Она может… м-м… огорчить женщину.
– Ах! – Де Шальяк взмахнул рукой. – Эти грязные болезни. Ни слова больше!
– По счастью, мы как раз закончили. Добрый доктор дал мне, кажется, превосходный совет.
– Он же превосходный лекарь. Вы поступите мудро, если прислушаетесь к нему. Не возражаете, если я тоже дам вам совет?
– Будьте добры. Я рад любому совету в этой области.
Де Шальяк улыбнулся.
– Тогда советую вам, молодой человек, быть осмотрительным в выборе женщин.
Каль и Алехандро обменялись быстрыми взглядами.
– В данном случае, сэр, – сказал Каль, – девушка сама меня выбрала.
И с вежливым поклоном он отошел.
Алехандро настолько погрузился в себя, что не сразу осознал, что Фламель обращается к нему. Пришлось попросить повторить вопрос и, услышав его, быстро придумать, как объяснить появление у него рукописи.
– Я купил ее у аптекаря.
– Где, можно узнать?
– Точно не помню. В то время я путешествовал и не всегда знал даже названия деревень, через которые проезжал. Кажется, на севере. Нет, постойте… может, и на юге. – Алехандро с виноватым видом пожал плечами. – Я плохо запоминаю такие детали.
Фламель, с пылающим от возбуждения лицом, посмотрел на де Шальяка и снова перевел взгляд на Алехандро.
– Я долгие годы искал эту рукопись. В наших кругах ходили слухи о том, что она существует, но никто никогда ее не видел. Найдя ее, вы оказали миру неоценимую услугу. Скажите, а как она попала к аптекарю?
– Я его не спрашивал, а сам он ничего не объяснял. Наверное, она досталась ему от какого-то еврея. Возможно, во время погрома в Страсбурге. Или он купил ее у еврея, которому удалось сбежать.
– Мало кто сумел сбежать, слава Господу.
– Хватило бы и одного, – с горечью ответил Алехандро.
Желая предотвратить дальнейшее углубление в эту неприятную тему, в разговор вмешался де Шальяк.
– Я заметил, ваш перевод успешно продвигается.
– Это правда, но осталось еще очень много.
– Вы как раз добрались до страниц, где речь идет о преобразовании одних видов металлов в другие, – сказал Фламель. – Для меня было бы большой честью узнать, что вы там прочтете. Я даже мог бы помочь вам, поскольку понимаю смысл многих символов, которые встречаются в рукописи.
– Это замечательная идея! – воскликнул де Шальяк.
И Алехандро понял, что у него нет выбора, что они уже обо всем договорились, пока были в его комнате. Интересно, как де Шальяк объяснил заколоченное окно? Если алхимик вообще заметил этот факт.
Званый ужин закончился, и гости один за другим начали расходиться. Ушел и Каль вместе с Марселем, оставив Алехандро в страхе, что может никогда не вернуться. А вот надоедливый алхимик заверил его, что вернется непременно.
Вот-вот собирался уйти и Джеффри Чосер. Алехандро отвел его в сторону и прошептал:
– Помните, вы должны поговорить с вашим принцем. Скажите, что я страстно желаю помочь ему.
Чосер понимающе кивнул.
– Скоро вы услышите обо мне, не сомневайтесь.
Парнишка подошел к де Шальяку и попросил написать записку, объясняющую его долгое отсутствие. Получив ее, он отбыл: юноша, перед которым открыт весь мир. Алехандро проводил его завистливым, тоскливым взглядом. Своим авантюрным характером и пытливым разумом Чосер напомнил Алехандро его самого, молодого и свободного, пока он не споткнулся на своем пути.
Правда, приверженность парня английскому внушала опасения, однако в данный момент Алехандро это не слишком заботило. Да и что остановит такого сообразительного, предприимчивого молодого человека, как бы мир ни относился к предпочитаемому им языку?
Они лежали на соломенном тюфяке в своей комнате наверху, и Кэт дрожала от ужаса в объятиях Гильома, хотя ночь была теплая.
– Почему нельзя пойти туда сейчас?
– Он сказал, завтра.
– Де Шальяк! – простонала она. – Кто бы мог подумать?
Каль огорченно вздохнул.
– Если бы я знал историю их взаимоотношений, то смог бы понять и смысл этой встречи, однако ты не посвятила меня в ваши тайны.
Кэт закрыла глаза, не произнося ни слова.
– Кэт, пожалуйста, ты должна рассказать мне. Я ничего не знаю, и это может быть опасно.
Она открыла глаза.
– Значит, он ничего не рассказал тебе?
– Нет, но спросил, не рассказала ли ты мне. – Гильом нежно взял лицо Кэт в ладони и заглянул в глубину ее глаз. – Я вас не выдам. Порукой тому моя страсть к тебе. Но и без этого я человек чести. Я никогда не причиню тебе вреда, какую бы выгоду это ни сулило. – Она попыталась отвернуться, но он помешал этому. – Пожалуйста. Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя? Умоляю, доверься мне. Если нам суждено вместе пройти по жизни, я должен знать, кто ты.
Она мягко отвела от лица его руки, села и посмотрела ему в глаза.
– Ты должен пообещать, что не расскажешь никому.
– Я уже дал обещание. Не сомневайся в моей искренности.
– Гильом, это знание может обернуться для тебя плохо.
– Я готов рискнуть.
– Тогда помни, я предостерегала тебя. И ты согласился…
– Да! Согласился! Ради всего святого, говори!
– Хорошо. – Она чуть помедлила. – Что тебе известно об английском королевском дворе?
– Не больше, чем любому обычному человеку.
– Боюсь, скоро ты будешь знать больше, чем хотелось бы.
Он с искренним недоумением смотрел на нее.
– Но какое отношение английский двор имеет к тебе?
– Самое прямое. Видишь ли, Гильом, я… я…
Давясь слезами, она смолкла, не в силах продолжать.
– Да? Рассказывай!
– Я не дочь p?re, – выпалила она.
– Господи! – воскликнул Каль. – Еще скажи, что небо голубое! Это и дураку ясно с первого взгляда. Тогда чья ты дочь?
– Я… дочь… короля Эдуарда.
– Боже мой! – Каль перекрестился, во все глаза глядя на нее.
– Моя мать была придворной дамой королевы Филиппы. Во время чумы p?re, как лекаря, послали в Англию, и отправлял его де Шальяк. Вот как пересеклись их жизненные пути.
Немного придя в себя, Каль вновь обрел дар речи.
– Принцесса? Ты английская принцесса?
– Нет! Ты не понимаешь! Я никто. Никто. Незаконнорожденная, презираемая всеми, кто находился рядом. Меня забрали у матери в очень раннем возрасте и отправили к моей сестре Изабелле. Вот она настоящая дочь моего отца и королевы. Я значила для нее меньше, чем какая-нибудь рабыня. Единственные, кто был добр ко мне, это няня, да благословит ее Бог, а если она уже почила, да покоится в мире, и Адель, фрейлина сестры! Скорее она была мне сестрой, не Изабелла. Королева, король, мои братья и сестры – все они обращались со мной хуже, чем с остывшей золой из камина!
– А как же твоя мать? Она не могла ничего сделать для тебя?
– Ей всячески препятствовала королева. Таким образом она мстила моей матери за то, что та имела связь с королем, хотя как мать могла избежать этого? А потом, когда мне было семь, она умерла от чумы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
– Ах! – Де Шальяк взмахнул рукой. – Эти грязные болезни. Ни слова больше!
– По счастью, мы как раз закончили. Добрый доктор дал мне, кажется, превосходный совет.
– Он же превосходный лекарь. Вы поступите мудро, если прислушаетесь к нему. Не возражаете, если я тоже дам вам совет?
– Будьте добры. Я рад любому совету в этой области.
Де Шальяк улыбнулся.
– Тогда советую вам, молодой человек, быть осмотрительным в выборе женщин.
Каль и Алехандро обменялись быстрыми взглядами.
– В данном случае, сэр, – сказал Каль, – девушка сама меня выбрала.
И с вежливым поклоном он отошел.
Алехандро настолько погрузился в себя, что не сразу осознал, что Фламель обращается к нему. Пришлось попросить повторить вопрос и, услышав его, быстро придумать, как объяснить появление у него рукописи.
– Я купил ее у аптекаря.
– Где, можно узнать?
– Точно не помню. В то время я путешествовал и не всегда знал даже названия деревень, через которые проезжал. Кажется, на севере. Нет, постойте… может, и на юге. – Алехандро с виноватым видом пожал плечами. – Я плохо запоминаю такие детали.
Фламель, с пылающим от возбуждения лицом, посмотрел на де Шальяка и снова перевел взгляд на Алехандро.
– Я долгие годы искал эту рукопись. В наших кругах ходили слухи о том, что она существует, но никто никогда ее не видел. Найдя ее, вы оказали миру неоценимую услугу. Скажите, а как она попала к аптекарю?
– Я его не спрашивал, а сам он ничего не объяснял. Наверное, она досталась ему от какого-то еврея. Возможно, во время погрома в Страсбурге. Или он купил ее у еврея, которому удалось сбежать.
– Мало кто сумел сбежать, слава Господу.
– Хватило бы и одного, – с горечью ответил Алехандро.
Желая предотвратить дальнейшее углубление в эту неприятную тему, в разговор вмешался де Шальяк.
– Я заметил, ваш перевод успешно продвигается.
– Это правда, но осталось еще очень много.
– Вы как раз добрались до страниц, где речь идет о преобразовании одних видов металлов в другие, – сказал Фламель. – Для меня было бы большой честью узнать, что вы там прочтете. Я даже мог бы помочь вам, поскольку понимаю смысл многих символов, которые встречаются в рукописи.
– Это замечательная идея! – воскликнул де Шальяк.
И Алехандро понял, что у него нет выбора, что они уже обо всем договорились, пока были в его комнате. Интересно, как де Шальяк объяснил заколоченное окно? Если алхимик вообще заметил этот факт.
Званый ужин закончился, и гости один за другим начали расходиться. Ушел и Каль вместе с Марселем, оставив Алехандро в страхе, что может никогда не вернуться. А вот надоедливый алхимик заверил его, что вернется непременно.
Вот-вот собирался уйти и Джеффри Чосер. Алехандро отвел его в сторону и прошептал:
– Помните, вы должны поговорить с вашим принцем. Скажите, что я страстно желаю помочь ему.
Чосер понимающе кивнул.
– Скоро вы услышите обо мне, не сомневайтесь.
Парнишка подошел к де Шальяку и попросил написать записку, объясняющую его долгое отсутствие. Получив ее, он отбыл: юноша, перед которым открыт весь мир. Алехандро проводил его завистливым, тоскливым взглядом. Своим авантюрным характером и пытливым разумом Чосер напомнил Алехандро его самого, молодого и свободного, пока он не споткнулся на своем пути.
Правда, приверженность парня английскому внушала опасения, однако в данный момент Алехандро это не слишком заботило. Да и что остановит такого сообразительного, предприимчивого молодого человека, как бы мир ни относился к предпочитаемому им языку?
Они лежали на соломенном тюфяке в своей комнате наверху, и Кэт дрожала от ужаса в объятиях Гильома, хотя ночь была теплая.
– Почему нельзя пойти туда сейчас?
– Он сказал, завтра.
– Де Шальяк! – простонала она. – Кто бы мог подумать?
Каль огорченно вздохнул.
– Если бы я знал историю их взаимоотношений, то смог бы понять и смысл этой встречи, однако ты не посвятила меня в ваши тайны.
Кэт закрыла глаза, не произнося ни слова.
– Кэт, пожалуйста, ты должна рассказать мне. Я ничего не знаю, и это может быть опасно.
Она открыла глаза.
– Значит, он ничего не рассказал тебе?
– Нет, но спросил, не рассказала ли ты мне. – Гильом нежно взял лицо Кэт в ладони и заглянул в глубину ее глаз. – Я вас не выдам. Порукой тому моя страсть к тебе. Но и без этого я человек чести. Я никогда не причиню тебе вреда, какую бы выгоду это ни сулило. – Она попыталась отвернуться, но он помешал этому. – Пожалуйста. Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя? Умоляю, доверься мне. Если нам суждено вместе пройти по жизни, я должен знать, кто ты.
Она мягко отвела от лица его руки, села и посмотрела ему в глаза.
– Ты должен пообещать, что не расскажешь никому.
– Я уже дал обещание. Не сомневайся в моей искренности.
– Гильом, это знание может обернуться для тебя плохо.
– Я готов рискнуть.
– Тогда помни, я предостерегала тебя. И ты согласился…
– Да! Согласился! Ради всего святого, говори!
– Хорошо. – Она чуть помедлила. – Что тебе известно об английском королевском дворе?
– Не больше, чем любому обычному человеку.
– Боюсь, скоро ты будешь знать больше, чем хотелось бы.
Он с искренним недоумением смотрел на нее.
– Но какое отношение английский двор имеет к тебе?
– Самое прямое. Видишь ли, Гильом, я… я…
Давясь слезами, она смолкла, не в силах продолжать.
– Да? Рассказывай!
– Я не дочь p?re, – выпалила она.
– Господи! – воскликнул Каль. – Еще скажи, что небо голубое! Это и дураку ясно с первого взгляда. Тогда чья ты дочь?
– Я… дочь… короля Эдуарда.
– Боже мой! – Каль перекрестился, во все глаза глядя на нее.
– Моя мать была придворной дамой королевы Филиппы. Во время чумы p?re, как лекаря, послали в Англию, и отправлял его де Шальяк. Вот как пересеклись их жизненные пути.
Немного придя в себя, Каль вновь обрел дар речи.
– Принцесса? Ты английская принцесса?
– Нет! Ты не понимаешь! Я никто. Никто. Незаконнорожденная, презираемая всеми, кто находился рядом. Меня забрали у матери в очень раннем возрасте и отправили к моей сестре Изабелле. Вот она настоящая дочь моего отца и королевы. Я значила для нее меньше, чем какая-нибудь рабыня. Единственные, кто был добр ко мне, это няня, да благословит ее Бог, а если она уже почила, да покоится в мире, и Адель, фрейлина сестры! Скорее она была мне сестрой, не Изабелла. Королева, король, мои братья и сестры – все они обращались со мной хуже, чем с остывшей золой из камина!
– А как же твоя мать? Она не могла ничего сделать для тебя?
– Ей всячески препятствовала королева. Таким образом она мстила моей матери за то, что та имела связь с королем, хотя как мать могла избежать этого? А потом, когда мне было семь, она умерла от чумы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147