В темноте он видел очертания дома, покрытого белой штукатуркой. Вдоль каждого этажа тянулся железный балкон с узорчатыми перилами и лестницей, ведущей вниз, чтобы каждый жилец мог спускаться в сад.
Скрываясь в тени дома, Риддл осмотрелся вокруг.
И замер неподвижно, вытянув руки вперед. На газоне стоял Пенник.
Он не мог ошибиться, это лицо, на которое падал теперь свет луны, уже несколько дней смотрело на него из каждой газеты. Каштан с недавно распустившимися листьями отбрасывал густую тень, но Пенник, внимательно всматриваясь в дом, вышел из-под этого естественного укрытия.
Он был без шляпы, и его лицо (а может быть, это была вина освещения) напоминало лицо утопленника. Квартальный заметил, что он сунул руку в карман и что-то вынул оттуда. Несмотря на ветер, шумящий в ветвях, он услышал щелканье пружины и увидел, как сверкнуло лезвие ножа. Пенник сунул открытый нож в карман и стал тихо подкрадываться к дому.
Полисмен двинулся вслед за ним, держась в тени. Когда Пенник вошел на железную лестницу, Риддл был уже за его спиной. Он мог схватить его за руку, когда ясновидящий ухватился за перила. Но не сделал этого, он подождал, пока Пенник поднялся на несколько ступеней, а потом уже двинулся вслед за ним.
Этот гротесковый, почти обезьяний подъем по лестнице осуществлялся в полной тишине и темноте. Пенник до сих пор ни разу не оборачивался, и Риддл надеялся, что останется незамеченным. Он думал только об одном: в конце концов, он оказался прав. Надо было все же позвонить Биллу Уайну. Наверное, он заслужил бы хорошую репутацию у начальства.
Ах, все это не имеет значения. Леонард Риддл и так чувствовал глубокое удовлетворение. Если бы только хотел, он мог бы объяснить кое-что. Снова Пенник был в двух местах одновременно? Исключено! И Лен Риддл мог бы объяснить им, в чем заключается этот трюк! Правда, в Лондоне много знают о работе детектива, но зато слишком мало знают о браконьерах…
Железная лестница легонько заскрипела. Пенник был уже почти на втором этаже. Риддл различал на фоне стены темный силуэт окон. Внезапно ясновидящий остановился, а несколькими ступенями ниже за ним неподвижно замер квартальный. На балконе над их головами находился какой-то мужчина.
Он был среднего роста, в шляпе и держался за перила. Риддл не мог увидеть его лица, но у него было такое впечатление, что мужчина был молодым, также ему показалось, что, когда голова Пенника показалась из-за перил балкона, мужчина пережил глубокое потрясение. Несколько секунд оба молча смотрели друга на друга.
Пенник заговорил первым, таким тихим шепотом, что трудно было различить слова.
— Добрый вечер, доктор Сандерс…
«Сандерс? Сандерс? Где он слышал это имя?»
Незнакомец пошевелился и встал в оборонительную позицию на ступенях лестницы. Он тоже разговаривал глубоким шепотом:
— Что вы здесь делаете?
— Пришел уладить несколько дел…
Часы на отдаленной башне пробили три четверти десятого. Пенник, откинув голову назад, поднял в темноте руку и попытался увидеть стрелки часов.
— С точностью до секунды, — довольно прошептал он. — А что вы здесь делаете, доктор?
— Я сам бы хотел это знать, — ответил мужчина, названный Сандерсом, крепко схватившись за перила балкона. — Клянусь Богом, я сам бы хотел это знать. Если бы мне хотя бы намекнули…
— Я могу вам сказать, — проговорил Пенник и молниеносно оказался на балконе.
В этот момент полисмен начал действовать. Он ничего не драматизировал, потому что не в его натуре было драматизировать какие-либо ситуации. Просто одним ловким, большим прыжком он преодолел расстояние, отделяющее его от балкона, и согнутым пальцем деликатно постучал в спину Пеннику. Он отцепил от пояса фонарик, включил его и, когда Ленник резко обернулся, направил свет на него.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал Риддл. — Что здесь происходит?
Это был чисто риторический вопрос. Он сам не знал, какого ожидать ответа. Но вот уж чего он совсем не ожидал, это было выражение, которое он увидел на обернувшемся к нему лице. До сих пор Пенник держался уверенно и спокойно, и то, что увидел квартальный, было до того неожиданным, что потрясло его. Пенник плакал, как маленький ребенок, плакал так отчаянно, что веки у него распухли, а глаза покраснели. Дрожащей рукой он заслонился от света. Из плаксиво изогнутого рта исходило какое-то нечленораздельное бормотание.
На железных плитах балкона что-то зашумело. Это были осторожные шаги. Кто-то включил фонарик и осветил им Риддла.
— Что вы здесь делаете, черт возьми? — тихо спросил полный бешенства голос. — Немедленно погасите свет!
Оба фонарика погасли, как по мановению волшебной руки, но в последнем луче света Риддл увидел своего собеседника и от неожиданности широко открыл рот. Это был старший инспектор Мастерс в низко надвинутом котелке, левой рукой он нетерпеливо отмахивался от света, как от нападающего комара. Рядом с ним стоял тот старый джентльмен, которого Риддл хорошо помнил со времени скандала на Ланкастер Мьюз. Квартальный пытался собрать свои разбегающиеся мысли. Такой случай…
— Что такое? — ворчал Мастерс. — Чего вы хотите?
— Калитка была открыта, сэр… — машинально начал Риддл. Только теперь он отдал себе отчет в важности происходящего. — Я поймал Пенника, — добавил он, сжимая руку на воротничке последнего.
— Да, да, все нормально. Но теперь убирайтесь отсюда! Чтобы через секунду вас здесь не было! Или нет, останьтесь, вы можете нам понадобиться.
— Сэр, это Пенник. Он совсем не в Париже. И я знаю, каким образом он может одновременно находиться в двух местах. То же самое делали браконьеры в Ланкашире. Мой отец…
— Отпустите его! Что вы делаете?
— Прошу прощения, сэр. Я хотел позвонить Биллу Уайну, но, может, лучше будет, если меня выслушаете вы. В Ланкашире у нас было два брата-близнеца, лучшие браконьеры в округе. Они оставляли с носом всех лесничих, вместе с судом. Том и Гарри Годдены, один орудовал под носом охранников, но у него было прекрасное алиби, потому что второй сидел в это время за пивом в трактире в обществе нескольких свидетелей…
— Вы что, спятили?…
— Существуют два Пенника, — стоял на своем Риддл, стискивая пальцы на воротнике своей добычи. — Мне и раньше так казалось, но сейчас я знаю точно.
— Не горячитесь, — прервал его чей-то голос, и Риддл услышал тяжелое астматическое дыхание сэра Генри Мерривейла. — Только без нервов, инспектор. Он в некотором смысле прав…
— Благодарю вас, сэр. Мой отец…
— Да, да, успокойтесь. Пусти его, сынок, убери руку. Он не сделал ничего плохого.
— Но все эти убийства…
— Он никого не убивал.
Мастерс сделал шаг в его направлении, и рука Риддла безвольно опустилась. Наступила тишина, которую прервал Сандерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Скрываясь в тени дома, Риддл осмотрелся вокруг.
И замер неподвижно, вытянув руки вперед. На газоне стоял Пенник.
Он не мог ошибиться, это лицо, на которое падал теперь свет луны, уже несколько дней смотрело на него из каждой газеты. Каштан с недавно распустившимися листьями отбрасывал густую тень, но Пенник, внимательно всматриваясь в дом, вышел из-под этого естественного укрытия.
Он был без шляпы, и его лицо (а может быть, это была вина освещения) напоминало лицо утопленника. Квартальный заметил, что он сунул руку в карман и что-то вынул оттуда. Несмотря на ветер, шумящий в ветвях, он услышал щелканье пружины и увидел, как сверкнуло лезвие ножа. Пенник сунул открытый нож в карман и стал тихо подкрадываться к дому.
Полисмен двинулся вслед за ним, держась в тени. Когда Пенник вошел на железную лестницу, Риддл был уже за его спиной. Он мог схватить его за руку, когда ясновидящий ухватился за перила. Но не сделал этого, он подождал, пока Пенник поднялся на несколько ступеней, а потом уже двинулся вслед за ним.
Этот гротесковый, почти обезьяний подъем по лестнице осуществлялся в полной тишине и темноте. Пенник до сих пор ни разу не оборачивался, и Риддл надеялся, что останется незамеченным. Он думал только об одном: в конце концов, он оказался прав. Надо было все же позвонить Биллу Уайну. Наверное, он заслужил бы хорошую репутацию у начальства.
Ах, все это не имеет значения. Леонард Риддл и так чувствовал глубокое удовлетворение. Если бы только хотел, он мог бы объяснить кое-что. Снова Пенник был в двух местах одновременно? Исключено! И Лен Риддл мог бы объяснить им, в чем заключается этот трюк! Правда, в Лондоне много знают о работе детектива, но зато слишком мало знают о браконьерах…
Железная лестница легонько заскрипела. Пенник был уже почти на втором этаже. Риддл различал на фоне стены темный силуэт окон. Внезапно ясновидящий остановился, а несколькими ступенями ниже за ним неподвижно замер квартальный. На балконе над их головами находился какой-то мужчина.
Он был среднего роста, в шляпе и держался за перила. Риддл не мог увидеть его лица, но у него было такое впечатление, что мужчина был молодым, также ему показалось, что, когда голова Пенника показалась из-за перил балкона, мужчина пережил глубокое потрясение. Несколько секунд оба молча смотрели друга на друга.
Пенник заговорил первым, таким тихим шепотом, что трудно было различить слова.
— Добрый вечер, доктор Сандерс…
«Сандерс? Сандерс? Где он слышал это имя?»
Незнакомец пошевелился и встал в оборонительную позицию на ступенях лестницы. Он тоже разговаривал глубоким шепотом:
— Что вы здесь делаете?
— Пришел уладить несколько дел…
Часы на отдаленной башне пробили три четверти десятого. Пенник, откинув голову назад, поднял в темноте руку и попытался увидеть стрелки часов.
— С точностью до секунды, — довольно прошептал он. — А что вы здесь делаете, доктор?
— Я сам бы хотел это знать, — ответил мужчина, названный Сандерсом, крепко схватившись за перила балкона. — Клянусь Богом, я сам бы хотел это знать. Если бы мне хотя бы намекнули…
— Я могу вам сказать, — проговорил Пенник и молниеносно оказался на балконе.
В этот момент полисмен начал действовать. Он ничего не драматизировал, потому что не в его натуре было драматизировать какие-либо ситуации. Просто одним ловким, большим прыжком он преодолел расстояние, отделяющее его от балкона, и согнутым пальцем деликатно постучал в спину Пеннику. Он отцепил от пояса фонарик, включил его и, когда Ленник резко обернулся, направил свет на него.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал Риддл. — Что здесь происходит?
Это был чисто риторический вопрос. Он сам не знал, какого ожидать ответа. Но вот уж чего он совсем не ожидал, это было выражение, которое он увидел на обернувшемся к нему лице. До сих пор Пенник держался уверенно и спокойно, и то, что увидел квартальный, было до того неожиданным, что потрясло его. Пенник плакал, как маленький ребенок, плакал так отчаянно, что веки у него распухли, а глаза покраснели. Дрожащей рукой он заслонился от света. Из плаксиво изогнутого рта исходило какое-то нечленораздельное бормотание.
На железных плитах балкона что-то зашумело. Это были осторожные шаги. Кто-то включил фонарик и осветил им Риддла.
— Что вы здесь делаете, черт возьми? — тихо спросил полный бешенства голос. — Немедленно погасите свет!
Оба фонарика погасли, как по мановению волшебной руки, но в последнем луче света Риддл увидел своего собеседника и от неожиданности широко открыл рот. Это был старший инспектор Мастерс в низко надвинутом котелке, левой рукой он нетерпеливо отмахивался от света, как от нападающего комара. Рядом с ним стоял тот старый джентльмен, которого Риддл хорошо помнил со времени скандала на Ланкастер Мьюз. Квартальный пытался собрать свои разбегающиеся мысли. Такой случай…
— Что такое? — ворчал Мастерс. — Чего вы хотите?
— Калитка была открыта, сэр… — машинально начал Риддл. Только теперь он отдал себе отчет в важности происходящего. — Я поймал Пенника, — добавил он, сжимая руку на воротничке последнего.
— Да, да, все нормально. Но теперь убирайтесь отсюда! Чтобы через секунду вас здесь не было! Или нет, останьтесь, вы можете нам понадобиться.
— Сэр, это Пенник. Он совсем не в Париже. И я знаю, каким образом он может одновременно находиться в двух местах. То же самое делали браконьеры в Ланкашире. Мой отец…
— Отпустите его! Что вы делаете?
— Прошу прощения, сэр. Я хотел позвонить Биллу Уайну, но, может, лучше будет, если меня выслушаете вы. В Ланкашире у нас было два брата-близнеца, лучшие браконьеры в округе. Они оставляли с носом всех лесничих, вместе с судом. Том и Гарри Годдены, один орудовал под носом охранников, но у него было прекрасное алиби, потому что второй сидел в это время за пивом в трактире в обществе нескольких свидетелей…
— Вы что, спятили?…
— Существуют два Пенника, — стоял на своем Риддл, стискивая пальцы на воротнике своей добычи. — Мне и раньше так казалось, но сейчас я знаю точно.
— Не горячитесь, — прервал его чей-то голос, и Риддл услышал тяжелое астматическое дыхание сэра Генри Мерривейла. — Только без нервов, инспектор. Он в некотором смысле прав…
— Благодарю вас, сэр. Мой отец…
— Да, да, успокойтесь. Пусти его, сынок, убери руку. Он не сделал ничего плохого.
— Но все эти убийства…
— Он никого не убивал.
Мастерс сделал шаг в его направлении, и рука Риддла безвольно опустилась. Наступила тишина, которую прервал Сандерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64