыть, – сказала графиня.
Она лежала, опираясь на груду подушек, с распущенными волосами, в завязанной у горла тонкой шелковой рубашке. Одна рука с трагическим видом возложена на лоб, глаза закрыты.
– Ох, слава святым угодникам, наконец-то вы пришли! – простонала она. – Я так страдала все утро. Никаких сил нет подняться.
– Успокойтесь, леди. – Алехандро подошел к постели. – Могу я присесть на край?
– Будьте добры, устраивайтесь, как вам удобно.
Она похлопала ладонью по постели. Он сел и взял ее за руку.
– У вас холодная, влажная кожа, дорогая графиня.
– Еще один симптом! О, эта болезнь! Что со мной?
Он успокаивающе похлопал ее по руке.
– Мы очень быстро выясним это и пропишем вам необходимое лечение.
– Ох, если такое лечение вообще существует.
Де Шальяк нетерпеливо откашлялся.
– Дорогая графиня, уверен, вы в надежных руках. Пойду пока взгляну на ногу принца Лайонела. Доктор Эрнандес позаботится о вас и, безусловно, сделает это великолепно. Если, конечно, леди не возражает, чтобы ею занялся только один доктор.
Элизабет оторвала голову от подушек и посмотрела на де Шальяка.
– Вы так внимательны к моему мужу, добрый сэр. Как приятно ему будет узнать, что ваша первая мысль была о нем! Идите к нему… мы уж как-нибудь постараемся обойтись без вас.
– Как-нибудь, – с усмешкой повторил Алехандро и, как только де Шальяк покинул комнату, сосредоточил все внимание на графине. – А теперь расскажите еще раз, что конкретно вас беспокоит.
– Ох, эта ужасная вялость! Я лежу в постели и не могу заставить себя подняться. Такое чувство, будто сердце вот-вот остановится.
– Тогда прежде всего я должен проверить ваше сердцебиение.
С теплой улыбкой Алехандро протянул руку и развязал завязки рубашки. Стали видны хрупкие ключицы. Он скользнул взглядом по белой коже.
– Вы не преувеличивали. Вы бледны, как прекраснейшая жемчужина.
Он достал из сумки скатанный пергамент, приложил к ее груди и какое-то время вслушивался.
– Не слышу того, что должен бы, – сказал он с видом притворного неудовлетворения. – Иногда, чтобы услышать сердце, лучше приложить ухо прямо к груди. – Он посмотрел ей в глаза. – Если, конечно, вас не оскорбит такого рода интимность.
Она быстро покачала головой и прошептала:
– Щекам внезапно стало тепло. Что бы это значило?
– В свое время выясним и это.
Алехандро наклонился и приложил ухо к ее груди. Она издала слабый вздох удовольствия и положила руку ему на голову, перебирая волны черных волос. Наконец он снова поднялся.
– Ваше сердце слегка трепещет.
– Это плохо?
– Любой недуг сердца нежелателен, но этот, по счастью, исцелить можно.
– Вы уверены?
– Не волнуйтесь. Еще прочтя вашу записку, я понял, что с вами.
Элизабет опустила взгляд и жеманно улыбнулась.
– Вы намерены держать меня в неведении?
– И усугубить ваше недомогание? Я меньше всего хочу этого.
Она наклонилась вперед и взяла его за руку.
– Тогда скажите.
– По моему мнению, дорогая графиня, ваше сердце страдает от избытка любви.
– О, какой благородный недуг… и какое лекарство вы предложите, дорогой доктор?
– Вы должны позаботиться о том, чтобы этот избыток регулярно находил себе выход. И еще вы должны вызывать своего доктора каждый раз, когда почувствуете в этом нужду.
Послышался негромкий стук в дверь; оба повернулись и обнаружили стоящего там с видом крайнего нетерпения де Шальяка. Не дожидаясь приглашения, он с обычной величавой решимостью вошел внутрь.
– Счастлив сообщить, что после того, как мы выпустили загрязненную жидкость из большого пальца ноги вашего мужа, боль заметно уменьшилась и отек спал. Палец выглядит почти нормально.
– Хвала всем святым!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
– Хорошо, – ответил де Шальяк, принимая пергамент. – Я немедленно передам ему записку.
И, едва Чосер ушел, он пошел в библиотеку и взломал восковую печать.
– Видите? Я говорил, что так и будет. Теперь эти слезливые англичане станут требовать нашего присутствия каждый день – чтобы лечить их выдуманные болезни. И у вас не останется времени для работы.
Алехандро прочитал записку, поднял взгляд на де Шальяка и улыбнулся.
– Работа подождет. – Он бережно закрыл книгу Авраама. – Эта рукопись будет существовать еще долго после того, как и графиня, и вы, и я обратимся в прах. И, честно говоря, симптомы болезни графини не кажутся мне выдуманными. Графиня описывает, и, должен заметить, исключительно образно, бледность, слабость, отсутствие аппетита, учащенное дыхание, общее ощущение подавленности – все это симптомы болезни под названием «любовное томление».
– С каких это пор любовь считается болезнью?
– Она всегда была болезнью, де Шальяк. Правда, болезнью не столько тела и разума, сколько души, хотя она и проявляется в форме слабости, общего расстройства тела и смятения ума. Неужели вы никогда не испытывали на собственном опыте, что такое любовь?
– Не до такого состояния, когда тело полностью подчиняется ее воле.
Алехандро цинично улыбнулся.
– Жаль. Неплохо бы предъявлять всем лекарям требование, чтобы они влюблялись хотя бы раз в жизни. Тогда они смогут отличить симптомы этой болезни от более опасных.
– Это тоже опасный недуг, и мудрые люди избегают его, – с усмешкой сказал де Шальяк.
– Только те, кому незнакома его сладость. Однако мы можем без конца обсуждать этот вопрос, так и не придя к согласию. Факт в том, что по какой-то причине этот недуг тяжелее протекает у женщин, чем у мужчин. Объясните это графине.
– Нет.
– Почему?
– Потому что я не верю ни одному ее слову.
– Ох, коллега, так нельзя… будьте добры к ней. Если в вас нет такого рода доброты, тогда вы не столь выдающий доктор, каким я считал вас. Тот всегда имеет сострадание к более слабому, чем он сам; в особенности если речь идет о леди.
– Вам меня не убедить.
– Тогда мне придется оставить свою работу и поехать с вами, иначе она просто снова пошлет за мной, не удовлетворившись вашим «лечением». Вы скажете графине, что единственное лечение от ее недуга – это покой, и назавтра последуют те же жалобы.
Страшно недовольный, де Шальяк тем не менее в конце концов согласился.
– Ладно, поехали. Давайте побыстрее разделаемся с этим.
Их ввели в личную комнату графини, посреди которой стояла огромная кровать под балдахином, с задернутыми со всех четырех сторон занавесками.
– Миледи? – позвал приведший их слуга.
– Да? – ломким, еле слышным голосом ответила она.
– Прибыли лекари.
Послышался приглушенный вздох облегчения.
– Ох, слава богу.
– Я отдерну занавеску?
– Минуточку.
Послышался шелест ткани.
– Можете открыть, – сказала графиня.
Она лежала, опираясь на груду подушек, с распущенными волосами, в завязанной у горла тонкой шелковой рубашке. Одна рука с трагическим видом возложена на лоб, глаза закрыты.
– Ох, слава святым угодникам, наконец-то вы пришли! – простонала она. – Я так страдала все утро. Никаких сил нет подняться.
– Успокойтесь, леди. – Алехандро подошел к постели. – Могу я присесть на край?
– Будьте добры, устраивайтесь, как вам удобно.
Она похлопала ладонью по постели. Он сел и взял ее за руку.
– У вас холодная, влажная кожа, дорогая графиня.
– Еще один симптом! О, эта болезнь! Что со мной?
Он успокаивающе похлопал ее по руке.
– Мы очень быстро выясним это и пропишем вам необходимое лечение.
– Ох, если такое лечение вообще существует.
Де Шальяк нетерпеливо откашлялся.
– Дорогая графиня, уверен, вы в надежных руках. Пойду пока взгляну на ногу принца Лайонела. Доктор Эрнандес позаботится о вас и, безусловно, сделает это великолепно. Если, конечно, леди не возражает, чтобы ею занялся только один доктор.
Элизабет оторвала голову от подушек и посмотрела на де Шальяка.
– Вы так внимательны к моему мужу, добрый сэр. Как приятно ему будет узнать, что ваша первая мысль была о нем! Идите к нему… мы уж как-нибудь постараемся обойтись без вас.
– Как-нибудь, – с усмешкой повторил Алехандро и, как только де Шальяк покинул комнату, сосредоточил все внимание на графине. – А теперь расскажите еще раз, что конкретно вас беспокоит.
– Ох, эта ужасная вялость! Я лежу в постели и не могу заставить себя подняться. Такое чувство, будто сердце вот-вот остановится.
– Тогда прежде всего я должен проверить ваше сердцебиение.
С теплой улыбкой Алехандро протянул руку и развязал завязки рубашки. Стали видны хрупкие ключицы. Он скользнул взглядом по белой коже.
– Вы не преувеличивали. Вы бледны, как прекраснейшая жемчужина.
Он достал из сумки скатанный пергамент, приложил к ее груди и какое-то время вслушивался.
– Не слышу того, что должен бы, – сказал он с видом притворного неудовлетворения. – Иногда, чтобы услышать сердце, лучше приложить ухо прямо к груди. – Он посмотрел ей в глаза. – Если, конечно, вас не оскорбит такого рода интимность.
Она быстро покачала головой и прошептала:
– Щекам внезапно стало тепло. Что бы это значило?
– В свое время выясним и это.
Алехандро наклонился и приложил ухо к ее груди. Она издала слабый вздох удовольствия и положила руку ему на голову, перебирая волны черных волос. Наконец он снова поднялся.
– Ваше сердце слегка трепещет.
– Это плохо?
– Любой недуг сердца нежелателен, но этот, по счастью, исцелить можно.
– Вы уверены?
– Не волнуйтесь. Еще прочтя вашу записку, я понял, что с вами.
Элизабет опустила взгляд и жеманно улыбнулась.
– Вы намерены держать меня в неведении?
– И усугубить ваше недомогание? Я меньше всего хочу этого.
Она наклонилась вперед и взяла его за руку.
– Тогда скажите.
– По моему мнению, дорогая графиня, ваше сердце страдает от избытка любви.
– О, какой благородный недуг… и какое лекарство вы предложите, дорогой доктор?
– Вы должны позаботиться о том, чтобы этот избыток регулярно находил себе выход. И еще вы должны вызывать своего доктора каждый раз, когда почувствуете в этом нужду.
Послышался негромкий стук в дверь; оба повернулись и обнаружили стоящего там с видом крайнего нетерпения де Шальяка. Не дожидаясь приглашения, он с обычной величавой решимостью вошел внутрь.
– Счастлив сообщить, что после того, как мы выпустили загрязненную жидкость из большого пальца ноги вашего мужа, боль заметно уменьшилась и отек спал. Палец выглядит почти нормально.
– Хвала всем святым!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147