Замок в двери довольно старый, и почти любой легко мог с ним справиться. Например, в то время, когда я сидел на ступенях, кто-то мог войти внутрь через ванную. Потом убийца мог выйти назад тем же путем. На это существует много способов — ключ, находящийся внутри комнаты, повернуть снаружи. Я согласен. Но если ее смерть наступила в результате применения физической силы во время моего пятнадцатиминутного пребывания на лестнице, я совершенно убежден, что должен был что-то услышать.
— Хм-м-м-м. Ты сидел далеко от двери, сынок?
— Нет, примерно на расстоянии семи футов. И если она, как говорит Мастерс, боролась с кем-то, я должен был что-то услышать.
— Это разумно. Подождите, — буркнул Г.М. Мастерсу, который пытался что-то сказать. — Не было слышно ни малейшего шума?
— Нет. Ничего. Что означает, что нападение было совершено именно в течение тех двух-трех минут, когда я разговаривал по телефону. Я согласен с этим. В этом случае убийца должен был проникнуть через запертую дверь, после короткой борьбы убить миссис Констебль способом, не оставляющим следов, и исчезнуть из комнаты. Да, убийца мог это сделать. И даже, как я уже говорил, оставить за собой дверь, запертую на ключ. Но у него было бы исключительно мало времени на свои действия.
— Следовательно, она умерла в одиночестве… — задумчиво сказал Г.М., — как и ее муж.
Лицо Мастерса неожиданно стало мягким и добродушным. Удивленный этой неожиданной переменой, Г.М. недоверчиво и подозрительно смотрел на него.
— Минуточку, сэр, — сказал старший инспектор. — Вы сказали, что в воскресенье вечером только два человека были в Форвейзе: Миссис Констебль и доктор Сандерс. Вы уверены, что там не было кого-то третьего?
— Не уверен. Ведь мы еще не решили, не почтил ли Форвейз своим присутствием астральный призрак Пенника.
Короткий эпитет Мастерса превратил астральный призрак Пенника в нечто не вполне элегантное.
— …Я в состоянии доказать, да, доказать, что там был третий человек.
— Мы слушаем…
— Вы помните две зеленые свечи на комоде в комнате мистера Констебля?
— Я помню, — буркнул Г.М., глаза его сузились.
— Прежде чем покинуть Форвейз в воскресенье вечером, мы оба заглянули в комнату Пенника, но этот тип уже сбежал. Вы помните? Потом мы также заглянули в комнату мистера Констебля. Так? Тогда вы обратили мое внимание на две зеленые свечи и показали, что они сгорели примерно наполовину.
— Да? И что же?
Мастерс выпрямился на стуле.
— После смерти миссис Констебль эти самые свечи были сгоревшими больше, чем наполовину.
Глава четырнадцатая
— Я не очень понимаю, какое это может иметь отношение к нам, — продолжал Мастерс — Или к смерти обоих Констеблей? Это даже не какой-то конкретный след. — Он смущенно засмеялся. — Разумеется, я признаю, что у меня самого есть несколько идей. Сначала мне пришли в голову отравленные свечи. Я читал какой-то рассказ, где один тип был убит именно таким способом. Но доктор Сандерс клянется, что ни одна из жертв не была отравлена ядом в жидком, твердом или газообразном состоянии. Мне этого достаточно.
Он задумчиво потер лоб.
— Может быть, это не имеет никакого отношения к убийствам, но, по моему мнению, свидетельствует о том, что в воскресенье вечером в Форвейзе находился кто-то третий. Сэр Генри и я вышли из этого дома последними, и в то время свечи были в таком же состоянии, как после смерти мистера Констебля. Я думаю, вы не пользовались ими, доктор?
— Нет. Разумеется, нет.
— Та-ак, — старший инспектор ненадолго задумался. — Я не вижу причины, по которой миссис Констебль могла бы их зажигать. Сейчас. Я знаю, что вы хотите сказать. Она могла это сделать. Согласен. Но зачем? Мне не кажется это правдоподобным. Нет. Только в случае самоубийства. Но ведь свечи не отравлены, следовательно, не могли никого убить. О, клянусь Богом, скоро меня отправят в сумасшедший дом!
— Это конец, — наконец отозвался Г.М.
— Чей конец?
— Свечей. Я уверен, что, наконец, на правильном пути. Там были какие-либо отпечатки пальцев?
— Нет.
— И какие-либо новые пятна стеарина? Похожие на те, которые мы нашли в комнате Констебля?
— Ни пятнышка.
Сэр Генри недовольно проворчал:
— Да. Так я и предполагал. На сей раз, убийца был более осторожен.
— Более осторожен? — быстро подхватил Мастерс. — Значит, он был там в воскресенье вечером, не так ли? Вот это заявление, сэр! Если вы догадываетесь, каким образом было совершено убийство, или каким чудом этот проклятый Пенник мог одновременно быть в двух местах, или что значат эти чертовы свечи, прошу вас сказать об этом прямо, а не тянуть кота за хвост. У меня сегодня неподходящее настроение.
Сэр Генри громко кашлянул.
— Честно говоря, у меня соответственное настроение. Вам не знакомо такое чувство, инспектор, что вы находитесь на грани какого-то открытия, еще чуть-чуть, еще немножечко и… Почти! Это все. Похоже на то, когда кто-то пытается подробно вспомнить сон. Лучше скажите мне еще одну вещь, а потом я вам расскажу нечто любопытное. Вы нашли этот большой альбом с вырезками и заметками миссис Констебль?
— Нет.
— А искали тщательно?
— Вопрос! Искали ли мы тщательно? — повторил Мастерс с нескрываемым сарказмом. — Комиссар, его люди и я просмотрели каждую щель в этом проклятом доме! Каждую щель. И ничего не нашли. Но это меня нисколько не удивило. Под конец уик-энда все гости разъехались вместе с багажом. Таким образом и улетучился альбом в чемодане или дорожной сумке. Кто-то его увез.
— Вполне возможно. Да. У меня есть только одно принципиальное возражение: я в это просто не верю. Я уже говорил и повторяю еще раз: Мина Констебль спрятала этот альбом. Это было написано на ее лице, когда я ее спросил. И могу поспорить на кружку пива, что он по-прежнему находится в доме.
Старший инспектор с усилием сдержал готовый вырваться гнев, вызванный неверием в его профессиональную скрупулезность.
— Доктор! — возвысил он голос. — Только вы видели этот альбом. Каких он размеров?
Сандерс задумался.
— Примерно восемнадцать дюймов высоты, дюйм толщины и около двадцати дюймов ширины.
— Восемнадцать дюймов… — Мастерс поднял руку на соответствующую высоту, — и около двадцати ширины. Это колосс, а не альбом. Он просто бросается в глаза. К тому же, в массивном переплете под кожу. Да, правильно, она не могла его сжечь или уничтожить. Кроме того, миссис Констебль вообще не покидала дом. Сэр Генри, а где, по-вашему, спрятан этот альбом?
— Не знаю, сынок. Просто я старый упрямец.
— Это для меня не новость. Вы думаете, что из этого альбома вы могли бы узнать, как был устроен весь этот фокус-покус?
— Да, приблизительно.
— Если так, то такую вещь следует закупить в интересах народа и поместить в Британский Музей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Хм-м-м-м. Ты сидел далеко от двери, сынок?
— Нет, примерно на расстоянии семи футов. И если она, как говорит Мастерс, боролась с кем-то, я должен был что-то услышать.
— Это разумно. Подождите, — буркнул Г.М. Мастерсу, который пытался что-то сказать. — Не было слышно ни малейшего шума?
— Нет. Ничего. Что означает, что нападение было совершено именно в течение тех двух-трех минут, когда я разговаривал по телефону. Я согласен с этим. В этом случае убийца должен был проникнуть через запертую дверь, после короткой борьбы убить миссис Констебль способом, не оставляющим следов, и исчезнуть из комнаты. Да, убийца мог это сделать. И даже, как я уже говорил, оставить за собой дверь, запертую на ключ. Но у него было бы исключительно мало времени на свои действия.
— Следовательно, она умерла в одиночестве… — задумчиво сказал Г.М., — как и ее муж.
Лицо Мастерса неожиданно стало мягким и добродушным. Удивленный этой неожиданной переменой, Г.М. недоверчиво и подозрительно смотрел на него.
— Минуточку, сэр, — сказал старший инспектор. — Вы сказали, что в воскресенье вечером только два человека были в Форвейзе: Миссис Констебль и доктор Сандерс. Вы уверены, что там не было кого-то третьего?
— Не уверен. Ведь мы еще не решили, не почтил ли Форвейз своим присутствием астральный призрак Пенника.
Короткий эпитет Мастерса превратил астральный призрак Пенника в нечто не вполне элегантное.
— …Я в состоянии доказать, да, доказать, что там был третий человек.
— Мы слушаем…
— Вы помните две зеленые свечи на комоде в комнате мистера Констебля?
— Я помню, — буркнул Г.М., глаза его сузились.
— Прежде чем покинуть Форвейз в воскресенье вечером, мы оба заглянули в комнату Пенника, но этот тип уже сбежал. Вы помните? Потом мы также заглянули в комнату мистера Констебля. Так? Тогда вы обратили мое внимание на две зеленые свечи и показали, что они сгорели примерно наполовину.
— Да? И что же?
Мастерс выпрямился на стуле.
— После смерти миссис Констебль эти самые свечи были сгоревшими больше, чем наполовину.
Глава четырнадцатая
— Я не очень понимаю, какое это может иметь отношение к нам, — продолжал Мастерс — Или к смерти обоих Констеблей? Это даже не какой-то конкретный след. — Он смущенно засмеялся. — Разумеется, я признаю, что у меня самого есть несколько идей. Сначала мне пришли в голову отравленные свечи. Я читал какой-то рассказ, где один тип был убит именно таким способом. Но доктор Сандерс клянется, что ни одна из жертв не была отравлена ядом в жидком, твердом или газообразном состоянии. Мне этого достаточно.
Он задумчиво потер лоб.
— Может быть, это не имеет никакого отношения к убийствам, но, по моему мнению, свидетельствует о том, что в воскресенье вечером в Форвейзе находился кто-то третий. Сэр Генри и я вышли из этого дома последними, и в то время свечи были в таком же состоянии, как после смерти мистера Констебля. Я думаю, вы не пользовались ими, доктор?
— Нет. Разумеется, нет.
— Та-ак, — старший инспектор ненадолго задумался. — Я не вижу причины, по которой миссис Констебль могла бы их зажигать. Сейчас. Я знаю, что вы хотите сказать. Она могла это сделать. Согласен. Но зачем? Мне не кажется это правдоподобным. Нет. Только в случае самоубийства. Но ведь свечи не отравлены, следовательно, не могли никого убить. О, клянусь Богом, скоро меня отправят в сумасшедший дом!
— Это конец, — наконец отозвался Г.М.
— Чей конец?
— Свечей. Я уверен, что, наконец, на правильном пути. Там были какие-либо отпечатки пальцев?
— Нет.
— И какие-либо новые пятна стеарина? Похожие на те, которые мы нашли в комнате Констебля?
— Ни пятнышка.
Сэр Генри недовольно проворчал:
— Да. Так я и предполагал. На сей раз, убийца был более осторожен.
— Более осторожен? — быстро подхватил Мастерс. — Значит, он был там в воскресенье вечером, не так ли? Вот это заявление, сэр! Если вы догадываетесь, каким образом было совершено убийство, или каким чудом этот проклятый Пенник мог одновременно быть в двух местах, или что значат эти чертовы свечи, прошу вас сказать об этом прямо, а не тянуть кота за хвост. У меня сегодня неподходящее настроение.
Сэр Генри громко кашлянул.
— Честно говоря, у меня соответственное настроение. Вам не знакомо такое чувство, инспектор, что вы находитесь на грани какого-то открытия, еще чуть-чуть, еще немножечко и… Почти! Это все. Похоже на то, когда кто-то пытается подробно вспомнить сон. Лучше скажите мне еще одну вещь, а потом я вам расскажу нечто любопытное. Вы нашли этот большой альбом с вырезками и заметками миссис Констебль?
— Нет.
— А искали тщательно?
— Вопрос! Искали ли мы тщательно? — повторил Мастерс с нескрываемым сарказмом. — Комиссар, его люди и я просмотрели каждую щель в этом проклятом доме! Каждую щель. И ничего не нашли. Но это меня нисколько не удивило. Под конец уик-энда все гости разъехались вместе с багажом. Таким образом и улетучился альбом в чемодане или дорожной сумке. Кто-то его увез.
— Вполне возможно. Да. У меня есть только одно принципиальное возражение: я в это просто не верю. Я уже говорил и повторяю еще раз: Мина Констебль спрятала этот альбом. Это было написано на ее лице, когда я ее спросил. И могу поспорить на кружку пива, что он по-прежнему находится в доме.
Старший инспектор с усилием сдержал готовый вырваться гнев, вызванный неверием в его профессиональную скрупулезность.
— Доктор! — возвысил он голос. — Только вы видели этот альбом. Каких он размеров?
Сандерс задумался.
— Примерно восемнадцать дюймов высоты, дюйм толщины и около двадцати дюймов ширины.
— Восемнадцать дюймов… — Мастерс поднял руку на соответствующую высоту, — и около двадцати ширины. Это колосс, а не альбом. Он просто бросается в глаза. К тому же, в массивном переплете под кожу. Да, правильно, она не могла его сжечь или уничтожить. Кроме того, миссис Констебль вообще не покидала дом. Сэр Генри, а где, по-вашему, спрятан этот альбом?
— Не знаю, сынок. Просто я старый упрямец.
— Это для меня не новость. Вы думаете, что из этого альбома вы могли бы узнать, как был устроен весь этот фокус-покус?
— Да, приблизительно.
— Если так, то такую вещь следует закупить в интересах народа и поместить в Британский Музей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64