Я только хотел передать наши поздравления.
…Ваши увертки просто великолепны. Я тоже подозреваю, что эта линия прослушивается.
…А не могли бы наши инженеры наведаться к вам?
…Алло! Не понимаю. Все время этот ужасный треск, наверное, линия прослушивается. Да, погода в Париже прекрасная. В окрестностях Тюильри уже появились первые тюльпаны.
…До свидания, дружище.
Глава тринадцатая
Во вторник с утра шел дождь. Когда доктор Сандерс вышел из метро на Трафальгарскую площадь и направился в сторону Уайтхолла, где собирался встретиться с сэром Генри и Мастерсом — лило, как из ведра.
Возвращение в город и повседневная круговерть, которая не оставляла много времени на размышления, принесла ему большое облегчение. Однако что-то неустанно преследовало его, идя за ним шаг в шаг, чтобы наконец, со всей силой обрушиться на него. И если там, в деревне, это был тихий шепот, то здесь он превратился в гул миллиона бумажных глоток. В ресторане из-за столика у огромного окна встал Мастерс. Сквозь стекло виднелся киоск с газетами, вся витрина которого была сверху донизу забита газетами с кричащими заголовками. Пенник стал знаменит.
Сэр Генри опоздал всего на несколько минут. Они видели, как в прозрачном непромокаемом плаще, закрывавшем его с ног до головы, он вышел из автомобиля и направился в ресторан. Он напоминал грозного духа из детских комиксов.
Освободившись от дождевика и бросив его официанту, он втянул запах вкусной пищи. Старший инспектор не стал ждать, пока он сядет.
— Сэр, вы обещали мне…
— Перестаньте злиться, — буркнул Г.М. — Даже если бы я встал на голову, то все равно не смог бы вчера вырваться в Форвейз. У нас разразился огромный скандал, и если я каким-нибудь образом не выкручусь, то прямым ходом попаду в Палату Лордов. Без всяких хлопот, как луковица на рынок в Ковент-Гарден.
— Неприятности?
— Неприятности? — с иронией повторил Г.М. Он засунул угол салфетки за ворот и с интересом изучал меню. — О, нет. Немногого не хватало, чтобы из этой истории вспыхнул международный скандал… Нам удалось немного утихомирить их… Я хотел бы знать, что за идиот начал всю эту кампанию, вы понимаете, о чем я? Ну, что открыли какие-то смертоносные лучи, которые могут разрушить все бомбардировщики, находящиеся ниже, чем в полумиле над землей. О, черт бы побрал все это! Каждый раз, когда начинается подобный балаган, такие люди, как я, вынуждены все это распутывать. И что мы получаем взамен благодарности: подзатыльник за то, что не действовали более активно.
Мастерс показал пальцем на киоск за окном, облепленный крупными заголовками газет.
— И как долго это продлится?
— Понятия не имею.
— Но ведь Пенник не может ничего сделать?
— Без всяких сомнений. Однако делает…
— Все это чертова газетная компания. Сколько живу на свете, ничего подобного не видел. В поездах, в метро, автобусах ничего, кроме «Телефорс», и что мы намерены с этим делать? Высказываются самые невероятные предположения. Вчера какой-то тип поймал меня за пуговицу в поезде и предложил засадить Пенника, как мы это делаем с радием, в емкость, обитую цинком. Все из-за этих журналистов, хотелось бы знать, кто их натравливает…
Сэр Генри ударил себя в грудь.
— Я их натравливаю, — сказал он.
— Что?
— Точно. Вы должны были заметить, сынок, что ни одна из статей не утверждает, что Пенник в самом деле ясновидящий. Да-а, они думают над каждым словом. И если мне удастся…
— Но люди верят в эту чушь!
— Разумеется. Это только разжигает аппетит Пенника. Завтра вечером вы услышите его по радио.
— Бог мой! — воскликнул Мастерс. — Кто же даст согласие на то, чтобы он болтал по радио?
— Мы его не давали. Но французы уже заключили с ним соглашение. Радио Бретани, семь пятнадцать, рекламная передача, оплаченная концерном «Творожные Бисквиты Спридона». Знаете, мои дорогие, — Г.М. почесал свою голую, как колено, голову, — некоторые явления нашей жизни меня заставляют удивляться. Каким чудом болтовня Пенника может заставить всех глотать это свинство, это уже загадка, которую я не в силах разгадать. Дамы и господа! Послушайте Германа Пенника, который может прикончить, кого захочет, даже без помощи «Творожных Бисквитов Спридона»!
— Допустим, сэр, что это вы их направляете, и что же?
— Хм-м. Давайте лучше скажем, что я их не разочаровываю.
Мастерс замолчал. Он только посмотрел на Г.М. таким взглядом, как будто нашел для него более подходящее местопребывание, нежели Палата Лордов. Но сэр Генри не шутил.
— Меня не напрасно называют Стариком, — сказал он с достоинством. — Доверьтесь мне, и все будет в порядке. У меня есть свои причины. Только…
— Только…?
— Если у меня это не получится и я ошибусь в собственных предположениях, не хочу даже думать о том, что случится. Я упакую свои вещи и отправлюсь в пустыню Сахару в таком темпе, что вы даже глазом не успеете моргнуть.
— Я уже вижу это, — мрачно сказал старший инспектор.
— Именно поэтому, — продолжал Г.М. с нескрываемым напряжением в голосе, — мы должны подумать и немедленно приняться за работу. Я хочу знать каждый, даже самый незначительный факт. Хочу быть готов к любой неожиданности, потому что Пенник прячет их в рукаве. Я читал ваш рапорт и заключение Сандерса. Вы производили вскрытие Мины Констебль?
— Да, — сказал Сандерс.
— И снова нельзя было установить причину смерти?
— Нет. Кроме того, что весь ее организм был ослаблен и исключительно чувствителен к…
— Любому из тех воздействий, которые мы обсуждали?
— Да.
— Хм-м-м. Я хочу, чтобы вы рассказали обо всем поподробнее. Обо всем, что произошло после нашего отъезда в воскресенье вечером. Обо всем, что касалось миссис Констебль — и да поможет нам Бог! Начинай, сынок, только медленно и подробно.
Сандерс приступил к рассказу, и он длился почти до конца ланча. Он описывал происшедшее, может быть, уже в десятый раз, но не пропускал ничего. Сэр Генри с салфеткой за воротом ел и слушал: время от времени он задавал вопросы, застывая с вилкой, зажатой в руке. Трудно было прочитать по его лицу, какая часть рассказа Сандерса имела для него большее значение. В конце ланча он отодвинул прибор и скрестил руки на груди.
— Да-а-а, — бормотал он про себя, — да-а-а…
— Похоже на то, сэр, — вставил Мастерс, — что наши предположения относительно смерти мистера Констебля были ошибочны.
— Да, и поэтому все кажется вам еще более подозрительным, не правда ли? Если бы я был полностью уверен, что нахожусь на правильном пути, то должен был бы теперь объяснить, каким образом произошла подобная ошибка? Вы не догадываетесь?
— Я не хочу догадываться, я хочу знать. Так что вы знаете?
Сэр Генри задумался.
— Сначала давайте закроем пробелы. Алиби Пенника на воскресный вечер проверено?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
…Ваши увертки просто великолепны. Я тоже подозреваю, что эта линия прослушивается.
…А не могли бы наши инженеры наведаться к вам?
…Алло! Не понимаю. Все время этот ужасный треск, наверное, линия прослушивается. Да, погода в Париже прекрасная. В окрестностях Тюильри уже появились первые тюльпаны.
…До свидания, дружище.
Глава тринадцатая
Во вторник с утра шел дождь. Когда доктор Сандерс вышел из метро на Трафальгарскую площадь и направился в сторону Уайтхолла, где собирался встретиться с сэром Генри и Мастерсом — лило, как из ведра.
Возвращение в город и повседневная круговерть, которая не оставляла много времени на размышления, принесла ему большое облегчение. Однако что-то неустанно преследовало его, идя за ним шаг в шаг, чтобы наконец, со всей силой обрушиться на него. И если там, в деревне, это был тихий шепот, то здесь он превратился в гул миллиона бумажных глоток. В ресторане из-за столика у огромного окна встал Мастерс. Сквозь стекло виднелся киоск с газетами, вся витрина которого была сверху донизу забита газетами с кричащими заголовками. Пенник стал знаменит.
Сэр Генри опоздал всего на несколько минут. Они видели, как в прозрачном непромокаемом плаще, закрывавшем его с ног до головы, он вышел из автомобиля и направился в ресторан. Он напоминал грозного духа из детских комиксов.
Освободившись от дождевика и бросив его официанту, он втянул запах вкусной пищи. Старший инспектор не стал ждать, пока он сядет.
— Сэр, вы обещали мне…
— Перестаньте злиться, — буркнул Г.М. — Даже если бы я встал на голову, то все равно не смог бы вчера вырваться в Форвейз. У нас разразился огромный скандал, и если я каким-нибудь образом не выкручусь, то прямым ходом попаду в Палату Лордов. Без всяких хлопот, как луковица на рынок в Ковент-Гарден.
— Неприятности?
— Неприятности? — с иронией повторил Г.М. Он засунул угол салфетки за ворот и с интересом изучал меню. — О, нет. Немногого не хватало, чтобы из этой истории вспыхнул международный скандал… Нам удалось немного утихомирить их… Я хотел бы знать, что за идиот начал всю эту кампанию, вы понимаете, о чем я? Ну, что открыли какие-то смертоносные лучи, которые могут разрушить все бомбардировщики, находящиеся ниже, чем в полумиле над землей. О, черт бы побрал все это! Каждый раз, когда начинается подобный балаган, такие люди, как я, вынуждены все это распутывать. И что мы получаем взамен благодарности: подзатыльник за то, что не действовали более активно.
Мастерс показал пальцем на киоск за окном, облепленный крупными заголовками газет.
— И как долго это продлится?
— Понятия не имею.
— Но ведь Пенник не может ничего сделать?
— Без всяких сомнений. Однако делает…
— Все это чертова газетная компания. Сколько живу на свете, ничего подобного не видел. В поездах, в метро, автобусах ничего, кроме «Телефорс», и что мы намерены с этим делать? Высказываются самые невероятные предположения. Вчера какой-то тип поймал меня за пуговицу в поезде и предложил засадить Пенника, как мы это делаем с радием, в емкость, обитую цинком. Все из-за этих журналистов, хотелось бы знать, кто их натравливает…
Сэр Генри ударил себя в грудь.
— Я их натравливаю, — сказал он.
— Что?
— Точно. Вы должны были заметить, сынок, что ни одна из статей не утверждает, что Пенник в самом деле ясновидящий. Да-а, они думают над каждым словом. И если мне удастся…
— Но люди верят в эту чушь!
— Разумеется. Это только разжигает аппетит Пенника. Завтра вечером вы услышите его по радио.
— Бог мой! — воскликнул Мастерс. — Кто же даст согласие на то, чтобы он болтал по радио?
— Мы его не давали. Но французы уже заключили с ним соглашение. Радио Бретани, семь пятнадцать, рекламная передача, оплаченная концерном «Творожные Бисквиты Спридона». Знаете, мои дорогие, — Г.М. почесал свою голую, как колено, голову, — некоторые явления нашей жизни меня заставляют удивляться. Каким чудом болтовня Пенника может заставить всех глотать это свинство, это уже загадка, которую я не в силах разгадать. Дамы и господа! Послушайте Германа Пенника, который может прикончить, кого захочет, даже без помощи «Творожных Бисквитов Спридона»!
— Допустим, сэр, что это вы их направляете, и что же?
— Хм-м. Давайте лучше скажем, что я их не разочаровываю.
Мастерс замолчал. Он только посмотрел на Г.М. таким взглядом, как будто нашел для него более подходящее местопребывание, нежели Палата Лордов. Но сэр Генри не шутил.
— Меня не напрасно называют Стариком, — сказал он с достоинством. — Доверьтесь мне, и все будет в порядке. У меня есть свои причины. Только…
— Только…?
— Если у меня это не получится и я ошибусь в собственных предположениях, не хочу даже думать о том, что случится. Я упакую свои вещи и отправлюсь в пустыню Сахару в таком темпе, что вы даже глазом не успеете моргнуть.
— Я уже вижу это, — мрачно сказал старший инспектор.
— Именно поэтому, — продолжал Г.М. с нескрываемым напряжением в голосе, — мы должны подумать и немедленно приняться за работу. Я хочу знать каждый, даже самый незначительный факт. Хочу быть готов к любой неожиданности, потому что Пенник прячет их в рукаве. Я читал ваш рапорт и заключение Сандерса. Вы производили вскрытие Мины Констебль?
— Да, — сказал Сандерс.
— И снова нельзя было установить причину смерти?
— Нет. Кроме того, что весь ее организм был ослаблен и исключительно чувствителен к…
— Любому из тех воздействий, которые мы обсуждали?
— Да.
— Хм-м-м. Я хочу, чтобы вы рассказали обо всем поподробнее. Обо всем, что произошло после нашего отъезда в воскресенье вечером. Обо всем, что касалось миссис Констебль — и да поможет нам Бог! Начинай, сынок, только медленно и подробно.
Сандерс приступил к рассказу, и он длился почти до конца ланча. Он описывал происшедшее, может быть, уже в десятый раз, но не пропускал ничего. Сэр Генри с салфеткой за воротом ел и слушал: время от времени он задавал вопросы, застывая с вилкой, зажатой в руке. Трудно было прочитать по его лицу, какая часть рассказа Сандерса имела для него большее значение. В конце ланча он отодвинул прибор и скрестил руки на груди.
— Да-а-а, — бормотал он про себя, — да-а-а…
— Похоже на то, сэр, — вставил Мастерс, — что наши предположения относительно смерти мистера Констебля были ошибочны.
— Да, и поэтому все кажется вам еще более подозрительным, не правда ли? Если бы я был полностью уверен, что нахожусь на правильном пути, то должен был бы теперь объяснить, каким образом произошла подобная ошибка? Вы не догадываетесь?
— Я не хочу догадываться, я хочу знать. Так что вы знаете?
Сэр Генри задумался.
— Сначала давайте закроем пробелы. Алиби Пенника на воскресный вечер проверено?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64